Леший же, наоборот, довольно подпрыгивал на песочке, радуясь нечаянному унижению Водяника:
— Ты сам напросился, Пучеглазый, а ведь говорил я тебе — не связывайся со смертными!
— Да какие они смертные, Лешак? — проквакал Озёрный Владыка, подплыв поближе к берегу. — Глаза-то разуй! Этот старикан иных Богов легко за пояс заткнет! Жаль, что я этого сразу разглядеть не успел! Он только прикидывается обычным человеком, а на деле — Асур! Только какой-то странный… Я ни разу таких не встречал, поэтому и оплошал. Свяжись с таким — себе дороже станет!
Я сидел, покуривал, вполуха слушая перебранку Нечисти. А ночью на озере было красиво, да так, что не отвести глаз. Особенно лунная дорожка, пробегающая по водяной глади и исчезающая где-то вдалеке.
— Здесь заночуем, мессир? — поинтересовался Грималкин, обтираясь боками о поваленное бревно на котором я восседал. — Лапы гудят, столько бегать с непривычки, — пожаловался он.
— Понимаю, ушастый, — произнес я, погладив кота по голове, — у самого с непривычки гудят. Место хорошее, глянь, какая красота… — Я, выпустив клуб табачного дыма, вновь уставился на лунную дорожку. — Здесь и заночуем! — решительно произнес я.
— А перекусить перед сном, мессир? — Замурлыкал кот, вновь подставляя свою голову под мою ладонь.
Я потрепал Грималкина меж ушей и согласно кивнул:
— Это, как водится: какой сон на голодный желудок?
— Здор-р-рово! — Громко заурчал котяра, словно раздолбанный в хлам холодильник.
— Покормишь нас, красавица? — Мысленно обратился я к Самобранке.
— С превеликим удовольствием, Гасан Хоттабыч! — мгновенно отозвалась Скатерть-самобранка. — А этих… Лесного и Водяного, - произнесла она недовольно, когда я её достал из сумки и положил на травку, — тоже угощать будем?
— Будем, родная, обязательно будем. Свой кнут они уже получили, теперь можно и пряничком побаловать.
— Хорошо, - согласилась с моими доводами Скатерть, — говори нужные слова, а я накрою…
- Скатерть-самобранка, развернись! — уже вслух произнес я. — Накорми-ка нас всех!
Едва я произнес эти слова, рядом, словно бы из ниоткуда, мгновенно нарисовался Леший, пожирая взглядом появляющиеся на скатерти блюда.
— Эй, дедуля, — не выпуская когтей, толкнул его мягкой лапой Грималкин, — ты сейчас своей слюной всю скатерть зальёшь! А она этого страсть, как не любит! Смотри, как бы потом животом маяться не пришлось! — по-доброму предупредил он Лесного Хозяина.
Лешак внял словам говорящего кота и слегка отодвинулся от скатерки, подтерев слюну рукавом домотканой рубахи. Было видно, что таких изысканных угощений он не едал уже довольно давно, и сейчас просто силой удерживает себя на месте, чтобы чего-нибудь ненароком не ухватить со Скатерки.
— Слушай, старина, — чтобы как-то отвлечь Лесного Хозяина, произнес я, — будь другом, набери сушняка. Я костерок небольшой разведу. А то несподручно в темноте трапезничать.
Леший, побурчав для приличия, что он, дескать, с огнем не дружит, набрал всё-таки охапку хвороста, которую я быстро запали одним лишь «взглядом». Этим я вызвал еще большее уважение Лесного Владыки, который неожиданно понял, чем могла окончиться наша с ним схватка, если бы она произошла.
Костерок весело потрескивал в ночной тишине, слегка разгоняя мглу. Умиротворяюще поскрипывали деревья, и где-то неподалеку методично ухал филин, гоняя полуночных грызунов.
— Эй, упырь водяной! — громко крикнул я, вызывая Водяника, нарезающего круги по водной глади. — Иди сюда, болезный — не забидим больше! А то и угостим чем!
— Хлеб есть? — оживился Водяной, стремительной торпедой приближаясь к песчаному берегу.
— И хлеб есть, и мясо! — ответил «приятелю» Лешак, показывая Водяному на развернувшуюся возле костра скатерку. — И еще такого, чего ты уже лет пятьсот не едал! — Едва не захлебываясь слюной, объявил Лесной Хозяин.
— Я щас! Быстро! — засуетился Водяной, исчезая под водой.
Раздался громкий всплеск, а по поверхности воды замолотили когтистые ласты.
— Куда это он? — Я в недоумении почесал затылок.
— Не знаю! — Пожал плечами Лешак.
Наконец над поверхностью воды вновь появилась голова Водяника. Выбравшись на берег, он, смешно хлопая ластами по мокрому песку, стремительно побежал в нашу сторону. В лапах Озерный Владыка держал большой пузатый сосуд, сплошь обросший ракушками. Неожиданно ловко поднявшись по крутому берегу, водяной подошёл к костру.
— Вот, прими в качестве извинения! — сказал он, протягивая мне крутобокий кувшин. — Лет триста назад в моём озере судно купеческое с вином затонуло! Я его теперь только по большим праздникам пью…
— Вино? — радостно воскликнул Леший, забирая у водяного вычурную амфору и выковыривая залитую сургучом пробку. — А мне, значит, пожалел винца-то? — попенял он приятелю, когда аромат дорого и весьма выдержанного вина приятно защекотал ноздри.
— Я тоже такое могу поставит «на стол», Гасан Хоттабыч, — раздался в моей голове голос Самобранки. — Мне знаком этот сорт вина…
— Пусть его, родная, не обращай внимания, — ответил я, поднимая со скатерти пустой серебряный кубок и наливая в него порцию вина из затонувшего, черте-когда, сосуда. — Будем считать его вкладом в общий стол. Надо же отношения как-то налаживать?
— Отменная вещь! — произнес я уже вслух, осторожно пригубив из кубка. Вино действительно оказалось выше всяких похвал. Не зря толстопузый Водяной ни разу не поднёс его Лешему. — Слышь, Хозяин здешних вод: рыбки бы свеженькой, а?
При упоминании рыбы, водяной скривился, словно проглотил пиявку:
— Б-р-р! Рыба! Видеть её не могу!
— А ты не смотри! Принеси с закрытыми глазами! — заслышав о рыбе, «подключился» Грималкин. — Рыбки свеженькой страсть, как охота! — с умоляющим видом попросил он Озёрного Царя. Тоже, видать, понял мою задумку — ведь самобранка нас могла и живой рыбой легко попотчевать. Вот только как она её воспроизводила, это огромный вопрос?
— Э-э-эх! — горестно вздохнул Водяной, пробежавшись голодными глазами по заставленной жратвой Скатерти, но за рыбкой, всё-таки, смотался.
Не успели мы и глазом моргнуть, как водяной предстал перед ними с двумя гигантскими карасями в перепончатых лапах.
— Ну вот, другое дело! — обрадовался я. — Сейчас мы их на углях запечём — пальчики оближешь!
Водяной опасливо покосился на костёр, но промолчал, протягивая мне карасиков, трепыхающихся его руках.
— Одну мне! — возмущенно мяукнул кот. — Я рыбу сырую предпочитаю! Меня от жареной пучит!
Я кивнул, и Водяной беспрекословно отдал одну рыбёшку говорящему коту. Грималкин утробно заурчал, вонзил в рыбину острые зубы и утащил под ближайшие кусты. Вторую рыбину, к моему глубочайшему удивлению, взял Леший и быстренько насадил карася на прутик, приспособил у костра и взялся за кувшин.
Самобранка проворно материализовала ещё пару пустых кубков, подобных тому, который я до сих пор держал в руках. Плеснув в пустую тару восхитительно пахнувшей жидкости, Леший взял один из кубков в руку.
— Это… — произнес он, шумно втянув носом воздух. — За встречу! — И приложился к кубку.
Я взглянул на обросший ракушками сосуд, на толстого Водяного и сухонького старичка Лешего. Поднес вино к лицу, наслаждаясь чудесным ароматом выдержанного алкоголя.
— Вот что хочу сказать вам, ребятки, — произнес я, немного помедлив, — чтобы всем нам хватило места на этой бренной земле!
— Красиво сказал, — согласно кивнул Леший, успевший опорожнить тару.
— Ну, а я красиво говорить не умею! — проквакал водяной. — Присоединяюсь! — И он отпил, смешно булькая.
— Чего сидим, как не родные? Налетай, водяная и лесная братия! — произнес я, указав на «ломящуюся» от изобилия блюд Скатерть-самобранку.
Получив разрешение, Водяник ухватил перепончатой лапой кусок хлеба побольше.
— М-м-м! — прикрыв глаза с наслаждением промычал он, откусывая горбушку мелкими, но острыми зубами. — От рыбы уже тошнит, — вновь пожаловался Водяной, сметая «со стола» выпечку. В его зубастую пасть полетели сладкие булочки с маком и повидлом, пирожки с мясом, картошкой и капустой, пироги и ватрушки с творогом. — Одна радость осталась: затонувшая ладья с вином!
