у речников, там рассказал про эту новинку и про её защитные свойства. Она вызвала некоторый интерес, но довольно сдержанный. Я особо и не старался: хорошо заработать на этом вряд ли удастся, свои маги металла там явно должны найтись, рецепт восстановить в части пропорций — дело нескольких дней экспериментов. По мелочи же сшибать копеечку — я за потраченное время на своём производстве кратно больше заработаю. Дал им контакты Толокнянкина, как своего представителя и человека, знающего детали и на этом раскланялся — насильно мил не будешь.
Ладно, ретроспективу закрываем. От этого «ходока» я отбился, но сколько их будет дальше? И некоторые могут явиться со своими, личными автомобилями, тут отсутствием нужных документов и разрешений вряд ли отговоришься.
Только собрался выходить из кабины — зазвонил мобилет. Пробеляков позвонил сообщить, что приезжает завтра утром и спросить, когда он сможет забрать грузовик, чтобы добраться до дома. Сказал, что организую его встречу на вокзале, но не сказал, на чём буду встречать. Едва закончил один разговор — мобилет зазвонил опять, на сей раз Евгений Миронович спешил сообщить, что нашёл несколько кандидатур по моему запросу и просил заехать завтра для личной встречи.
Похоже, день будет насыщенный…
Подумав немного, не выходя из автомобиля развернулся (при помощи деда) и поехал на вокзал, уточнять расписание поездов. Хотелось встретить Фомича, отдать ему пикап и, не возвращаясь домой, поехать в Минск, но долго ждать поезда желания не было. Здесь от меня ничего не зависело: время приезда Пробелякова определялось им, а расписание поездов — дирекцией дороги. Но мне повезло: ближайший после приезда управляющего поезд на Минск уходил через сорок минут. Как раз успею рассказать новости и познакомить с особенностями переделанного грузовичка, а потом не торопясь выйти на перрон и занять своё место в вагоне.
Купил заранее билет, чтобы потом не нервничать и не суетиться, и поехал домой. Есть хотелось просто зверски — с утра маковой росинки не было. Пусть обед, согласно расписанию, уже давно должен был закончиться, но уж что-нибудь мне на прокорм найтись дома должно.
Бабушка была недовольна моим водительством, но против аргумента, что это был пробный прогон и кроме меня посадить за руль было некого, не нашла возражений. Но это не помешало ей недовольно поджимать губы, сокрушённо качать головой и пророчить скорое падение репутации моей о моего рода в выгребную яму. А уж подсказанная дедом идея отправить Семёныча на платные курсы шофёров — где-то на полгодика, не больше — после чего положить ему жалование по новой должности и вовсе вогнала в ступор, пока самолюбие и гордость боролись с жадностью. Она аж закаменела на какое-то время.
«Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три — фигура бабули на месте замри!»
«Какое море, ты о чём вообще?»
«Ты не знаешь эту игру, „Море волнуется“⁈ Да ладно! Хорошо, потом научу тебя, а ты — Василису».
Больше в этот день ничего значимого не произошло. Я даже хотел добраться до пляжа, но пешком идти было лень, а ехать на автомобиле… Нет уж, хватит мне внимания со стороны! Взял гитару, книжку, стопку газет — кто знает, какое настроение возникнет? Прихватил узелок с незамысловатой закуской, включая кувшин кваса — и пошёл на берег Плиссы, напротив впадения в неё безымянного ручейка от близлежащего небольшого озерца. И сидел там, пока меня комары не выгнали из их имения.
[1] Вроде упоминал раньше в тексте, но акцентирую внимание на всякий случай: в обеих могилёвских академиях учатся по четыре года. У нас по сути девять семестров, потом диплом, и из этих девяти первый вообще специальных предметов, как правило, не имеет, во втором они в следовом количестве, то есть первый курс закладывается «общеобразовательная база». В ВУЗах Великого княжества более прагматичный подход, система образования проигрывает советской и нашей, как её наследнице, в части «гармоничного развития личности», но даёт больше прикладных знаний и навыков. Ну, и общий объём накопленной человечеством информации существенно меньше: он, зараза такая, удваивается каждые два года. Так что — семь учебных семестров вместо девяти (зато без выездов на картошку) и те же полгода на дипломную работу.
[2] Пожар в больнице, несколько расчётов, дым, пар, суета. Наконец, всё потушено, командир отчитывается перед главврачом:
— Пожар локализовали сразу, пострадало одно здание. К сожалению, без жертв не обошлось: вынесли двенадцать тел пострадавших, правда, откачать удалось только троих…
— Как троих⁈
— Ну, мы всё же не врачи, первой помощи обучены, не более того, потому больше не смогли…
— Что значит, «откачали»⁈ Вы же морг тушили!!!
Утром под недовольным взглядом бабушки опять сел за руль автомобиля. Хотел прокатить Семёныча — как-никак, он помогал в работе и имеет право оценить её результаты, но счёл, что это уже будет слишком. Да и побоялся, что в таком случае бабулю удар хватить может — всё-таки возраст у неё немаленький, а маг она слабенький, причём только со вторичным аспектом. Пусть тоскливый взгляд помощника и царапал душу, но — нет. Пусть с Фомичом катается, надо будет не забыть попросить управляющего, чтобы как-нибудь провёз нашего универсала по городу.
Правильность того, что поехал один подтвердилась уже при выезде из проулка на улицу, где я нагнал своего вчерашнего собеседника — брандмейстер Волченок (с ударением на второе «о», а никак не «Волчёнок», он на такое обижается) с мрачным видом шёл по улице, а увидев меня — повеселел и стал махать рукой, подзывая к себе.
— Юра, доброе утро! Ты, если не секрет, куда едешь?
— На вокзал. Управляющий мой из командировки возвращается, отдам ему сей аппарат, а сам в Минск по делам съезжу.
— Замечательно! Не подвезёшь до службы, по-соседски? А то у моей коляски ось сломалась, людей пришлю, но хорошо, если к обеду починят.
Я почувствовал глухое недовольство и даже успел высказать его деду до того, как смог подавить:
«Ну вот, пожалуйста — осуждения вчера не высказал, а сегодня уже за извозчика считает. Хорошо хоть, гривенник не предложил, для пущего унижения!»
«Не „унижение“, а „уважение“ — к старшему по возрасту хорошему знакомому. И с извозчиком тоже мимо — не даром же он сказал, что „по-соседски“. Соседу помочь же не зазорно?»
«Смотря в чём. Ладно, сам уже понял».
Этот внутренний диалог проскочил буквально за пару секунд, вслух же в итоге сказал не то, что пыталось выскочить в начале:
—
