— Я ВЕРНУЛСЯ!!!
Турус.
Мне пришлось вступить в бой и призвать на помощь все доступные силы, дарованные Пресветлой своему верному служителю. Сфера света — сильнейшее оружие инквизиции, выжигающее скверну и тьму, сокрушающее любого врага, посмевшего бросить вызов воле богини, щит и меч ордена инквизиции, слитые воедино. После недолгой молитвы Пресветлая сама наполнила их силой, даруя надежную защиту и оружие своему жрецу. Мне, как простому смертному, приходилось прилагать большие усилия, чтобы держать такую огромную мощь под контролем, не будь я инквизитором и вся божественная сила давно бы вырвалась в стихийном выбросе, выжигая все в радиусе нескольких сотен метров, настолько сильна была милость, дарованная Пресветлой.
От состояния предельного сосредоточения не смог отвлечь и открытый шаманами переход, плевать, среди орков нет истинных мастеров, и портал проработал не более пяти секунд, прежде чем заросший прокол в пространстве не разорвал пополам застрявшего меж двух точек воина. Все усилия брошены только на одно — максимальный контроль. Сфера не только уничтожала врагов но и снимала усталость, восстанавливая часть потраченных сил, в том числе и магических, только благодаря моим усилиям маги не только до сих пор стоят на ногах, но и все еще продолжали сражаться. От напряжения пот градом катился по лицу, капал на белоснежные одежды жреца, не просто, очень не просто в одиночку оберегать и поддерживать целую армию, к сожалению, сосредоточившись на одной задаче я не заметил, как Анст снова затеял игру с силами тьмы.
Этот безумец призвал демона, на которого по какой-то причине не среагировала защитная сфера. Будь проклят тот день, когда я повстречал его на своем пути! Мало того, что этот сумасшедший эльф согласился принять в себя тьму и все изменяющий хаос, по сути добровольно пойдя инициацию тьмой и перерождение в демона, он решился сделать это здесь! Глупец! В пятнадцати метрах от инквизитора с активированной сферой! Отвлекшись, я начал терять контроль и сфера стала постепенно терять очертания, превращаясь из оружия и надежной защиты в алхимическую бомбу, опасную для стоящих рядом магов. Их же просто сметет от такого количества бесконтрольной божественной силы, и мне не оставалось ничего, как всю ее направить на уничтожение зарождающейся темной твари.
Демоническая плоть податливо горела в пламени света, стекая грязными черными кляксами и словно кислота разъедала почву. Фигура, сгорающая в огне не извивалась от боли, открытый в молчаливом крике рот замер, так и не успев издать ни звука. Тот, кто еще совсем недавно предстал демоном начал преображаться вновь, с жадностью, присущей созданиям хаоса и тьмы пожирая истинный свет. Плоть демона горела и плавилась, но опадая обнажала не желтые плотные кости, как ожидали многие, а болезненно бледную плоть благородного эльфа. Кроваво-черные крылья, пронизанные сетью наполненных осязаемой тьмой капилляров, покрывались белоснежными как снег и жесткими словно сталь перьями, скрывая под собой черноту. Прямо под носом у магов рождалось нечто новое, новое и настолько удивительное, что этого не мог представить ни один из ныне живущих, ведь только что смертный, самый обычный смертный принял в себя как божественный свет так и первозданную тьму, густо перемешанную с липким будто смола хаосом и страданиями, и остался при этом в живых.
— Да кто же ты такой…?! — В замешательстве произнес один из магов и звенящая тишина стала ему ответом. Единственная, кто не замер в оцепенении была неописуемо красивая женщина, что еще минуту назад умирала внутри пентаграммы призыва, ее списали, о ней забыли, на языке ворочился только один вопрос: «Как?!». Она неуверенно, покачиваясь из стороны в сторону от слабости и беспокоящих ран сделала несколько шагов в сторону… существа и тяжело опустилась на одно колено.
— Повелитель! Покарай наших врагов! — произнесла женщина, не отрывая восторженных глаз от сочащейся тьмой фигуры с белоснежными испускающими теплый мягкий свет крыльями. Взмах, и немногие сумели устоять на ногах от порыва сильного ветра, поднявшего целый столб пыли и пожухлой травы. Когда воздух очистился на этом месте не было никого и ничего, ни пентаграммы, ни призванного демона, ни белокрылого. Только женщина все так же стояла на коленях не в силах подняться и скалила непропорционально длинные клыки в обворожительной, но пугающей своей жестокостью улыбке, всматриваясь в даль, туда, где по прежнему, не смотря ни на что, шел бой.
Анст«Турус, сцука!» — промелькнуло на задворках сознания, пока каждая клеточка моего тела погибала и возрождалась снова балансируя между светом и тьмой. Две силы, одна пожирающая другую, и я, стоящий посреди двух стихий, не в силах вырваться, не в силах умереть. Сначала мое несчастное тело изломала и преобразила тьма, а сейчас его бесцеремонно и безжалостно терзал свет, который я вбирал столь же старательно, как и силу доминиона. Свет многолик, свет бескомпромиссен, жесток, ему безразлична судьба попавших в жернова его интересов, но страшнее всего бесконтрольная обжигающе холодная сила, в которой нет ни цели ни разума. Огромная сила, ставшая моей через боль изменения.
— Повелитель! — Сильвия…, она выжила, близость перехода в доминиона поддержало ее. Хорошо.
— Покарай наших врагов!
Врагов? Да, врагов. Я вспомнил. Все, что до этого затмила боль изменений, вернулось на свое законное место. Пространство снова заполнилось напряженной словно струна магией, в чувствительные уши врезаются звуки, выкрики команд, лязг мечей и приходящих в негодность доспехов. Я вдохнул этот приторно сладкий воздух переполненный болью, стонами и криками раненных, проклятиями умирающих людей и нелюдей. Они сражаются с ордой за мой дом, за мои земли, им не помешает помощь. Сильвия, (я с благодарностью посмотрел на вампиршу) я покараю наших врагов, они проклянут тот час, что решились выступить против нас. Взмах белых крыльев и люди падают не в силах устоять.
Полет. Мой первый полет. Минута эйфории от полной свободы, свободы от притяжения и проблем. Рядом ветер, теплый игривый ветер, нежно поддерживающий крылья, летящий рядом, скрадывающий звуки и насвистывающий свои причудливые мелодии. Горько вздохнув от расставания с добрым ветром степи, я камнем обрушился вниз прямо на головы ненавистных шаманов. Приподнял крылья на уровень шей, полуоборот, и семь голов падает с плеч. Запах крови приятно щекочет нос, стремительный рывок, пробивающие артерию клыки, и теплая кровь на губах, дарящая ощущение утекающей с теплой влагой чужой жизни. Скелет, обтянутой тонкой, словно пергамент, посеревшей кожей, когда-то могучие мышцы воина, что легким усилием могли свернуть шею быку, превратились в собственную тень, не способную поднимать ноги при шаге. Организму неоткуда брать энергию, он жрет сам себя, продлевая затянувшуюся агонию и вгоняя своего владельца в пучину безумия. Внутренние органы отказывают и только сердце все еще исправно выдавало десять-пятнадцать ударов в минуту, словно опасаясь замереть навсегда.
Со спины ко мне бегут шестеро, крылья разрубают их пополам без моего участия, уловив тень опасности. Новый взмах, короткая радость полета, и я снова падаю вниз, чтобы расправиться со следующе группой заклинателей духов. Свет, застывший на крыльях, стал оружием, тьма, окутавшая тело, стала броней, мое появление означало одно — неминуемую, близкую смерть. Я был донельзя зол, а когда я злой — разумным вокруг становится мучительно больно. В конце концов ненавидеть я всегда умел гораздо лучше, чем любить. Зеленорожие ублюдки уже не пытались напасть, наверняка они умели и любили убивать, но все же еще никогда не видели, чтобы в течение двух-трех секунд чистенький, заполненный орками холм превратился в залитый кровью и заваленный кишками филиал скотобойни. Они настолько привыкли нападать, что растерялись, когда напали на них.
Я ударил шамана в челюсть, порой и я бываю милосерден, пускай эта сволочь на последок испытает радость полета. Перехваченный за рукоять кривой изогнутый нож, и собственная рука воина-орка, предавая своего хозяина и не в силах сопротивляться вонзает его в плечо, раскачивает в ране, скребет по кости. Звук ломающихся рук, звучит подобно музыке под аккомпанемент безумных яростных криков и стонов. Движение, и шаман падает, с оторванной нижней челюстью и вырванным языком, проблематично командовать духами, я в этом уверен.
— Помогите! — сипит еще один скрюченный старикашка со вспоротым брюхом. — Помогите! Слышит меня хоть кто-нибудь?
— Я слышу! — склонившись над раненным, я разорвал ему горло. — Полегчало?
Сработало новое правило в общении с шаманом: увидел — убей! Дать ему время означало проблемы, а так отличный шанс на победу. Отмахнувшись от надоедливых духов я открыл портал в доминион и выпустил Горлума поохотиться на этих надоедливых тварей, а спустя минуту, повинуясь моей воле к нему присоединились пятеро братьев. Медленно, но верно мои создания пожирали мельтешащие в панике души, а пространство вокруг затягивала стремительно разрастающаяся тьма. Орки, многочисленные, неудержимые, бесстрашные воинственные… дрогнули, начали отступать, а затем развернулись и в панике побежали прочь, спасая свои жалкие жизни.
