чуть дальше вдоль южного берега Пеу, добравшись до устья Боо.
Выбравшие западное направление, в общем-то, так и остались на побережье. Столкнувшись с сопротивлением племён внутренней равнины, вглубь острова им удалось продвинуться на один-два дневных перехода. А вот бонхо сумели захватить всю долину Боо. Местное население они большей частью подчинили своей власти, заставив платить дань, а наиболее упорных загнали в горы. Первые в итоге стали суне, вторые – сонаями.
Что до тех, кто высадился на западной оконечности Пеу, то после череды войн между пришельцами и коренными жителями, а также между самими пришельцами там образовалось три крупных объединения. Во-первых, союз во главе с обосновавшимися в устье реки Алуме племенами хоне и вэе, которые подчинили своей власти многие племена западного и северо-западного побережья. Во-вторых – тинса, занявшие юго-западный угол острова. И наконец, объединение племён внутренней равнинной области по берегам реки Алуме, наиболее сильным здесь было племя текоке.
Первоначально основная борьба развернулась между пришельцами: хоне и вэе с одной стороны и тинса с другой. А возглавляемый текоке союз поддерживал то одних, то других. Итог был, в общем-то, закономерен – обитатели берегов Алуме легко разгромили истощивших силы в войнах друг с другом хоне-вэе и тинса и включили их в состав своего племенного союза. Только небольшая часть тинса на крайнем юго-западе острова, защищённом болотами, сохранила независимость.
Бонхо же, пребывая в относительной изоляции от западной половины Пеу, вели войны с пытавшимися отвоевать более благоприятные места рана и сувана, а также с сонаями, которые пробовали вернуть свои старые земли. В общем, бонхо удалось отстоять завоёванное.
В ходе непрерывных войн таки, прежде просто командующие ополчениями племён в военное время, понемногу превратились в наследственных правителей, окруживших себя свитой из преданных им воинов-регоев. Также окончательно укрепилось деление населения на дареоев и ганеоев. Причём формирование этих двух каст-классов шло по-разному: если в Бонхо сохранялось чёткое деление завоевателей и покорённых на два племени, то на западе острова кое-где потомки завоёванного местного населения были включены в состав племён в качестве неполноправных родов (как это произошло у хоне-вэе с коренным населением устья Алуме), или же, наоборот, пришельцы сами становились данниками коренного населения (как поступили текоке с частью хоне и вэе после победы над ними).
Однако объединение под властью текокских таки запада Пеу вовсе не означало окончания войн.
Пока обитатели низин увлечённо резались друг с другом, сонаи относительно мирно приспосабливались к суровым, по тропическим меркам, условиям своей новой родины. Как ни странно, но они приловчились выращивать на влажных приозёрных участках корнеплоды, пусть и не с такой урожайностью, как в долинах Боо, Алуме или мелких речушек в Талу, Хоне и Вэе, но на питание растущего населения Сонава до поры до времени хватало.
А где-то через два или три десятилетия после объединения западного Пеу под властью таки Текока вся пригодная для выращивания баки и коя земля в Сонаве была занята. Вначале сонаи, помнящие ужас разгрома от бонхо, предпочитали драться за плодородные участки между собой. Но как-то само собой получилось, что в ходе этих стычек произошло объединение всех восьми кланов-селений под властью наиболее удачливого из вождей.
С бонхо обитатели горы связываться не хотели, поэтому обратили свой взор на запад, в сторону Алуме. Увы, как оказалось, воевать подвластные текокским таки племена умели не хуже сонаев. Незадачливый вождь горцев остался где-то под текокской столицей с половиной своего войска. Поражение, однако, не сломило сынов Сонава. Спустя пять дождливых сезонов, когда ряды сонайских воинов пополнили подросшие сыновья и иные младшие родичи павших под Тенуком, двоюродный брат погибшего вождя Каноку повёл сонаев – на этот раз на Бонхо.
Здесь их ждал успех. Бонхойцы не ожидали вторжения с севера, считая сонаев трусами.
Быстро пройдя вдоль берегов Боо, воины Каноку дошли до моря, в нескольких сражениях разгромив спешно собранные ополчения бонхойцев. Таки страны пал на поле боя, как и большая часть его регоев. Новый правитель – не то сын, не то племянник, не то ещё какой родственник погибшего таки, которого Каноку женил на своей младшей сестре, – предпочёл удовлетворить требования захватчиков, которые, в общем-то, сводились к уступке сонаям части территории на побережье, где береговые сонаи обитают и по сей день.
Дальше выселения части народа за пределы ставшего тесным Сонава, как я понял, планы сонаев не распространялись. С их точки зрения вопрос был исчерпан переселением на новое место жителей трёх деревень и разделом освободившейся земли между оставшимися пятью селениями. Но новый таки-марионетка соображал чуть лучше своих хозяев и сумел понять, что бонхойцы рано или поздно оправятся от шока, вызванного разгромом, и попытаются отомстить пришельцам с гор, попутно вернув отнятые земли и данников-сунийцев. Выход он предложил в продолжение военной экспансии. Скудный восток с нищими и дикими обитателями в качестве объекта завоевания не привлекал. И потому бонхойско-сонавское войско двинулось на запад – в Текок.
Процесс дальнейшего и всестороннего объединения Пеу не обошёлся без определённых сложностей – от ожесточённого сопротивления текокцев до необходимости повторного покорения Хона и Вэя, отделившихся под шумок от Текока и потом не захотевших подчиняться власти сонаев. Так что череда войн продолжалась добрых двадцать дождливых сезонов. Зато и объединён был почти весь остров, кроме Тинсока, защищённого болотами, да никому не нужного востока.
Тут как раз подрос племянник Каноку Пилапи – сын сестры и бонхойского таки (дед Темануй почему-то упорно не называл того по имени – то ли история не сохранила его имени, то ли старик, будучи упёртым сонайским националистом, почитающим другие народы за людей второго и третьего сорта, не считал нужным упоминать имени какого-то бонхойца). Несмотря на молодость, племянник успел показать себя храбрым воином и хорошим командиром. Как выяснилось впоследствии, и правителем страны он оказался не худшим.
Почему Каноку решил сделать первым типулу-таки в истории Пеу не себя, а сына сестры, доподлинно не известно. Может, чувствовал, что, несмотря на свой талант военачальника, государственный деятель из него не ахти какой – бонхойский таки, по всей видимости, был куда более достойным правителем, – проскальзывало это в рассказе деда, как ни старался мой родственник принизить роль отца первого законного правителя острова. В общем, коронация на должность типулу-таки близкого родственника (а племянник считался почему-то у моих папуасов роднее сына) была для вояки Каноку лучшим выходом.
Первые лет десять, пока были живы отец и дядя, правитель Пеу вынужден был с ними считаться, но потом, когда те отправились по Тропе духов, руководил Пилапи подвластной ему страной
