— Как я и говорил, — донесся до меня, недовольный голос Мастера. — Всего лишь заготовка, не более.
— Какой забавный мальчик, — промурлыкала та самая дородная бабища. — Я бы нашла ему хорошее применение.
И её мерзкое хихиканье наждачкой прошлось по нервам.
— У тебя всё одно на уме, — мужской сухой голос в ответ. — Прямо сейчас дам за него пятнадцать тысяч в любом удобном способе расчета.
— Да он ни боя на твоей арене не выстоит! — рявкнула первая. — Только погубишь зазря! Двадцать тысяч!
— Довольно, — прервал так и не начавшиеся торги, Мастер. — Не в моих правилах продавать сырую заготовку. Тем более сегодня не день для торгов. Через месяц, дамы и господа. Через месяц.
Вспыхнувший над ареной, полупрозрачный купол дослушать разговор не позволил. Ну а железный хват пары рук, который поставил меня на ноги, и вовсе заставил перенести вектор внимания.
— Свободен, — бросил Хин. — Надеюсь, не заблудишься.
Естественно, мой ответ никого не интересовал, и Учитель уже шел к двери. Меня же ждал поход в другую сторону, где у дверного проема, по обе его стороны стояла пара учеников Мастера. Те с брезгливостью и отвращением смотрели в мою сторону, но как-то комментировать не спешили.
Проходя мимо них, даже удивился, когда не последовало никакой подлянки. Хотя левый ублюдок-младший, помнится, любит баловаться молниями. Сейчас же, только взгляды, на которые мне плевать.
Как я и говорил — боль хороший, если не лучший, учитель. Стоя в душевой, под струями обжигающей воды, пытался смыть с себя те литры крови, которые, казалось бы, впитало моё тело. Шестнадцать человек — именно стольких я сегодня убил. Шестнадцать жизней, шестнадцать судеб. Они не были беспомощными и более того, так же пытались убить меня. Количество ран на теле говорит о том, что я до последнего сдерживался. Не использовал на полную возможности этого тела, пытался отсрочить и не поставить точку. Но! Но… Я понимал, что должен убить, или же убьют меня. Понимал, но твою ж мать! Как же это сложно переступить через прошлого себя, через вбитое в подкорку воспитание и возведенную в абсолют ценность абсолютно каждого человека.
На самокопание ушло минут сорок, точно. Доводы, аргументы, убеждения — всё это разбивалось об банальную человечность. Наверно, многие на моём месте даже не почесались бы, но я не они. Родители воспитали во мне человека! Человека, черт его дери! И никакому угребышному Мастеру этого не сломать!
Удар кулаком в стену помог выплеснуть остаток уже перегоревших эмоций и позволил немного успокоиться. По крайней мере, в руки себя взять получилось. А уж когда чистая одежда легла на плечи, душевное спокойствие и вовсе застыло на тонкой грани равновесия.
В столовой я оказался, как раз в самый разгар ужина. Правда, вид съестного породил лишь тошноту, которую подавить-то удалось с трудом. А были еще и совершенно разного вида взгляды. Рикс, куда ж без него, сверлил злобой, Зана, забитая и бледная, даже взгляд не подняла. Черный, широкий ошейник на её шее, с изображением алых, размашистых символов, буквально притягивал взгляд. Остальные, ну, хм, любопытство, равнодушие, злость? Опять? И на десерт, сочувствие? Обладательницей последнего хотелось увидеть Мику, но ей была девушка-альбинос, с бесцветными глазами и небольшими рожками, расходящимися в стороны. Секундное замешательство, когда наши взгляды пересекаются, и она тут же морщится, опуская глаза к миске.
Всё это я отметил краем сознания. Забавно, но не более.
Пройдя мимо, спиной прямо-таки ощущал то жжение, что несли в себе взгляды. Не знаю уж, что послужило тому причиной, но приятного было мало.
Камера, родная уже с топчаном у стены. Весьма иронично, но именно здесь и сейчас я могу почувствовать себя в относительной безопасности.
— Собирайся, — буквально влетел третий ученик Мастера. — Тобой заинтересовался Баэль.
Вот, сука!
Глава 8
Великий, мать его, попаданец!
Судьба любит пошутить и я, судя по всему, главное действующее лицо для её развлечений. Да я даже выдохнуть не успел! Только присел, облокачиваясь о стену, как этот мелкий уродец обломал весь ожидаемый кайф! И, да, именно этот, действительно мелкий.
— Ладно, — усмехнулся он, облокачиваясь о косяк. — Подождем.
Что-то в его тоне мне совершенно не понравилось, поэтому пришлось подниматься.
Дальше была проходка, еще дальше, чем кабинет Мастера. Коридоры, двери, повороты. Даже запомнить не пытался, ибо этот сраный лабиринт растянулся на минут пять ходу. И всё это время, ученик Мастера молчал, даже не пытаясь меня чем-либо задеть. Странно? Более чем. Что-то мысли у меня относительно этого Баэля, какие-то безрадостные. Мастер всё-таки решил продать «сырую заготовку»? Сильно сомневаюсь: такое кидалово могут банально не понять. Либо же я, что более вероятно, что-то упускаю. В любом случае, сейчас всё станет ясно: кажется, пришли.
Ученик Мастера протянул руку к ручке двери, но вдруг застыл, сморщился, и резко развернувшись на месте, пошел обратно.
— Дальше сам, — бросил он, не оборачиваясь.
— Ладно, — выдохнул я, стараясь не думать.
Дверь поддалась легко и стоило ей распахнуться, как в нос ударил стойкий запах пота, а до слуха стали доноситься звуки ударов кулаками по оголенному торсу. Шаг вперед, мгновение на перестройку зрения, ибо внутри было темновато и перед глазами раскрывается картина целиком.
Небольшое помещение, если сравнивать с прошлой ареной у Хина, и три человека, точнее, наверно, разумных, в нем. Назвать присутствующих людьми язык не поворачивался. Двое парней на ринге, за чьей скоростью глаз поспевает с трудом. Один с черной, небольшой чешуёй вместо кожи и лицом, в котором человеческие черты угадывались с трудом: челюсть слегка выпирает, глаза под широкими надбровными дугами, а ноги имеют двойное суставчатое строение. Второй же прямая противоположность: вылитый человек, если бы не несколько дополнений. Красная, грубая кожа, казалась бархатом, две пары глаз, расходились под углом от носовых отверстий, а выходящие из височной области рога, ободом уходили к затылку.
— Стоп! — раздался голос третьего. Тихий, с хрипотцой, он заставлял прислушиваться. — Десять минут на отдых. Свободны.
Двое, хм, существ, никаких вопросов не задавали. Они даже взглядом меня не удостоили, сразу направляясь к одной из дверей.
— Ну, что ж, — сделал пару шагов на свет, третий присутствующий. — Вот ты каково — творение Коодона.
Признаться, нахождение в тени куцего освещения от местных факелов особой роли для меня не играло. Видел его так же четко, как и в ясный день. Заостренные уши, серебристые волосы, заплетённые тонкими косичками, что спускались за спину. Тонкая, не без изящества, фигура и, можно сказать, женственное лицо. Было бы, если бы не безобразный глубокий шрам, проходящий через всё лицо, с лева на право. Застарелый и уже грубый, он превращал некогда красивое лицо, в безобразную маску сейчас. Губы не до конца смыкались, из-за чего складывалось впечатление на оскал. Глаза, вот, чистые и голубые, смотрели с кристальной ясностью и сильно уж контрастировали с остальным.
Пока я осматривал эльфа, тот не брезговал тем же. Его глаза, цепкие и внимательные, казалось бы, прожигали насквозь. Из-за шрама точно понять выражение лица не представлялось возможным, но мне почему-то казалось, будто положительного там мало. Как, впрочем, и во всём здесь.
— Жалкое зрелище, — буквально выплюнул, наконец, эльф. — Неужели подобные тебе когда-то наводили страх даже на моих сородичей? Видимо, Микел всё же не так хорош, как хочет казаться.
Молниеносно проведенная атака ладонью ожгла острой болью в районе живота. Эльф оказался рядом, словно, мать его, телепортировался! Всё, что я успел, так это поднять ногу, чтобы сделать шаг назад, как боль вспыхнула еще в нескольких точках. Ну а после, её напор стал лавиной, что снесла разум за доли мгновений и мозг просто-напросто отключился.
