– Пленку отдашь? – задал скользкий и очень нехороший вопрос подполковник.
– Зачем? – пожал я плечами, – Все-равно ведь вы понимаете, что копию я себе оставлю!
Герасин и Копылов переглянулись и, как мне показалось, облегченно выдохнули.
– Значит, так, Сергей, ты подвоха с нашей стороны не жди! – Копылов смотрел на меня хоть и исподлобья, но на удивление, без ненависти, – Дело сделано и на этом точка! Но уж и ты будь добр, не вздумай шутить! Тебе еще жить, да жить! С таким-то богатством! Мы поняли друг друга?
– Поняли, Евгений Геннадьевич! – твердо ответил я, не отводя глаз, – С моей стороны тоже подлости не ждите, я слово даю!
– Ну и ладно! – он протянул мне ключи от машины, – Владей!
Вслед за ним хмурый Герасин тоже сунул мне в руки тяжелую связку.
– Я дня через два ключи отдам, мне вещи надо забрать и мебель вывезти! – вопросительно посмотрел на меня гражданин Гудошников. Я согласно кивнул головой и не ожидая прощальных рукопожатий, повернувшись, пошел назад в контору праздновать.
Кладов. Гущин. Вирясов.
Сегодня после оперативки я пригласил к себе Гриненко. Едва мы с ним начали беседу, как в кабинет зашла заботливая Зуева с тарелкой, на которой лежала горка бутербродов. Зашла, да так и осталась, присев на стульчик в углу. Так мы и сидели в моем кабинете втроем. Мы с Гриненко пили чай, закусывая бутербродами и рассуждали на предмет причастности к кражам Витьки Кладова и его девиц. А Зуева, не вступая в разговор, слушала. Выгнать начальницу я не мог. Во-первых, субординация, а во-вторых, бутерброды.
– Поводить их надо! Того Кладова и младшего Гущина! – взялся убеждать я опера, – Отец Дмитрия проговорился, что с одной из них его сынишка состоит в отношениях! Но на дне рождения она с посторонними мужиками отплясывала, а Дмитрий почему-то делал вид, что ему хрен по деревне! Надо хотя бы эту Галю установить! Пиши заявку на «ноги»!
На что Гриненко не менее доходчиво объяснял мне, что оформлять официальную заявку на «семёрку» под Кладова дело бессмысленное. Уныло мотивируя тем, что слишком нудная эта процедура для простых оперов из райотдела. И, что все равно не дадут.
– Серега, это тебе не кино, это жизнь, – как второгоднику из вспомогательной школы втолковывал мне Стас, – Вот, когда у дочери второго секретаря горкома на нашей территории машину угнали, вот тогда нам дали все и сразу. С мокрого разбоя «ноги» сняли и нам отдали!
– Стас, давай попробуем, за спрос ведь не бьют! – увещевал я опера.
– Бл#дь, да на хрена мне пробовать, если я уже столько напробовался! – опер махнул рукой над своим темечком, – Да ты у своего Данилина поинтересуйся, если мне не веришь! И от него услышишь то же самое! Тебе еще обязательно скажут, что оснований для привлечения «семерки» недостаточно.
С его слов, по их предыдущим заявкам, наружного наблюдения им еще не дали и когда дадут, неизвестно. А мне было необходимо выявить связи Виктора Кладова. В частности, меня очень интересовала та самая Галя и ее подружка Люся. Эти приятные во всех отношениях дамы заслуживали внимания тем, что вокруг них на том празднике вились мужики, хранившие дома большие суммы. А потом все эти состоятельные люди практически одновременно стали потерпевшими. В такие совпадения я не верил.
– А ты сам не мог бы присмотреть за Кладовым? Хотя бы несколько дней? – сделал я проброс жующему мои бутерброды Гриненко.
Он посмотрел на меня с грустным разочарованием и, качая головой, укорил:
– Подставить хочешь? Корнеев, да меня мое начальство уже на второй день вздрючит. У нас по другим делам завал, Тютюнник злой, как бобик. Его каждое утро Захарченко с Дергачевым, не снимая штанов имеют.
Начальника ОУР Тютюнника я не любил и мне очень хотелось представить эту картину, но времени было жалко. Сроки идут, а в деле только бестолковая макулатура и ни одного задержанного.
Никуда тут не деться, придется ломать шаблоны и, забегая вперед истории, насаждать в МВД систему хозрасчета. Для начала, монетизируя отношения в цепочке «следак-опер». Иначе построению моей деловой репутации неприкасаемого специалиста угрожает вероятность краха.
Я указал Зуевой глазами на выход и она меня поняла. Дождавшись, когда за ней закрылась дверь, я принялся выстраивать неформальные экономические отношения с ОУР.
– Видишь ли, Станислав, некая группа заинтересованных лиц, из числа потерпевших по этой серии, предложила мне небольшую премию. Я поначалу отказался, а теперь, послушав более опытного товарища, вижу, что поспешил. Как ты смотришь, если за раскрытие ты получишь одну тысячу рублей?
Гриненко перестал жевать и взглянул на меня с заинтересованным недоверием. Потом рывком кадыка проглотил недожеванное, посмотрел на свои ботинки и снова поднял на меня глаза.
– Тысячу, говоришь?
– Да, Стас, тысячу. Ты же лучше меня понимаешь, что эта серия не бином Ньютона и если чуток пошевелиться, то раскрыть ее вполне реально. Надо только задницу приподнять! – продолжал я ненавязчиво совращать оперуполномоченного.
– Один не смогу, спалюсь. Бориса еще возьму! – начал деловито рассуждать в одночасье скоррумпированный мной сослуживец.
– В пределах тысячи, Стас! И оплата по результату, – застолбил я условия найма.
– Да понял я! – Гриненко потянулся за последним бутербродом, – И ты, это, ты побольше мне отдельных поручений по этому делу направь. Если что, то хоть ими от Тютюнника прикроюсь! – подбросил толковую мысль опер.
С начала недели Стас попеременно с Борисом плотно приглядывали за Кладовым. Занимались они этим факультативно, прикрывая друг друга перед начальником ОУР.
На третий или четвертый день опера зафиксировали первый интересный контакт Кладова с каким-то плюгавым мужиком лет сорока. Поскольку Виктор был нам уже относительно известен, я переориентировал топтунов за этим мужиком.
Гриненко выяснил его адрес и произвел установку этого персонажа. Неизвестный оказался Вирясовым Алексеем Николаевичем, известный в узких кругах как «Сивый». Который в свои тридцать восемь лет уже дважды побывал в местах не столь отдаленных. И оба раза за квартирные кражи. Освободившись полгода назад, он проживал у своей тетки в Центральном районе и нигде не работал.
Опера оживились, почувствовав, что дело сдвинулось в сторону раскрытия. Их уже не нужно было уговаривать и подталкивать. Они как-то умудрялись совмещать текущую работу в ОУР и слежку за Вирясовым.
В течение последующей недели объект трижды встречался с привлекательной дамой, по своему экстерьеру очень подходившей под описание сисясто-жопастой Гали. Все встречи происходили в людных местах и со слов Гриненко носили деловой характер. Отдельно Стас отметил, что подход-отход к месту встреч и от них Вирясов производил проверяясь. Коряво и неумело, но, тем не менее.
Это радовало и давало надежду на то, что время тратим не зря. Если, конечно, Гриненко не заигрался в шпионов и оценивает поведение клиента объективно. Также были отмечены две встречи Вирясова с Дмитрием Гущиным. Оба раза по инициативе Гущина, который перехватывал Вирясова у его подъезда. И каждый раз их контакт начинался с бурных упреков, которые Дмитрий изливал на собеседника.
Понять, в чем была суть этих наездов, не представлялось возможным из-за большого расстояния. Дважды Вирясова теряли на окраине города в районе промзоны и гаражных массивов. Претензий по этому поводу операм я не высказывал, так как сам требовал от Гриненко, чтобы они не рисковали, вели себя осторожно и держались как можно дальше от объекта. Все-таки Стас и Борис обычные опера, а наружное наблюдение, как я слишком хорошо знал из прошлой жизни, это целая наука.
И все-таки, они прокололись. Вчера вечером, провожая клиента в сторону его адреса, Гриненко засветился. Вирясов, срисовав слежку, занервничал и пошел в отрыв. Слава богу, у Стаса хватило ума и резвости его не отпустить. Он догнал его, а догнав, скрутил и доставил в Центральный РОВД, который был неподалеку.
Коллеги из Центрального любезно помогли с дежурным транспортом. И уже через полчаса Вирясов сидел в камере нашего РОВД, а Гриненко в моем кабинете.
