На следующий день ввоз и вывоз «мебели» продолжился. Я обновил кухонный гарнитур, электроплиту, спальный гарнитур, обзавёлся итальянской стиральной машинкой-автомат фирмы «Мерлони Проджети» и инверторным кондиционером «Хитачи». В этот день вынесли в чём только возможно и вывезли в неизвестном для меня направлении ещё около пяти тонн самородного золота.
На третий день туда-сюда «шастали» «строители» с сумками и наконец-то пришёл участковый. Хорошо, что он меня, как и Семёныча, хорошо знал, а Семёныч был мной предупреждён, что я решил перестроить свою спальню, надстроив второй этаж, и поэтому у нас работают строители. К этому времени стену уже заложили, и разобранную стену у входа в «Тайную комнату» заложили.
Участковый прямо из нашей квартиры позвонил Семёнычу, поговорил с ним и, попрощавшись, вышел. «Строители» после ухода участкового продолжили выносить из квартиры в мешках «мусор».
Второй этаж они мне тоже, кстати, соорудили: с лестницей и рабочим местом под верхней частью окна. И пол, кстати, профуговали и отциклевали везде в квартире. Мешали мы соседям неделю, но вполне законно. Жалоб от них участковому более не поступало, но он наведывался ещё два раза по собственной, как он говорил, инициативе.
* * *
— Да ты не расстраивайся, Евгений. Думаю, мы за дня три управимся.
— Ну, тогда я на больничный уйду, — махнул я рукой.
— Какой у тебя «больничный» передразнил меня следователь. — Справка у тебя. А чем болеть будешь?
— Нога у меня что-то болит. Колено подвернул на тренировке. Не смогу далеко ходить. Поболею лучше дома.
— Поболей-поболей, вдруг нам понадобишься.
— А вы точно, Евгения Семёныча не заберёте?
Следователь посмотрел на меня.
— Вот если к профессорам в «Политех» съездишь пообщаться, не заберу.
— Вот сука, — подумал я и тут же мысленно продолжил. — Сам ты сука, подумал следователь.
— Съезжу, — улыбнулся я.
— Значит — без обид?
— Без обид. А может быть скажете, что вы там нашли?
— Если начальство разрешит сказать, ознакомим.
— А имущество наше не пострадает? Новое всё-таки…
— Где ты такое приобрёл, кстати? — хитро прищурился на меня следователь.
— Цыган знакомый поспособствовал. Я его дочку летом от хулиганов защитил, вот он и расщедрился. Всё хочет меня женить на ней.
— Тебя⁈ Женить⁈ А женилка выросла⁈
— Так и я говорю ему, что не выросла, а он говорит, что они подождут. Очень ему нравится, что я радиотехникой занимаюсь. Вон, все мои усилители увёз. Сказал, его цыгане разберут.
— А тебе его дочка нравится?
Я покрутил головой.
— Красивая, конечно, но… Вий смотрели? Вот там «паночка» — вылитая Татьяна.
— Там Варлей снималась. Она, что на Варлей похожа? Такая же красивая?
— Ещё красивее. Но мне во сне снится, как она меня пытается задушить.
— Фу, мля, страсти какие. Даже перекреститься захотелось. Можешь ты жути нагнать, Евгений. У меня аж мороз по коже пробежал. Тебе в следователи надо идти работать. Есть в тебе, э-э-э, магнетизм. Тебе никто об этом не говорил?
Я отрицательно покрутил головой, но и сам почувствовал, что пробил «шкуру» матёрого следака.
— Так, что на счёт сохранности имущества? Опись, протокол, сдал-принял, отпечатки пальцев…
— Имущества, нажитого непосильным трудом? На какие доходы куплено это всё, можешь сказать?
— Сказано же уже — подарок Романа Григорьевича Жемчужного. Вон и документы на всю мебель, материалы и оборудование. Там же и его адрес с телефоном. Можете звонить, вызывать на допрос.
— Это ты ему телеграмму «молнию» слал?
— Ему.
— Привёз транзисторы?
— Привёз.
— Заплатил ты ему двойную цену?
Я нахмурился.
— Знаете, что, гражданин следователь, вы злоупотребляете служебным положением. Допрос окончен?
Следователь с улыбкой кивнул.
— Вот и разговор окончен. Евгений Семёнович. Прошу вас, как моего официального представителя, проследить, чтобы переданное мне Романом Григорьевичем имущество, было описано и внесено в протокол осмотра места происшествия и опись.
— Не беспокойся, Женёк, — усмехнулся Семёныч. — Твоё приданое останется в целости и сохранности. Уж я прослежу.
— Так вы, что, тоже в курсе про сватовство вышего, э-э-э, двенадцатилетнего сына? Это противозаконно, жениться по цыганским обрядам и традициям.
— Ни кто никуда не женится. Сказано, же вам… Благодарность это такая за спасение дочери цыганского барона.
Следователь фыркнул.
— Какого «барона»? Выдумаете тоже…
— Короче… Будете опечатывать квартиру? Описывайте. Нет — прошу покинуть помещение, если опончили процессуальные действия.
— Ещё один законник выискался, — вздохнул следователь и достал бланк описи.
* * *
Три дня я бегал кроссы — снег уже, какой был, стаял, и земля на склонах сопок подсохла — и ни на какие тренировки не ходил. Зато Семёнычу понравилось «стоять на лапах». Вернее, на одной лапе, так как его правую руку ударами нагружать мы опасались. Но и одной левой он умудрялся перехватывать мои удары.
Причём, я научил его максимально поворачивать корпус за счёт вращения таза, и это ему так понравилось, что он словно приобрёл в движении новую молодость. Улучшение кровообращения в нижней части туловища ему сейчас было очень полезно, как «молодожёну».
Только вернувшись домой, я понял, что у Женькиной матери и Женькиного новоявленного отца на личном плане всё очень серьёзно. Я в квартире чувствовал себя «третьим лишним» и поэтому старался поменьше «отсвечивать», а больше проводить времени на улице: заниматься спортом, гулять.
Ещё раз подрался с Валеркой Греком. Вот, его жизнь не учит! Сходил на рыбалку на краба с Вовкой Гульсари. Очень презанятнейшее мероприятие, скажу я вам. На воду ставится деревянный ящик со стеклянным дном — так называемый «телевизор» — и через него выискиваются крабы. Вовка знал «тропу», по которой они куда-то идут толпой. В эту толпу на толстой леске опускается «кошка» и на неё подсекается краб.
За один выход мы достали больше двадцати крупных, до полутора метров от когтя до когтя, особей. Краба мы сварили прямо на берегу в бочке с морской водой, стоящей на костре, и тут же разделали, достав из фаланг мясо и расфасовав его по полиэтиленовым пакетам. Ну, а дома меньшая часть крабового мяса была обжарена на огромной сковороде на сливочном масле и съедена, а большая часть отправлена в морозилку на хранение.
На третий день моего «больничного» позвонил «следователь». Что интересно, он так и представлялся: «Это, Евгений, следователь звонит. Ты обещал приехать в Политех. Сегодня сможешь?».
— Сегодня? А потом после встречи с профессурой домой можно?
— Нет, домой сегодня пока нельзя.
— А завтра домой можно? Вы говорили, что на три дня…
— Завтра, скорее всего, можно будет.
— Ну, тогда и в Политех завтра. Ага?
— Ну, ты и наглый! — даже восхитился в трубке следователь.
— Я не наглый, я — ленивый. Из дома выходить не хочется просто так и вгород переться.
— Ну, ты и жук! — восхитился следователь. — Ты же спортсмен. Ладно… Завтра, так завтра. Я позвоню.
Завтра следователь позвонил часов в десять и сказал, что Семёнычу можно ехать домой и принимать имущество, а меня к двенадцати ждут в Политехе. Я, вздохнув, сказал: «Ага» и стал собирать своё имущество, с которым на время «переехал» с Семёновской: гитару, ноты, магнитофон «Нота» и так, по мелочи. Мать ещё надавала соленьев-вареньев, поэтому пришлось заказывать такси и ехать сначала на улицу Семёновскую, а уже потом в институт.
Экзаменов в Политехе я не опасался и профессуры не стеснялся. Даже интересно было повстречаться с теми, у кого сам лично учился с семьдесят девятого по восемьдесят третий годы. Когда-то учился… Да-а-а… А вот буду ли учиться теперь? Нужна ли она мне? Вопрос… Только время терять на высшую математику и физику с химией? Была бы возможность сдать радиотехнику экстерном, и закончить ещё и институт физкультуры… Но вряд ли я что смогу сдать экстерном. Память, это не персональный компьютер. Да-а-а…
