более простой слова, скучно рассказывать. Это заметно. Только урожай и дорога…
— Мама тоже так говорит. Знания важны. Они очень много заплатили за мое образование. Я не мог их подвести и был почти самым лучшим в нашей группе.
— О! Молодец! А я лучшая в классе. Только физика не очень и геометрия…
— Даже не буду спрашивать что это, — рассмеялся я, — даже звучит страшно!
— О! Этого мальчика я видеть в первый день.
— Это Млат! Млат! Стой, купаться идешь?
Друг, похоже бежал домой, но услышав меня развернулся и подбежал к нам.
— Здрасте! — неловко поклонился Маше и приветливо хлопнул меня по плечу, — вечером же собирались!
— А меня отпустили, чтобы Маше показал окрестности. Ты с нами?
— Не знаю, я отцу помогаю. Сейчас спрошу.
— Давай, — и понизив голос, чтобы Маша не разобрала, добавил, — скажи отцу, что льеру сопровождаешь — отпустит!
А потом, погромче.
— И зайди за Овером, чтобы нам крюк не делать, а я по пути к Гересу зайду. И квас возьми, у тебя мамка его очень вкусно делает!
Через пять минут мы зашли на подворье Гереса, где почти никого не было, только четверо батраков на сеновале перетряхивали прошлогоднее сено. Самого Гереса не оказалось, со старшим братом они уехали еще утром на пастбище, править ограду и так не возвращались. Ну не судьба ему сегодня покупаться.
Мы прошли через всю деревню, почти пустую, так все в это время были при деле, к в полях, кто в лесу и вышли к Куриному броду. Естественно Маша пожелал узнать, почему он так называется, едва я озвучил ей название.
— Ручей широкий, но мелкий в этом месте. Тут даже куры не бояться его перебегать. А выше он узкий, даже перепрыгнуть можно в некоторых местах, но глубина мне по пояс. А ниже бобры который год живут и запруду постоянно обновляют. Вот там и купаемся.
— А бобры не есть нас? — Обеспокоенно уточнила Маша.
— Не-е, они нас сами боятся. То есть кто такие бобры и запруда — ты уже знаешь? — удивился я, отсутствию требования пополнить запас новых слов
— Догадалась. У нас тоже есть такие звери и тоже делать запруда, — показала язык Маша и засмеялась.
— Маша, а можно спрошу? Ты очень быстро учишь язык — это все так у вас в стране могут?
Она задумалась на несколько мгновений, задрав носик и уставившись в небо.
— Не знаю. Нет, думаю. У меня и дома всегда удивленный делать слова, когда я начинала говорить на новый язык. Меня в школе выгонять с урока, когда учить первый другой язык. Я учительницу править начала, чтобы она правильно говорить слова. Я тогда жить немного за граница и знать лучше ее… Потом папа поговорил с директором и мне разрешили не ходить на ин-яз. Говорить: новое не научить, а учителю так спокойнее. А когда я еще два языка учить, учитель со мной мириться и дружба. Мне просто нравиться бывать в новое место, говорить с новые люди… А вот твой, э-э… твои друзья нас уже обогнать.
Конечно обогнать, мы идем то еле-еле. Пожалуй стоит поторопить, а то только к вечеру и придем, как и задумывалось.
— Да, они. догоняем их?
— Зачем догонять? Они стоять. Может пойдем быстрее, я так хочу купаться! А ты так медленно ходить…
Я аж от возмущения замер на месте и чуть не поперхнулся. Я значит берегу ее силы, заставляю себя идти медленно ради нее и теперь я виноват, что задерживаю ее? Ох уж эти девчонки!
Оказывается ходит она побыстрее нас. Я думал немного сбить спесь и пошел быстрее, парни тоже, но Маша, похоже восприняла это совершенно нормально! Вот как ускорилась так и шла, не сбавляя темпа до самого пруда, да так, что мы даже испариной покрылись, стараясь не отставать. Видать ее обувь мало что необычная, так еще и волшебная, то-то половину материалов из которых она пошита никто разгадать не смог. Куда до нее нашим сандалиям, с подошвой из твердой, дубленой кожи…
— Ура, никого! — завопил Млат, едва мы вышли на берег.
— А кого ты тут хотел увидеть в разгар рабочего дня? — удивленно буркнул Овер, который за все время перекинулся лишь парочкой фраз.
— А ну да! — Беспечно махнул рукой сын кузнеца и принялся раздеваться.
Мы же дошли до камней, на которых обычно сидим и осмотрев их, принялись раздеваться.
— Сегодня в исподнем купаемся, не смущаем нашу гостью, — предупредил я, скидывая рубаху.
— Я первый! — сверкая голой задницей пролетел мимо нас Млат, и подняв фонтан брызг, погрузился в воду.
— Ой! — раздалось позади, и оглянувшись, я увидел стоящую к нам спиной Машу с бардовыми ушами, — вы чего, так купаться?
— Нет, это просто Млат у нас такой… вечно торопится и не слушает…
— Я туда, в куст, одеваться для купания.
Не оборачиваясь, девочка вернулась назад к тропинке и зашла в кусты. На треск веток несколько раз огляделся Овер, уже успевший раздеться до исподнего, а после и вовсе принялся откровенно пытаться что-то увидеть сквозь листву.
— Овер, тебе мало было? — негромко спросил я, сворачивая и убирая вещи на камень.
Друг вздрогнул и смутившись пошел к одежде Млата.
— Нет, хватило, извини. Пойду нашему голозадому его исподнее принесу, а то еще и вылезет, треся…. Вес, ты прости, сам не знаю, что со мной такое. Просто она со своими ножками, которые через штаны так и видны и такой тоненькой фигуркой… я как ее вижу — так как не свой становлюсь. Когда ее рядом нет — понимаю, что как дурак себя веду, а когда рядом — так и хочется любоваться…
— Влюбился, что ли?
— Нет! Ты чего! Нет конечно! Что ты за глупости то говоришь!?
— Ну, похоже…
— Да ты то что об этом знаешь…
— О чем он знает? — раздался голос за спиной и мы дружно обернулись.
— Ох, Боги, — на выдохе пробормотал Овер, краснея и мгновенно отворачиваясь.
Я тоже стремительно отвернулся, пытаясь понять, что значит ее вид.
— Вы чего? — недоуменно спросила Маша, спокойно обходя нас всего-то в паре тряпочек.
— А тебе мама не дала рубаху для купания? — осторожно осведомился я, опустив голову и украдкой рассматривая льеру.
Она стояла совершенно голая, не считая двух тряпочек, на груди и … талии, что ли, ну или чуть ниже? Так глаза поднять, возьми себя в руки… Судя по цвету, это те самые, что лежали мокрыми в ее прозрачном мешочке.
— Дала, я ее потом одевать,
