Королю же выгода двойная. Во-первых, всё имущество еретиков пойдёт в казну. Во-вторых, за них я буду Карлу платить. И неплохо платить, так, чтобы он трясся над каждым гугенотом. В результате, он избавится от строптивых подданных, увеличив население подконтрольной французскому королевству колонии. И главное – удастся сохранить множество человеческих жизней. Из числа простых людей и мелких дворян. Верхушку же, пусть пустит в распыл или ещё куда. Мне конкуренты в Новом Свете не нужны. Бодаться за власть с лидерами еретиков, типа адмирала Колиньи – мне не хочется от слова совсем. Поэтому, к 1572 году, мне нужно вернуться во Францию. Будем спасать гугенотов от резни, надеюсь, многих удастся уговорить переселиться на добровольной основе, сохранив не только жизнь, но и имущество. Сейчас вербовать протестантов во Франции ещё рано, им надо почувствовать на себе тяжёлую руку католической церкви, которая отступников не прощает.
*************************************************
Перед самым отъездом меня посетил представитель ордена иезуитов. Слащавый господин с холодными глазами. В виде небольшой прелюдии поговорили о том, о сём. Затем падре сразу взял быка за рога, предложив взять с собой скромную миссию из трёх представителей ордена. Я сначала немного ступил, попробовав взбрыкнуть: типа мне следует обдумать это достойное предложение. На, что товарищ из тайного ордена, согласно покивав головой, сказал, что не видит для этого никаких препятствий. Тем более, ему как раз нужно съездить в Оффенбург по делам тамошней инквизиции. А кстати, спросил он, вы давно посещали этот прекрасный город?
Понятно, я тут же сдал назад, умело переведя тему в нейтральное русло. Намёк не понял бы и тупой. Или бери с собой наших людей, или мы тебе нарисуем проблемы с инквизиторами. Естественно, выбрал первое. После чего, ушлый церковник похвалил мой правильный выбор, намекнув, что иметь в друзьях орден будет очень полезно для моего предприятия.
И вот теперь, по дороге в Париж, по правую руку от меня ехал отец Себастьян. Эдакая «серая лошадка», скрывающая под смиренным видом железные зубы и каменные копыта. Но, собеседником он оказался отменным. Умный, начитанный, знаток нескольких языков, Себастьян сделал моё путешествие весьма полезным и увлекательным. Он не только дал мне превосходный расклад политических реалий современной Европы, но и заставил на многие, казалось бы, очевидные вещи, взглянуть, с другой стороны.
Когда, мы уже немного притёрлись друг к другу, и я понял, что отец Себастьян, не упёртый фанатик, а человек вполне здравомыслящий, способный адекватно реагировать на критику, то стал вставлять в нашу беседу довольно острые моменты. Однажды разговор коснулся действий святой инквизиции. Не стесняясь в выражениях, я резко прошёлся по откровенно меркантильной стороне вопроса, когда имущество осужденных уходило в пользу обвинителей.
- Не кажется ли вам, дорогой падре, что подобная практика открывает большой простор для злоупотреблений.
- Слаб человек, - сложил отец Себастьян руки в молитвенном жесте.
- Но, иногда на расстояние большое кажется маленьким – и наоборот. Не всё, что на первый взгляд кажется дурным или хорошим, является таким на самом деле.
- А поподробней?
- А поподробнее…Об этом не принято говорить, во многих знаниях многие печали… Дело заключается в том, что одной из самых важных задач инквизиции является борьба с проказой. Прокажённые бич нашего времени. От лепры нет спасения и не придумано лекарство. Больных изолируют, но это мало помогает. Конечно, просто так, лишать жизни заражённых людей грешно, народ бы этого не понял. А за дело? Казнь за ведоство уже представляется разумной причиной.
- Жестоко! Но, ведь получается, на самом деле эти люди ни в чём не виноваты.
- Может быть, но болезни господь не насылает просто так. Они посылаются нам за наши грехи. Подумай сам, сын мой, сколько людей остались живы и здоровы, не повстречавшись с заражённым лепрой, не подвергшись гниению заживо и мучительной смерти?
- Принцип меньшего зла? Пути господни неисповедимы? Цель оправдывает средство? Так, кажется, рассуждают члены одного интересного ордена?
Иезуит молча смотрел на меня. Казалось его пристальный взгляд говорил: если ты это понимаешь, зачем спрашиваешь? В суе? И я, понял, что меня в очередной раз проверяют. Некоторое время мы ехали молча. Я так и этак переворачивал слова отца Себастьяна, пытаясь найти явные логические противоречия. И всё больше убеждался, что в чём-то он прав. Не насчёт того, что больных надо убивать, а в том, что католическая церковь таким безжалостным способом могла действительно пытаться бороться с проказой. Об этом говорило много свидетельств. Рубцы и пятна на коже, не реагирующие на боль – один из признаков болезни. Тотальная проверка родственников подозреваемого, то, что даже оправданного человека, требовали держать в своеобразном карантине. Ему запрещалось покидать дом и общаться с кем-нибудь кроме близких родственников. Хватало и других странностей, которые, однако, вполне логично вписывались в рамки этой гипотезы.
- Но, всё-таки, всех злоупотреблений и наветов, которые творятся во время следствия, ваша теория не оправдывает.
- Слаб человек, - смиренно повторил свою предыдущую реплику святой отец.
- Скажите ещё: «Лес рубят, щепки летят!»
- О, какой мудрец, произнёс эту бессмертную фразу?
- Был такой, из недоучившихся священников.
- Жаль… По церковной стезе, такой умный человек пошёл бы очень далеко!
- Он и так далеко пошёл, куда уж дальше, - буркнул я, закончив разговор.
Но предаться рефлексии мне не дал арбалетный болт, отрикошетивший от моей кирасы, спрятанной под нарядным камзолом.
- Бойся! – крикнул Ослябя, спрыгивая с коня, чтобы укрыться за его телом.
- Засада!
К счастью, арбалетчик у нападавших оказался всего один. Они полагались больше на силу природной стихии, обрушив настоящий камнепад на дорогу. Здесь нам сказочно повезло. Пока, мы с отцом иезуитом вели свои жаркие беседы, увлёкшись, немного отстали от основного отряда. И обвал угодил как раз между его частями. От передовой группы мы оказались отрезаны. Я, отец Себастьян с двумя братьями по ордену и трое охранников. У передней части нашей обороны всё складывалось неплохо. Бойцы, достав аркебузы приготовились запалить фитиля. На них, яростно крича, двигалась орава из пары десятков разномастно вооружённых и экипированных верховых. Впереди, на громадном чёрном жеребце, выставив копьё, мчался настоящий рыцарь в богато украшенном доспехе. Остальных я разглядеть не успел, раздался залп – и всё заволокло дымом. Через некоторое время прозвучал второй. Подозреваю, что там всё: смешались в кучу кони, люди…
Но особо размышлять над участью попавших под свинцовый дождь всадников, мне было недосуг – враги наступали со всех сторон. Пусть нападавшие не имели доспехов и выглядели сущими оборванцами – владеть оружием они умели.
На нашу маленькую группу напали сразу около трёх десятков человек. Охранники, из числа нанятых в Аугсбурге, встали вплотную друг к другу, образовав некое подобие маленького строя. Но, это помогло им не на долго. Они были буквально сметены набежавшей толпой. Своей гибелью, они дали нам немного времени на подготовку, захватив с собой на тот свет четверых из числа вражеского отребья. Отцы иезуиты успели отойти к длинной крытой повозке, прототипа дилижанса, на котором перевозилось отрядное имущество. Прикрыв спины его высоким бортом, они вытянули из-под ряс длинные кинжалы. Я же, выхватив любимою саблю бросился навстречу врагам, мне требовался оперативный простор.
Не ожидавшие такой прыти враги, тут же за это поплатились. Сквозь их беспорядочную толпу, моё тело прошло, как нож сквозь масло. Развернувшись, я широкими мощными ударами принялся крушить их незащищённые тела с тыла. Моё оружие, усиленное на конце елманью, подходило для этой цели, как нельзя лучше. Вороги теряли руки, ноги, падали с рассечёнными спинами, утробно выли зажимая выпущенные кишки руками. Не стремясь добить, я старался вывести из строя, как можно больше нападавших, чтобы, сократив их число, лишить численного преимущества. Всего за несколько минут количество врагов сократилось на десяток. Мне тоже досталось порядочно ударов, впрочем, не нанёсших моей тушке особого вреда – кираса и остальные части доспеха стали для вражеского оружия надёжной преградой.
