У хозяина имелся даже собственный небольшой оркестр, так что обед проходил под музыку. Правда, графиня Пшибельская не задержалась за столом. После первой перемены блюд она сказала:
— Мне что-то душно, хочется на воздух. С вашего позволения, я немного пройдусь. Возможно, дойду до села, посмотрю, как живут ваши крестьяне.
— Разумеется, как вам будет угодно, графиня! — воскликнул Гронский. — Я пошлю несколько слуг, они будут вас сопровождать.
— Ах, нет, не надо слуг, — заявила графиня. — Вот Игнатий меня проводит — правда, Игнатий?
— Конечно, Кити, я с удовольствием составлю вам компанию, — отвечал инженер. — Но мы не навсегда вас покидаем. Думаю, к десерту мы вернемся.
Графиня надела соболью пелерину, инженер — свое модное пальто, и они вышли из дома, оставив хозяина в некотором недоумении.
* * *
— Ты думаешь, это Возняк? — спросил Дружинин, как только они вышли в парк и их никто не мог услышать.
— А что еще можно думать? Парень служил в царской армии, сбежал, привез девушку, которая находилась во дворце… Они это, они!
— И ты хочешь его допросить? Сама? Может, следовало подождать Кирилла? Это все-таки по его части…
— А как, скажи на милость, он сможет это сделать, чтобы хозяин не узнал? Никак. А допрос в присутствии хозяина — вообще полный абсурд, сам понимаешь. Это можем сделать только мы. В конце концов, мы ведь не какие-то пришлые люди в следствии. Ты ведь не только краны умеешь устанавливать да почерки подделывать…
— Да, ты права, — согласился Дружинин. — Надо взять это дело на себя. Кирилл, я думаю, все понял, что мы хотим сделать. Наверняка у него самого руки чешутся к нам присоединиться, да нельзя. Ладно, будет играть свою роль «народного героя», отвлекать внимание.
Они шли быстро, как только могли. Выйдя из парка, свернули направо, под гору, перешли мост и спустя какое-то время уже входили в село. У первого же встреченного мужика Дружинин спросил, где живет пономарь Возняк.
— А вон там, за костелом, — отвечал селянин. — Не бойтесь, ясновельможный пан, не ошибетесь. Там теперь такой шум стоит! Как же, к свадьбе готовятся…
— К какой свадьбе? — удивился Дружинин.
— Как к какой? Пономарев сын, Петр, что недавно вернулся, женится, — объяснил мужик. — Так вы тоже, небось, на эту свадьбу прибыли? Ну, понятно, такому человеку, что русскому царю служил, не чета с земляками знаться! Идите туда, панове, а то у них гостей не так много, только родня. Никто из местных на эту чертову свадьбу не пойдет.
— Почему же так? — спросила Катя.
— Почему? А из-за невесты! Не хватало Возняку наших красавиц, так он русскую девку привез. Говорят, из самой столицы ихней, самому царю прислуживала, горшки за ним выносила. А теперь с польским парнем решила судьбу связать. Нехорошее это дело, право, нехорошее. Уж не знаю, как они ксендза Тадеуша уломали, что он согласился их венчать.
— Так невеста, наверное, в католическую веру перешла, вот препятствий и не стало, — заметила на это Катя.
— Да, говорят, приняла эта девка истинную веру, — кивнул мужик. — Да что толку? Веры настоящей ей все равно нет…
Расставшись со словоохотливым мужиком и отойдя на несколько шагов, Катя и Дружинин остановились.
— Ну что, вернемся и расскажем Кириллу, как обстоят дела? — спросил капитан. — Главное мы выяснили. Теперь надо брать этого Петра и допрашивать, все выяснять. А это лучше всех умеет делать Углов.
— Нет, не нравится мне это! — сказала Катя. — Во-первых, Кириллу будет трудно придумать причину, по которой он вдруг отправится в деревню говорить с каким-то пономаревым сыном. А во‑вторых, что же, мы будем людям такой праздник портить? Давай лучше продолжим нашу вылазку. Может, нам и самим удастся все выяснить.
— Хорошо, давай попробуем, — согласился Дружинин.
Они прошли мимо деревенского костела (там уже горели свечи, перед входом раскатывали дорожку из дешевых ковриков), свернули в указанную улицу. Дом пономаря и правда легко было найти: он тоже был освещен, дверь то и дело открывалась, какие-то женщины то вбегали в дом, то спешили в другие два дома, напротив. Как видно, там жила родня пономаря, принимавшая участие в приготовлениях к свадьбе.
Подойдя к дому, Катя остановила одну из таких женщин, несшую мешок с лентами, и спросила:
— Где мне найти Анну Лоскутову? Я приехала из Петербурга, чтобы ее увидеть.
— Из Петербурга?! — переспросила баба, от удивления широко открыв глаза. — Чтобы, значит, Ганну увидеть? Да тута она, Ганна, тута, ясновельможная пани, во флигеле. Вы пройдите, пройдите! А вот пану туда нельзя, мужчинам к невесте никак невозможно…
— Ничего, я тогда пойду, с женихом поговорю, — сказал Дружинин.
Катя вслед за женщиной вошла в низкую дверь и оказалась в небольшой комнате, освещенной несколькими свечами. Посреди перед старым тусклым зеркалом стояла девушка лет двадцати с открытым приятным лицом. Она, как видно, только что надела пышное платье невесты и теперь крутилась перед зеркалом, стараясь разглядеть, как оно выглядит с боков. Вокруг невесты хлопотали две девушки, без умолку дававшие ей разные советы.
— Ну-ка, милые барышни, ступайте отсюда, подождите за дверью, — властно сказала Половцева. — Мне нужно поговорить с невестой.
А затем, повернувшись к Анне, сказала уже по-русски:
— Я специально приехала сюда из Петербурга, чтобы тебя увидеть. Нам надо поговорить.
При звуках родной речи Анна побледнела и во все глаза уставилась на незнакомую даму в дорогой пелерине. Ее подружки поклонились и бочком выбрались наружу. Дверь за ними закрылась.
— Кто вы, ваше… ваша светлость? — тихо спросила Анна. — Вы приехали, чтобы меня забрать? Вернуть? Хотя нет, такая дама не может… Тогда бы прислали жандармов…
— Да, ты права, чтобы тебя вернуть, прислали бы жандармов, — кивнула Катя. — У меня другая цель. Разговор у нас будет, я думаю, не очень долгий, но важный. Поэтому давай присядем.
Как выяснилось, сидеть во флигеле можно было только на низкой лежанке, укрытой лоскутным одеялом. Обе женщины сели, и Катя спросила, пристально глядя на Анну:
— Скажи, ты ведь с самого начала знала, что твой возлюбленный — поляк?
— Да, ваша милость, знала, — призналась девушка. — Петя мне сразу открылся. Сказал, что обманывать меня ни в чем не хочет. Всю историю свою рассказал, всю душу открыл!
— Очень хорошо, — кивнула Катя. — А теперь ты должна так же честно открыть всю правду мне. От того, насколько ты будешь откровенна, зависит и твоя судьба, и судьба твоего возлюбленного. Не спрашивай меня, кто я — тебе это не нужно знать. Но поверь — власти у меня хватит. Так что ты должна говорить мне все, как на духу. Скажи: Петр говорил тебе, что имеет задание отравить императора?
— Что вы говорите?! — воскликнула Анна. Глаза ее широко открылись, она в ужасе глядела на свою визави. — Петя — отравить?! Кто такую напраслину придумал?! Так вот вы зачем приехали!
— Нет, я приехала не затем. Но я знаю, что император Николай был убит, и должна выяснить, кто это сделал. Факты говорят о том, что это сделал твой возлюбленный. Он скрыл от военных властей, что он поляк. Скрыл это, когда его направили на службу во дворец. Скрыл третий раз, когда сделался царским денщиком. А когда император умер, тут же сбежал. О чем это говорит? О том, что именно он и убил императора.
— Нет, Петя не убивал, не убивал! — горячо воскликнула девушка. — Клянусь вам!
— Ты можешь клясться только в том, что делала сама, — заметила Половцева. — Откуда ты знаешь, что делал и чего не делал Петр Возняк?
— А оттуда, что у Пети от меня тайны ни в чем не было! Он все мне открывал! У нас с ним все как у жены с мужем было! Все чисто было!
— Нет, тут уж надо выбирать: или как у жены с мужем, или чисто, — усмехнулась Катя. — Что же, ты хочешь сказать, что ты с ним до сих пор и не спала?
Ее собеседница запнулась и густо покраснела.
— Грех вам так, барыня, — упрекнула она. — Целоваться мы, верно, целовались, и миловались разно, но ничего такого не было…
— Что же, и здесь не было?
— Здесь — да, — покраснев еще гуще, призналась Аня. — Здесь случилось разок. Не удержались мы… Но ведь к тому времени уже твердо было решено, что поженимся, так что уж не так важно… А что я про жену с мужем сказала, так то слово верное. Я хотела сказать, что он от меня ничего не скрывал, как хороший муж от жены не скрывает. Я все его мысли знала, до последней складочки!
— Ну, раз до последней складочки, тогда скажи: почему он решил сбежать из Петербурга сразу после смерти императора? Я так думаю — потому что он был в этой смерти виноват!
— Нет, не поэтому, совсем не поэтому! — вскричала девушка. — Мы давно готовились бежать, давно собирались! Потому что у нас планы свои были. И потом, горничные про нас с Петей узнали, разговоры пошли. И управляющий Семен Никитич начал догадываться. Так что оставаться дольше было никак нельзя. И меня могли назад в деревню отправить, и Петю из денщиков выгнать. И все наши планы бы порушились.
