— Ой-е-е-е!!! — раздосадованно взвыл Арсенин, хватаясь за голову. — Помощнички, якорь вам в бушприт и триста акул в задницу, хотя и одной до черта будет! Брандскугель вам в глотку и кнехтом по хребту! Кто, мать вашу, теперь бриттам письмо повезет, а?! Христофор Колумб?!
— Не надо нам Холумбов всяких, — флегматично заметил Туташхиа, ласково потрепав першерона по холке. — Пока его найдем, пока дело объясним, время пройдет. Дорога знакомая, лошадка умная, сама до лагеря добежит. А Лев пусть англичанам письмо напишет. Он по-ихнему писать умеет, я точно знаю. А чтоб совсем понятно было, мы письмо кучеру в зубы сунем.
— Делайте, что хотите, — огорченно махнул рукой Арсенин, прикуривая папиросу. — Только очень быстро и даже еще быстрее.
— Вот, Всеслав Романович, — через несколько минут Троцкий протянул капитану клочок серой бумаги, густо исписанный огрызком карандаша. — Посмотрите.
— Угу. Угу. Угу, — бормотал Арсенин, пробегая глазами текст. — Это вы правильно написали, Лев: «если мы не получим положительного ответа в течение трех часов, то вышлем вам капитана Рочестера по частям…» Только где вы таких садистских идей нахватались?
Троцкий с отсутствующим видом шевельнул бровью и, покосившись в сторону Ван Бателаана, промолчал.
— Я примерно так и думал, — усмехнулся Всеслав, проследив за взглядом юноши. — А что это за подпись такая? Капитан Сорвиголова?..
— Ну, мне показалось, что британцам незачем знать наши подлинные имена, — смущенно пожал плечом Лев. — Вот и придумал.
— Сочинитель… — пробормотал Арсенин, взглянув на юношу то ли восхищенно, то ли удивленно. — Роберт, понимаешь, Стивенсон на мою, понимаешь, голову… Пятнадцать человек на сундук мертвеца в африканском антураже… Ладно! Отправляйте письмо турецкому султану, тьфу ты, черт, английскому полковнику и снимаемся с якоря! Барт! Подождешь посыльного с ответом, потом догонишь нас в… ну, сам знаешь где. Ходу, господа мои, ходу!
23 февраля 1900 года. Ледисмит
— Майлз, а Майлз! — Сварт в который раз за последний час потряс приятеля за плечо. — А этот чертов дождь твою чертову бомбу к херам собачьим не зальет?
— Нет, — угрюмо бросил Митчелл, продолжая аккуратно укладывать шнур. — Нечего там заливать. Слышь, Сварт, ты чего меня дергаешь постоянно, психуешь, что ли?
— Кто?! Я?! — «пират» возмущенно расправил плечи, чтобы тут же втянуть голову, пережидая, пока осколки от близкого разрыва пронесутся по своим делам. — Ну, вообще-то есть немного… Не каждый же день генерала кончать приходится. Генерал, он тебе… этот, как его? Генерал, в общем! Не макака какая, чернозадая… Мы тут возимся, как черви навозные, а ну как нагрянет кто…
— Не переживай, дружище! — Паркер, улыбаясь, хлопнул его по плечу. — Какой дурень сюда попрется, пока буры снарядами швыряются? А если и найдется такой, то во-о-он там Картрайт примостился, а там — Тейлор. И если кто сюда сунется, они ему вместо взрывной волны по башке навернут.
— Все. Заканчивайте языки чесать и валите отсюда, — не оборачиваясь, через плечо рыкнул Митчелл. — Дядюшка Майлз устраивает рождественский фейерверк! Не хотите идти? Ну ладно. Тогда — уткнулись оба мордами в землю. Мордой в землю, я сказал!
Паркер и Сварт перемигнулись и, подхватив с земли гремящий железом мешок, потрусили к углу дома.
— И увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими, — шептал себе под нос Митчелл, прикручивая проводки к контактам взрывной машинки. — Потому что это — доля его.
Закончив работу, он перекрестился, достал из кармана сигару, горестно вздохнув, убрал ее обратно и с силой вдавил шток с рукоятью в коробку. Почти одновременно с этим стена генеральской резиденции содрогнулась от взрыва, вырвавшего изрядный ее кусок.
— Ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него? — усмехнулся Митчелл, обводя довольным взглядом последствия своей работы. — Эй, Рой, выходи! Ваш выход, артист…
Паркер осторожно выглянул из-за угла и, зачем-то пригибаясь и оглядываясь по сторонам, резво подбежал к еще дымящемуся и воняющему сгоревшей взрывчаткой пролому. Звучно хэкнув, он уцепился за выступающий вперед обломок доски и, подтянувшись, одним движением перескочил внутрь.
— Эй! Твое превосходительство или как тебя там?! — гаркнул он, морщась от клубящегося по комнате дыма. — Ты там жив или окочурился уже?
Услышав сдавленный кашель в углу, он в два шага добрался до источника шума и, распихав ногой обломки какого-то шкафа, рывком поставил на ноги чихающего и кашляющего Уайта.
— Да ты никак не в себе? — Рой отвесил одуревшему от взрыва генералу пару звонких оплеух. — Ты мне брось зенки закатывать. Какой, к чертям, обморок? Мы сейчас тебя спасать будем…
— Кто вы такой? — слабо дернулся генерал, пытаясь уклониться от пощечин. — Что вы себе позволяете?
— Что, что… — буркнул Паркер. — В чувство тебя привожу, вот что. Ты мне вот что скажи, приятель, Уайт — это ты или кто другой?
— Я — генерал Джордж Стюарт Уайт! — гордо вскинулся тот, но тут же закашлялся и согнулся пополам.
— Вот, значит, и познакомились, — хмыкнул техасец. — Меня Роем Паркером кличут. И я принес тебе Откровение Божие. Слушай: доброе имя лучше дорогой масти и день смерти — дня рождения. Знакомые строчки?
— Д-да, — подавив кашель, распрямился Уайт. — Екклесиаст. Стих седьмой… А это-то тут при чем?
— Ишь ты, седьмой… — Паркер, не обращая внимания на вопрос генерала, озадаченно почесал затылок. — Надо будет Шрейдера носом в навоз ткнуть, вечно он все путает… А слова эти при том, приятель, что ты покойник.
— Й-я-а? — удивленно раззявил рот англичанин. — К-как покойник? Почему? Я ведь живой!
— Ну, это временно. Не хрен было жить, как скоту последнему, — презрительно сплюнул Рой. — А уж Фрэнка с мальчонкой, Генри который, ты и вовсе зазря арестовал. Вот и выходит, что жить тебе больше незачем.
— Я освобожу их, — генерал, отчетливо осознавая, что его странный собеседник не шутит, затрясся от страха. — Я сейчас же отдам распоряжение, и их освободят…
— Поздно, хомбре. Ты уже умер. — Паркер вынул из кармана осколок снаряда с остро заточенными краями и коротким ударом всадил его в висок генералу. Проломленная кость противно хрустнула. Генерал коротко всхлипнул и завалился на бок.
— Вот черт, — огорченно сплюнул Паркер, рассматривая плеснувшую на ботинки кровь. — Изгваздался все-таки.
Сокрушительно вздохнув, Рой вытер еще теплые пятна краем ковра и выпрыгнул на улицу, где Сварт и Митчелл составляли икебану из принесенных с собой осколков. Дело сделано, и задерживаться здесь более не стоило.
* * * 25 февраля 1900 года. Ледисмит
Дверь в камеру, где уже битый час ухахатывались над охотничьими рассказами Генри и Фрэнк, виновато, словно извиняясь за нарушение идиллии, скрипнула и отворилась. А в провале дверного проема тут же нарисовалась массивная фигура в мундире с полковничьими погонами.
— Господа! — почему-то смущенно крякнул визитер. — Разрешите представиться: полковник Хэмильтон! И мне бы хотелось сообщить вам…
— Пренеприятнейшее известие? — сдавленно хихикнул Дальмонт.
— Что полевой трибунал в связи с напряженной обстановкой отменяется, и нас расстреляют завтра на рассвете? — прерывающимся от смеха голосом развил мысль приятеля Бёрнхем. — Или их высокопревосходительство придумало шутку похлеще?
— Что вы, что вы, господа! Конечно же нет! — еще более смущенно промямлил полковник. — Я хочу вам сообщить, что вы свободны, господа!
— Это ж какая вожжа под хвост господину генералу попала, что он нас отпустить решился? — хмыкнул Бёрнхем, собирая немудреный скарб.
— Час назад из Кейптауна пришла телеграмма от главнокомандующего. Сэр Робертс распорядился освободить вас, мистер Бёрнхем, из-под стражи и направить в главную резиденцию. Также он изъявил желание, чтобы лейтенанта Дальмонта, кстати, поздравляю вас, сэр, с присвоением лейтенантского звания, этапировали в распоряжение тамошнего трибунала.
Генри, обрадовавшийся было известию о повышении, огорченно вздохнул, но спрашивать ни о чем не стал и, закинув руки за голову, вновь повалился на койку.
— Э-э-э, простите, господин полковник, а почему это меня на свободу, а Генри под трибунал? — нахмурился Бёрнхем. — Бедокурили или подвиги, кому как больше понравится, мы вместе совершали, а на свободу почему-то я один?
— Видите ли, сэр, — поморщился Хэмильтон. — Вы полученный от сэра Робертса приказ выполнили, а лейтенант Дальмонт выполнить недвусмысленное распоряжение начальства в боевой обстановке отказался… Я прекрасно знаю, чем был вызван отказ сэра Генри, — вдруг быстро затараторил он, глядя на перекошенную от возмущения физиономию Бёрнхема. — Но Полевой Устав придуман не мной и если следовать букве закона, то лейтенант, несомненно, виноват… Однако я уверен, что полевой суд под руководством сэра Робертса во всем разберется и справедливость восторжествует! Так что, господин лейтенант, собирайтесь. В путь вы отправитесь вместе с мистером Бёрнхемом.
