— Помогите! — сипит еще один скрюченный старикашка со вспоротым брюхом. — Помогите! Слышит меня хоть кто-нибудь?
— Я слышу! — склонившись над раненным, я разорвал ему горло. — Полегчало?
Сработало новое правило в общении с шаманом: увидел — убей! Дать ему время означало проблемы, а так отличный шанс на победу. Отмахнувшись от надоедливых духов я открыл портал в доминион и выпустил Горлума поохотиться на этих надоедливых тварей, а спустя минуту, повинуясь моей воле к нему присоединились пятеро братьев. Медленно, но верно мои создания пожирали мельтешащие в панике души, а пространство вокруг затягивала стремительно разрастающаяся тьма. Орки, многочисленные, неудержимые, бесстрашные воинственные… дрогнули, начали отступать, а затем развернулись и в панике побежали прочь, спасая свои жалкие жизни.
Их преследовали мои создания, клан и мой проникающий в саму душу голос, просачивающийся в самый мозг, раскаленным железом выжигая в нем клеймо обреченности. С этого момента уже невозможно забыть случившейся бойни, и каждую ночь они будут просыпаться в холодном поту, ожидая неизбежности. Во мне зародилась уверенность, что уже нет нужды никого преследовать или выслеживать, ведь и без моей помощи они постепенно будут сходить с ума от страха перед вольными землями. Мне больше не нужна их смерть, для меня даже лучше, чтобы они добрались до своих стойбищ и заразили этим липким, обволакивающим страхом своих жен, детей и стариков, чтобы каждый степной орк трясся и бежал прочь при одном упоминании этой битвы.
Вольные баронства объединились в кулак, обзавелись новыми союзами и выстояли, выдержали натиск многотысячной орды, но никто не спешит поздравлять с победой своего спасителя. Вперед выдвинулся Турус, как тот, кто больше всех понимал происходящее, а остальные так и остались стоять далеко позади, не понимая толи бежать, толи обороняться. Друг идет им навстречу, или чудовищный по силе враг. Люди боялись, но в этом не было их вины, всем свойственно опасаться неизведанного, особенно, если это сильнее их самих.
— Ты вобрал и тьму и свет. На чьей ты стороне? — Громко спросил жрец.
— На своей собственной, разумеется, — приветливо улыбнулся я. — Перед тобой все тот же старый добрый Анст, у меня не изменились ни цели, ни намерения. Между прочим я все еще барон, а ты все еще верховный жрец моих земель, так что у нас одни интересы.
— Рад это слышать и рад, что тебе удалось сохранить разум перед лицом тьмы. — уже более расслабленно выдохнул Турус.
— Полагаю это тебе нужно сказать спасибо, я наивно полагал, ты как нельзя вовремя вернул меня к свету… — ответил я, стараясь не скривить лицо, деланно благодарно продемонстрировав крылья.
— Потерпеть неудачу в совершении добра гораздо лучше, чем преуспеть в сотворении зла. — глубокомысленно и не понятно к чему ответил Турус.
Я обошел жреца, на лице которого после моих слов появилось некое облегчение, все равно он не мог, просто не имел право в открытую выступить против того, кото принял в себя свет богини, сомневаться и интриговать да, попытаться убить родственную силу — нет. Не спеши Турус, сначала преступление, а потом наказание, так что расслабься и получай удовольствие от победы.
Постепенно небо из темного, угрожающе хмурого вернуло себе привычный светло голубой оттенок лазури. Я шел среди трупов по недавнему полю боя, что до сих пор не затихло от криков и проклятий раненных, не перестало стонать и шевелиться от их попыток подняться или уползти как можно дальше от команд, что добивали и скидывали в траншеи чужих и перетаскивали к временному лагерю своих. Суровая реальность. Столько мертвых тел, не важно союзников или врагов, сулят только одно — болезни, и суровое солнце степи во много раз ускоряет процесс. С мертвецов снимались доспехи, в кучи сбрасывались мечи и так раз за разом, монотонно, превращая изможденных солдат в огромный многорукий конвейер.
— Да? — я оглянулся на положившую мне на плечо руку Трис. Она молча указала мне на стоящего на коленях орка, пробитого насквозь копьем. Помятый шлем валялся в стороне, лицо пересекала глубокая рана, из которой продолжала сочиться кровь, в спине торчали стрелы, а рука железной хваткой сжимала так и не выпущенное оружие. Это был Грым, могучий, широкоплечий орк, вождь и шаман, союзник и… друг. Он не верил в победу, пророчил смерть и все равно храбро шел в бой, не взирая ни на что.
— Прости Грым. — Я резким движением вырвал копью из груди рычащего от боли орка. — Ты не умрешь, пока твоя верность принадлежит мне. Племя Грыма Гнилозуба будет процветать на землях клана Возрожденных. Добро пожаловать в семью, друг.
Орк упал без сознания, но на нем больше не было ран, изможденный сражением, истощенный душой он спал, и был тут же подхвачен на руки уцелевшими и точно так же вымотанными орками, их осталось семеро… Война, она забирает лучших. Хорошо, что эта война закончилась и настало время мира и процветания.
Если надумаешь возвыситься, знай, наверху всегда тесно.
/закон жизни/
Единственный надежный способ избежать возможных проблем с кочевниками — это построить больше крепостей как можно дальше в степи. Орков лучше всего выдавливать, планомерно и неотвратимо подминая, в общем-то, бесполезную и никому не нужную степь. Пришлось даже нанять мага природника, чтобы отбить затраты на нескончаемую стройку. Если сможет обеспечить двойной урожай на бесплодной степной почве и избавить от вездесущих вредителей — считай, что подходит. Оплата — половина от того, что мы получим сверх обычного, на плодородных равнинах, что он собственно и будет удваивать, хе-хе. Легко быть щедрым, когда тебе это ничего не стоит.
Империя…, ну империя это все-таки не кочевники, она вынуждена соблюдать как минимум видимость законности, иначе не устоит, а по закону мое баронство все еще остается вольным, а то, что его территория выросла в шестнадцать раз, что на границе заложены больше двадцати крепостей… Так на то баронство и вольное, чтобы его правитель делал все, что ему заблагорассудится, так что пока нет подходящей причины империя не сунется в вольные земли, чтобы все бароны вновь не объединились под моими знаменами.
— Повелитель, там делегация светлых эльфов, они настойчиво требуют встречи.
— Твою мать! Какого дьявола им…, а, не важно. Зови. — В малый тронный зал, где не было ничего кроме массивного трона, вошли пятнадцать вечноживущих.
— Приветствуем тебя, высший! — высокопарно заявил ушастый сноб и едва заметно склонил голову.
— Чего? Высший? — признаться я не сразу понял о ком речь, и поерзал на не слишком удобном троне.
— Это значит, сумевший встать над законами мироздания и вопреки им после смерти не стать одним целым с миром, приняв в себя одну из стихий.
— … ясно…, — нахмурился я, мой секрет перестал быть таким уж секретным, раз о нем болтают все кому не лень. Это становится опасно. А когда к тебе домой заявляется незнакомец и говорит, что знает о тебе практически все, это опасно вдвойне, для незнакомца.
— И что вы хотите, уважаемый…? — поинтересовался я, прежде чем делать свой, без сомнения, опрометчивый поступок.
— Мое имя Элентериэль, высший. Наша Богиня Мать более 70 тысяч лет назад также презрела законы творца и вот уже более 50 тысячелетий приглядывает за своими детьми. Кроме совета старейшин эльфийской расы эта тайна известна не многим, даже светлый князь пребывает в неведении. И именно от лица совета старейших, ради благополучия и процветания эльфов, я прибыл засвидетельствовать свое почтение и сообщить, что мы не будет препятствовать твоим планам, конечно, если они не коснутся Великих лесов.
Фух, адекватный ушастый, с плеч словно сняли целую гору, меня не собирались разоблачать, убивать или шантажировать, со мной просто пришли договориться о мире! Внешне оставаясь спокойным, глубоко внутри я смеялся. Они принимают меня за бога и считают опасным для лесов. Идиоты! Да я до дрожи в коленках боюсь соваться к «сородичам», опасаясь их магов! Перемирие. Не касаться лесов? Да с удовольствием, пошли они все на хрен!
— Эльфийский народ может быть спокоен за свою судьбу, мои планы не коснутся сородичей. — Эльф был доволен, на его лицо снизошла радость, что столь ответственная миссия так легко завершилась успехом. Однако вопреки моим надеждам убираться восвояси он не спешил.
— Сколько раз вы уже умирали, высший? — задал свой вопрос эльфийский посол.
— Да было пару раз… — решил я поскорей отделаться от этого назойливого дипломата.
— Пару ли? — Твою мать, постоянно забываю, что эльфы чувствуют ложь! Я стал мысленно считать, сколько же раз я уже мог отправиться на свидание с творцом. Формально я умирал где-то раз семь или около того…
