ничего, не видят дальше своего носа. Не зрят в суть мира, только в свои жалкие и короткие жизни.
Ничего ценного в смертных нет, и как же им удаётся влиять на богов? Ответ никак. Значит влияют не они.
Обычная жизнь смертного — бессмысленна. Вот родился один такой, желание узнать этот мир есть только у детей, они не так ничтожны. Но вот вырастут они в тупых животных, движимых только простейшими желаниями: поесть, поспать и потрахаться. Потом смерть и путешествие ко Мне.
Где я должен судить их справедливо, про их жизненным заслугам. Никому я ничего не должен.
Если Зевс прав, то скоро может начаться война. Только не такая какой она была до этого. Гея — это не отец, её мотивы нам не известны, Гея истинно бессмертна, её не удержит Тартар и умрёт она только когда сама того пожелает.
Вот только Гея не сражается лично, она не способна убить тех кого породила. Поэтому будут те, кто по её замыслу должны убить нас. Богам нужна сила, большая чем они обладают сейчас, гораздо больше.
Возвращаясь к людям, они слабы и даже если собрать их божественные искры, то не хватит даже на самого слабого бога. Но когда они проверили что именно Аполлон властвует над солнцем, только после этого Гелиос окончательно умер, не возрождаясь больше никогда.
Они и дадут Олимпийцам силу. Я же заставлю их верить, молить и возносить богам дары. Не будет милосердия на последнем суде, либо в Аид, либо к Немезиде. Ведь кто как не боги защитят смертных от Меня? А для того чтобы знали, что из ждёт, защищу пару душ от забвения…
* * *
Кидаю в рот горсть красных семян (ягод?), и в наслаждении закрываю глаза. Слегка кисловатые вкус фрукта прекрасно дополняет его же сладость. Привыкнув к новым ощущениям поднимаю веки наблюдая как копошится внизу.
— Сколько же я пропустил, пока спал?…– прошептал одними губами, стоя на балконе дворца. — Что важного произошло за это время, друг мой?
— Смертных душ все больше приходит в ваше Царство, Владыка.–слегка поклонился Танатос. — Олимп пристально наблюдает за всеми нами. Царь богов закрыл свои владения для тех кто присягнул вам, многие боги проступили аналогично. Кроме Гефеста, Афродиты, Посейдона и Деметры. Если не учитывать младших богов.
— Ты не ответил сколько я отсутствовал.– немного поморщился от такого определения и протянул половину граната, одного из немногих растений сумевших отвоевать право на жизнь в моих владениях.– Да и посмотрел бы я, как олимпийцы справятся с хаосом, поражённым неспособными уйти ко мне смертными. Ха ха…
— Сто два года пробыли вы во сне, поразительно много времени заняло ваше возрождение. — секунду помедлив Танатос принял угощение. — Госпожа давно начала беспокоиться, и в желании отвлечься спустилась в срединный мир, после чего привела с собой ученицу. Человека. Семь лет минуло.
Стоило мне проснуться как вести хлынули словно из полноводной реки. Столько произошло за эти века, не счесть. И Танатос прав, слишком долго я спал. И спал ли вовсе? Загадки. Всегда их любил.
— Оставим мою Царицу. Я с ней уже… — в последний раз взглянул на мрачные пейзажи и не торопясь последовал в тронный зал. — Что по моему последнему поручению? Многое удалось узнать?
Ступая по мраморному полу дворца, всё больше осознавал, что я дома.
— Да, Господин. Тогда я искал, не понимая что ищу. И у меня получилось, Алкид новорождённый ребёнок смертного царя Амфитриона, оказался сыном вашего брата Зевса. — всегда бесстрастное лицо Танатоса исказилась в презрении, когда тот произносил имя ребёнка.
— И чем же юный Алкид не угодил тебе? — искренне интересуюсь.
— Детоубийство, предательство, высокомерие, насилие над женщинами… Обман и предательство влюблённой девы.
— Почему же ты выделил последнее. Неужто Афродита ответила взаимностью?– я действительно был поражён, Танатос же был способен со спокойствием камня творить и не такие вещи, по моей воле разумеется. И тут меня словно молнией ударило. — Или же ответила, но не она. Что за дева, Танатос, надеюсь её смерть не огорчила тебя? Иль удача помогла и дева та не смертна?
Тема меня действительно заинтересовала больше чем смертный сынок брата.
— Господин, хотел последнее сказать я в счёт Алкида. Прежде чем ответить о Зое Тени Ночи. — от жнеца почувствовал я сомнения.– Это лишь предположение, но…
— Говори, коль начал. — с сожалением вздохнул.
— Уточню. Алкид ещё жив и от старости не умрёт. Спарту построил он, полис смертных, что жизнь войне посвятили. Чувствую я в нём Ареса, чьё сердце вы вырвали и Царице даровали…
— Ха ха ха ха ха ха… Многое я пропустил. Многое… Оставить прошу меня, поведаешь остальное в следующий раз.
— Как угодно будет, господин.
С последним своим словом Танатос исчез, буквально.
* * *
""" Остров Ээя """
Среди мёртвого моря, полного чудовищ и бессмертных духов, единственных существ способных в нём выживать, высился над водной гладью остров Ээя. Одно из немногих мест Моря Чудовищ, где неудачливого путника не попытаются убить сразу по прибытию.
Почему же неудачливого?
Потому как, чтобы попасть в единственное море не под властью Посейдона необходимо проплыть между Сциллой и Харибдой, одними из первых порождений Тартара. Не каждый бог отважится на такое.
И как можно было догадаться, путников в море было не так много, скорее их вовсе не было, о чем иногда сожалела Церцея.
«„«Десять лет назад.»“»
Большую часть своей жизни она прожила на этом острове. До этого она помнила лишь немногие моменты раннего детства. До того как попасть на Ээя, она жила в небольшой деревеньке близ проклятых земель, как у них называли, выжженные земли, стоит ступить на которые и встречи с Повелителем Мёртвых уже не избежать. Почва в этих землях рассыпалась тёмными песком, стоило зачерпнуть ту в руки. Церцея помнила безликую пару людей, её мать и отца.
Мало кто знал откуда появились эти земли, или из-за чего были прокляты. Но все в деревне знали почему люди поселились здесь.
Насколько мёртвая земля была губительна, настолько же была и плодородной та, что была рядом с ней. Снять несколько урожаев за сезон было просто. Виноград, помидоры, персики и многое другое буквально плодоносили на глазах. Пара месяцев и вкуснейшие плоды готовы быть съеденными.
Видимо это и привлекло
