Лишь бы вчера за дверью этот задрот Пичкарев не стоял и нашей крамольной беседы не подслушивал. А все остальное, есть тлен и суета.
– Евгений Геннадьевич Копылов вчера с Герасиным по-товарищески заходили. И Гудошников с ними, – обыденно, как о визите посыльной Тонечки в соседний кабинет сообщил я шефу.
Мне оставалось только догадываться, насколько раздражен непониманием происходящего Данилин. И поэтому я всерьез опасался, что мой неверно выбранный тон или неправильно сформулированный ответ могут спровоцировать вспышку его нешуточной агрессии.
Данилин продолжал меня сверлить взглядом и молчал, явно давая мне понять, что ждет дальнейших объяснений.
Закапываться в подробности и тем самым сокращать себе пространство для маневра в дальнейшем вранье, было не в моих интересах. В том, что придется врать или, как минимум, существенно не договаривать, я не сомневался. Поэтому я прервался на первой же фразе и снова со всем уважением вперился в лицо начальника.
– Зачем они к тебе приходили? – сосредоточившись на прикуривании сигареты, майор делал вид, что не осознает бестактности своего вопроса.
– Они проконсультироваться хотели. По частному вопросу. Уверяю вас, Алексей Константинович, к Октябрьскому РОВД это никакого касательства никак не имеет! – мягко и максимально уважительно произнес я.
После этой фразы, смотреть в глаза майора я уже не решался и поэтому внимательно разглядывал свое отражение в полировке стола.
– Ты ох#ел, Корнеев? Какой на х#й частный вопрос?!! Ты что тут за афёры в моем отделении крутишь? – резьба была сорвана и перегретый пар из начальника, грохоча, рвался наружу.
Лишь бы кидаться чем тяжелым не начал, опасливо думал я, по-прежнему глядя перед собой и вспоминая, какие твердые предметы обычно находятся на столе Алексея Константиновича.
Надо отдать должное шефу, бесновался он недолго и уже через пару минут взял себя в руки. Не поднимая улетевшей куда-то сигареты, Данилин прикурил новую и высосал ее в три затяжки. Подойдя к шкафу с книжными полками, он отодвинул какие-то справочники и достал из-за них початую бутылку водки. Налив успокоительного на треть в извлеченный оттуда же стакан, он одним глотком опрокинул его в себя.
– Почему Копылов и Герасин? Какие у тебя с ними дела? И почему они к тебе сюда ходят? – главный следак нашего РОВД смотрел на меня почти просительно.
А ведь у него назревает полная жопа. Если протекло к нему, то и до Дергачева рано или поздно дойдет. И тот у него обязательно спросит. А никакого вменяемого ответа для начальника РОВД у Данилина по этому поводу нет.
Надо как-то успокаивать начальника.
– Товарищ майор, поверьте, ни вам, ни кому-либо еще, нет никакой нужды беспокоиться. Даю слово, что это абсолютно частное дело! – я говорил чистую правду и очень надеялся, что многоопытный мент Данилин это учувствует и хотя бы немного успокоится.
Не отводя открытого взгляда от его лица, я продолжал оправдываться.
– Алексей Константинович, ну не могу я вам всего рассказать! Это не в моей компетенции. Копылов с Герасиным, мягко говоря, меня не поймут, – привел я самый последний довод.
Майор опять подошел к книжному шкафу, но передумал и бутылку доставать не стал.
– Сергей, может, ты в городское управление переведешься? – повернулся он ко мне.
Тоже по имени назвал. Нехороший признак. Потому что уже перебор.
– Я тебе самые лучшие рекомендации дам и с руководством постараюсь договориться, – без особой надежды смотрел на меня этот некогда железный человек.
Было очень плохо, что я его таким видел. Не простит он мне этого. Хреново!
– Кадры УВД не пропустят, – уверенно обломал я начальника.
На фига мне сейчас эти карьерные пертурбации? Вызывающие нездоровый интерес у всех подряд. Кроме того, здесь я уже более или менее освоился и примерно знаю, чего и от кого ждать. Опять же, самая приоритетная моя задача остается прежней – набрать запаса непотопляемости. А, стало быть, самое пока оптимальное для меня, это слиться с пейзажем и не отсвечивать. И вылезти из окопа, только тогда, когда наберу аккордное количество очков. Не раньше. А пока, даже без предложенного ничем не оправданного карьерного роста, у меня присутствует явный талант привлекать к себе лишнее внимание. В темном недобром для меня лесу, под названием «городское УВД», с незнакомыми мне аппаратными схемами и интригами мне не выжить, сожрут.
Нет, не надо мне пока в городское УВД.
Выходя из руководящего кабинета, я встретился взглядом с Валентиной. Глаза безупречно исполненной мраморной статуи светились вполне себе живым женским любопытством. А на холеном лице проступил заметный румянец. Видимо, толщина перегородки между приемной и кабинетом шефа не в полной мере соответствовала сегодняшним эмоциям Алексея Константиновича.
До конца рабочего дня меня никто больше не дергал. Даже моя непосредственная начальница Зуева. После вечерней оперативки я приступил к обходу терпил.
У подъезда Гущиных я был около семи вечера. Оба родителя занимателя Дмитрия были тружениками и ловить их дома раньше семи вечера никакого смысла не было.
Присев на лавочку рядом с тетками пенсионного вида, я простодушно начал расспрашивать их на предмет недавней кражи, имевшей место в их подъезде. Поначалу оробевшие при виде милицейского удостоверения бабки, быстро освоились и я только успевал мысленно фиксировать поступающую от них информацию. Доставать бумагу и авторучку я не стал, дабы не осквернять ими доверительной интимности происходящего.
От вышедших в тираж местных дам я узнал, что семейство Гущиных до недавнего времени было эталоном советской ячейки общества. Но вот уже больше полугода, младший Гущин, тот самый, который Дмитрий, ступил на скользкий путь прожигателя жизни. Соседи все чаще и чаще стали видеть его в состоянии нестояния. А однажды он даже заблевал кабину лифта прямо при соседях-попутчиках по пути на верхние этажи. Мало того, на замечания проживающих по соседству граждан, этот, прежде вежливый парень, теперь неизменно огрызается и хамит. И в свой институт Дмитрий теперь не ходит, предпочитая общение с сомнительной шантрапой учебе в ВУЗе.
Напитавшись первичной информацией, я поблагодарил своих собеседниц и поднялся на шестой этаж. Долго ждать после звонка мне не пришлось, дверь двенадцатой квартиры мне открыл мужик в синем спортивном костюме. Судя по возрасту, это и был отец семейства – Гущин Николай Федорович. Из протокола его допроса я знал, что работает этот обворованный гражданин старшим технологом на горпищекомбинате.
В квартиру меня пустили только после того, как я показал удостоверение. Видно, обжегшись на молоке, Гущины теперь никому на слово не верят. Пока я переобувался в предложенные хозяином тапочки, из квартирных глубин в коридор выплыла дородная женщина в роскошном цветастом халате. Оказавшаяся, как я и предполагал сохозяйкой данной квартиры, Гущиной Натальей Леонидовной. И по совместительтсву, главным экономистом завода «Металлист».
– Вот, Наташа, товарищ из милиции пришел! – доложился супруге гражданин Гущин, – Говорит, что он следователь и занимается нашей кражей! – сдал меня пищевик.
По уважительности его тона при обращении к жене, все мои предположения относительно того, кто в этом доме хозяин, обрели полную определенность.
– Что, неужели вы жуликов наконец-то поймали? – строго обратилась ко мне Наталья Леонидовна, показывая всем своим видом, что мне сейчас самое время достать из своего портфеля украденные у них пять с половиной тысяч рублей. И незамедлительно отдать их ей.
– Не поймали пока, но обязательно поймаем! – со всей уверенностью, на которую только был способен, ответил я.
Атласные павлины на груди и боках статной женщины недовольно заколыхались. Не поверив, очевидно, услышанным от меня обещаниям вернуть украденные тысячи в мозолистые руки главного экономиста.
– Но для этого мне необходимо уточнить некоторые детали! – обратился я к строгой женщине в парадном халате.
