Нина без слов вытащила и вручила мне всё по списку, а я в темпе начал готовить всё так, как научила меня тамбовская бабушка в своё время. Лук мелкими кубиками и на сковородку, предварительно политую маслом. На слабый огонь, а пока мыть и резать грибы. Грибы к луку на сковороду, посолить и оставить на 10 минут. Тут приходит черёд второй посуды и соуса — сыпем туда муку, греем до золотистой корочки, выливаем полбанки сметаны и мешаем, чтобы не было комочков.
— Ловко это у тебя получается, — заметила Нина, которая всё это время сидела рядом на табуретке и болтала ногой. — Где научился?
— В Тамбове, Ниночка, в Тамбове, — рассеянно отвечал я, — там, если жить захочешь, многому научишься.
А сам продолжил приготовление жульена… поджаренные грибы с луком выкладываем в тарелочки (они их две штуки мне нашла), заливаем сметанным соусом, трём сыр на тёрке и сыплем сверху. Ещё что-то… да, перец молотый… и в духовку.
— Теперь ждём 15 минут, а пока можно чай заварить — у тебя есть какой-нибудь?
— Да, — встрепенулась Нина, — индийский со слоном, достала тут по случаю.
— Ну и отлично, а пока завариваешь, расскажи про себя, а то ведь я ничего про тебя и не знаю.
— А чего там много рассказывать, — ответила она, перестав болтать ногой и занявшись приготовлением чая, — родилась здесь вот, всю жизнь в этом бараке прожила, мать умерла, когда мне 3 года было, отец неизвестно где, живу с отчимом. Закончила универ и в ИППАН пришла…
— У тебя с такой-то внешностью много поклонников должно быть, — заметил я, — этот момент ты как-то упустила.
— Да какие там поклонники, — махнула она рукой, — в наших бараках-то — смеёшься что ли? Тут алкаши одни и дети алкашей.
— А в универе?
— Ну была парочка… но как-то не сложилось у меня с ними.
— А Наумыч как на горизонте возник?
— Да так и возник — увидел меня, когда я первый раз в институт пришла, и запал… но как-то ненадолго — эта беленькая сука Олечка мне дорогу перебежала.
— Понятно, — вздохнул я, — в общих чертах.
— А теперь твоя очередь, — ответно вздохнула она, — выкладывай свою биографию, не жмись.
— Да почти то же самое, — ответил я, — как и у тебя. Только не барак, а сталинка в Заводском районе, умерла не мать, а отец, но тоже в 3 года, и не универ, а политех. А так всё остальное совпадает.
— Значит мы с тобой два сапога пара, — рассмеялась Нина.
— Какие сапоги, — возмутился я, — их сейчас только в армии носят, две сандалии пара.
— Ну можно и так… там у тебя ничего не сгорит? — напомнила она.
— А всё практически готово, — сказал я, — вытаскивая тарелки из духовки, запёкшаяся корочка сверху и выглядела очень неплохо, и ароматы источала неземные. — Садитесь жрать пожалуйста.
С помощью полотенца поставил обе тарелки на стол и ловко откупорил шампанское, ухитрившись не пролить почти ни капли.
— За наше случайное знакомство, — провозгласил я тост, вспомнив Светочку Светличную из знаменитого фильма.
* * *
— Подумать только, мой любимый размер, — сказал я, когда Нина справилась с застежками бюстгалтера, и ничуть не покривил душой — два с половиной это именно то, что мне нравится, потому что пятерка это уродство какое-то, ну а меньше двух как-то совсем мало.
А через полчаса, когда она лежала на моей груди, а я гладил её выпуклости в разных местах, мне в голову пришло вот что:
— Печально жить без ванной-то, Нина Александровна.
— Куда ж деваться, Пётр Петрович, — в тон ответила она, — не предусмотрена ванная комната в наших бараках, считается, что люди в баню должны ходить.
— У меня вот какое предложение есть, — продолжил я, — я же тоже пока один живу — перебирайся завтра ко мне что ли, у меня ванная комната хотя бы имеется…
— А когда мать из больницы выпишут? — спросила она, посмотрев мне в глаза.
— Тогда будем думать, — ответил я, — что дальше делать… и вообще все проблемы надо решать по мере их поступления, а не заранее, верно?
— Верно, — эхом откликнулась она, — значит завтра переезжаем.
— Значит да…
— Слушай, — продолжила она в неожиданно другую сторону, — а что там у вас с Мишкой Шифманом случилось?
— Взяли его с поличным, — ответил я, — где-то промашку он допустил или не поделился с кем-то нужным — вот и сидит теперь в СИЗО на Гагарина, знаешь такое заведение?
— Слышала, — откликнулась она, — но у вас же с ним какие-то дела были намечены, так?
— Были да сплыли, — отшутился я, — в таких случаях главное в сторону отпрыгнуть и затаиться, чтоб не заметили.
— Но ты же умный, — заметила она, — ты же что-то другое придумал, да?
— Как догадалась?
— Я вообще догадливая…
— Заметил уже… придумал, как не придумать, через райком комсомола теперь будем работать — лучшей крыши не придумаешь.
— Крыши? — недоумевающе переспросила она, — какой крыши, из шифера?
— Из шифера это голова у Шифмана, — отговорился я, — а у нас в данном конкретном случае крышей можно назвать покровителя или покровителей, которые решают все твои вопросы, возникающие в процессе жизнедеятельности, взамен получая некую долю от прибылей. Так доступно?
— Вполне, — улыбнулась Нина, — и какие прибыли там у вас намечаются?
— Чтобы съездить в Гагры, вполне хватит…
— А на Слнчев Бряг наберётся? — спросила она.
— Может и на него хватит, — не слишком уверенно пообещал я, — а ты откуда про этот Бряг знаешь?
— У нас в универе в группе одна болгарка училась, Данчей её звали, — сообщила вдруг она.
— В нашем закрытом городе и болгарка? — удивился я.
— Ага, её родители лет 20 назад съехали из этой Болгарии к нам, и их почему-то на Гидромаш определили, который рядом с СИЗО…
— Да знаю я про Гидромаш, — перебил её я, — ты давай лучше про Данчу свою.
— Ну и прижилась она в нашем закрытом городе… болгарский хуже, чем русский знала, родители у неё русские эмигранты, но иногда разные словечки у неё проскальзывали. А жили они в Болгарии как раз возле этого Слнчева Бряга, в Варне… вот из её рассказов я про него и знаю.
— Расскажи, — попросил я, — что там едят и пьют в Варне…
— Легко, — с готовностью отозвалась она, — летом у них там популярно что-то вроде нашей окрошки, таратор называется — только заливают они всё это не квасом, а простоквашей или кефиром. Зимой все едят фасолевый суп, чорба называется. Ну и круглый год такую штуку под названием сирене в гювече — в горшок надо засыпать кучу овощей плюс брынзу и в духовку, как вот ты делал…
— Ясно, а пьют они что?
— Если ты на алкоголь намекаешь, то из крепких напитков там популярны ракия и мастика…
— Ракия-ракия… — начала вспоминать я, — это водка из слив, кажется, а мастику не знаю.
— Виноградная водка, болгары этот рецепт у греков украли, там оно называется узо… да, а виноград по-болгарски это грозде…
— А если неалкогольное, то что? — продолжил пытать её я.
— Загибай пальцы — во-первых айран, это смесь йогурта с молоком, вдобавок они его солят ещё…
— Странные у них вкусы, — ответил я, — а ещё?
— Боза, что-то типа нашего кваса, но с местными особенностями… кстати градусы там есть, 5–6 точно, но пьют его все, включая детей. Ну и кофе конечно, они ж 300 лет под турецким игом лежали, вот и переняли у турков рецепты кофе по-турецки.
— И это все делала твоя Данча?
— Нет, только рассказывала, — ответила Нина, — но кофе пару раз угощала, когда мы к ней в гости ходили — жила-то она совсем недалеко от универа.
— Решено, — твёрдо сказал я, — следующим летом едем в Слнчев Бряг — комсомол поможет путёвки оформить, а твоя Данча расскажет остальные детали…
— Не расскажет, — с грустью заметила Нина, — её родителей в прошлом году перевели в Новосибирск, так что они переехали, а нового адреса у меня нет.
Глава 17. Эксперимент
Эксперимент
