бы я хотел сделать человеческий подарок, то лишил бы себя отличного платка, а вот фамильяру бы он ещё и не был приятен. Я взял тот шейный платок, который больше всего нравился моему внутреннему пауку. И Архос одобрил выбор.
— Штопор, — сказал я чуть ли не торжественно. — Примерь-ка, пожалуйста, вот этот платок.
«Ох! Что⁈ Это мне⁈ Эта прекрасная вещь⁈ Это же супер! Все самки будут мои! Это же великолепно! Спасибо-спасибо-спасибо! Я так благодарен! Я счастлив!!!»
От его воплей, раздающихся в моей голове, я даже прищурился. Начинало ломить виски.
— Тише, пожалуйста, — попросил я и повязал Штопору платок на верхнее сочленение правой лапы.
Выглядело это и правда эффектно и красиво.
«Спасибо! — это уже шёпотом, но всё ещё кричащим. — Как я могу отблагодарить тебя?»
— Избавься, пожалуйста, от этого ужасного мотка проволоки. Прошу тебя.
* * *
Я ещё хотел поговорить с ним на тему, почему он строил глазки Катерине и не принял ли он её за свою самочку, но Штопор так резво помчался исполнять мою просьбу, что я махнул рукой. Сделал фамильяру хорошо, и ладно. А по поводу всех остальных аспектов, предчувствовал я, нас ждут ещё долгие нравоучительные беседы.
Как-то так само собой получилось, что я внезапно стал опекуном подростка с рвущим его разум пубертатом. Ну что тут скажешь? Ещё один навык в копилку.
Уже не в силах думать о чём-либо, я принял душ и упал в свою кровать. После всех переживаний дня это было самое желанное место для меня.
Едва моя голова коснулась подушки, как я тут же заснул. Но вместо того, чтобы спать и набираться во сне сил, я очутился на поле будущего боя.
Точнее, поле расстилалось подо мной, и по нему на меня скоро двинутся сотни атакующих, а я сам стоял на башне средневекового замка. Площадка, на которой я находился, оглядывая наступающую армию, была ограничена симпатичным серым камнем с элегантными вырезами, через которые очень удобно вести огонь.
Только вот мне не нужны бойницы, потому что я — маг. И при том очень сильный. Практически всесильный.
Хотя нет, не я. Пускай я видел всё, как будто бы собственными глазами, и чувствовал, как бурлит магия в теле, в котором я нахожусь, управлять я им не мог. Я был пассажиром в чужом теле, которому позволили увидеть и услышать всё то, что видел и слышал маг, стоящий на площадке башни.
Но повлиять на что-либо я не мог.
Вдалеке появляющиеся из-за холмов и складок рельефа маги несли знамёна и штандарты. Доминировал среди них один. Зловещий. Кровавый. Три клыка на красном фоне, расположенные вертикально, а вокруг них свернувшийся дракон, кусающий свой хвост.
У некоторых групп гербы отличались, но лишь в деталях. В какой-то момент армия замерла на подступах. В мою сторону, точнее в сторону мага, в теле которого я оказался, выступила группа из нескольких конников. Над ними реяло белое переговорное знамя.
Остановившись метрах в ста от башни, группа конных выпустила вперёд одного.
— Антонио, — сказал он громким и красивым голосом. — Твой замок окружён! Сдавайся!
— И не подумаю, — ответил тот, в теле которого я сейчас оставался безмолвным наблюдателем.
И тут меня вдруг осенило. Если изменить перспективу и посмотреть на всё это действие с другой стороны. Скажем, с холма, находящегося по левую руку…
Не может быть!
Я сейчас присутствовал при начале битвы, которую уже наблюдал со стороны. Той самой, после которой звезда эфирного сердца перекочевала ко мне.
Но сейчас я видел прелюдию. То, с чего всё началось. А находился я в теле главы рода Сан-Донато.
— Антонио, не глупи, — продолжил человек внизу. — Я не хочу тебя убивать.
— Зачем же ты тогда пришёл, Штефан? — усмехнулся Сан-Донато. — Неужто пришёл поздравить меня с наследником?
— Я пришёл договориться, — ответил тот, кого Антонио назвал Штефаном. — Ты же видишь, все твои союзники разбиты. Пять семей пали. Италия потеряна. Не будь глупцом, не упрямься.
— Договаривай же! — хохотнул Сан-Донато. — Не упрямиться и сдаться тебе, позорному клятвопреступнику.
— Сдаться, Антонио, вот именно, — ответил Штефан. — Только попрошу без оскорблений. Я хочу, чтобы ты и твой род выжили. Чтобы хотя бы вы из Пяти семей остались.
— Это не оскорбление, Штефан. А констатация факта, — Сан-Донато поставил правую ногу на камень, опоясывающий площадку. — У нас был пакт о ненападении, и ты его нарушил. Как ещё можно это назвать? Только клятвопреступлением.
— Антонио, — переговорщик говорил таким тоном, словно объяснял ребёнку прописные истины. — Разве ты не помнишь, с кем я заключал пакт? С правителями одной из европейских стран. А к кому я пришёл сейчас? Вы проиграли, дорогой. И потому все пакты, заключённые с вами в качестве представителей власти, уже аннулированы.
— Красиво поёшь, Штефан, — ответил на это Сан-Донато, а я его глазами пытался разглядеть переговорщика, но он был достаточно далеко для того, чтобы увидеть конкретные черты. — Вот только в нашем соглашении не было ни слова про нахождение у власти. Мы с тобой договорились, как маги эфира, что не будем действовать друг против друга. И что я вижу? Сначала Ипсиланти, затем Мурузи, потом Суццо и Маврокордато… Ты полагаешь, я совсем дурак, чтобы без боя сдаться в твои руки?
— Я никогда не считал тебя дураком, — ответил на это Штефан, широко разведя руки, словно показывая, насколько именно не считал. — А вот людей ты ценить умел. Поэтому я и прошу тебя сдаться, чтобы сохранить множество достойных людей в живых. Причём, не только с моей стороны. Если тут начнётся бойня, в твоём замке погибнут все. И ты об этом знаешь.
— Тебе меня не запугать, — с достоинством проговорил Антонио. — Я — пуганный. Что до моих людей, они поклялись идти за мной до самого конца. И в отличие от тебя, лжец, они меня не предадут, а погибнут вместе со мной. Что до твоих людей, мне на них плевать. Они либо столь же черны сердцем, как и ты сам, либо просто дураки. А таких не жалко. Облегчать же тебе задачу, чтобы ты без боя заполучил мою голову, я не стану.
— Как знаешь, — с явным сожалением проговорил Штефан. — Но я бы действительно сохранил тебе жизнь. Возможно, даже твоему наследнику.
— Вон! — голосом,
