И сразу же задали такой уровень, что ой. Им хлопали долго и громко.
— Так, что тут у нас, что за травма? — в раздевалку вбежала девушка, и улыбалась она точь-в-точь, как Патрик. — Покажите, пожалуйста. Я Марианна, факультет целительства.
— Нашу Таню укусила какая-то гадость. Таня, покажи!
Пришлось доставать тщательно упакованную гадость. Марианна только увидела, как прямо рот разинула.
— Шипастая гусеница? Надо же, дохлая. Была б живая — убежала бы. Они боятся людей и не высовываются из травы.
— То есть, она не могла сама заползти?
— Исключено. Я вообще не сказать, чтоб прямо нормальный целитель, я ветеринар, я ещё и про животных тоже всё учу. И повадки знаю. Так, нужно смотреть, не осталось ли чего в ране. Здесь для этого никаких условий. А вам ведь танцевать, да? Может, я просто боль сниму, а посмотрим мы потом? Ну, чтоб можно было станцевать?
Патрик возник на стадии снятия боли. Татьяна поняла, что можно ненадолго отключиться, там есть, кому все ему рассказать. И только слушала, как девчонки взахлёб рассказывали про гусеницу, как Патрик спрашивал всех, кто ещё был в раздевалке, но никто ничего не видел — конечно же. Боль отступила, стало можно открыть глаза, увидеть снежно-белый чулок, и туфлю тоже без кровавых пятен.
Вот ведь — с оторвавшимся каблуком танцевала, в разваливающемся кринолине танцевала, в порванных туфлях танцевала — когда надела перед выступлением, а пальцы раз! — и вылезли наружу, ну и просто мелочи вроде «зацепился за гвоздь, порвал платье» тоже случались. С убитыми ногами разной степени тяжести — вообще обычное дело. С нехорошим воспалением мышцы — однажды. Но чтоб прямо вот так…
Патрик сел на пол рядом, взял за руку.
— Скажи, ты сможешь? Или мне пойти и сказать госпоже Гобер, что тут происходит? Я и так скажу, непременно, но — тогда вам уже не удастся выступить, скорее всего.
— Я сейчас попробую встать. И пойму, что и как.
— Хорошо. Только осторожно.
Туфлю надели на ногу Татьяне — вроде бы, это была её обычная туфля, мягкая, словно вторая кожа. Опираясь на Патрика, она встала. Что ж, работает.
— Стоишь? Идти можешь? Или звать серьёзного целителя, чтоб смотрел?
— Нет-нет. Кто-то хотел, чтобы я не вышла сейчас на сцену. Или чтобы все мы не вышли. Так вот — я пойду. Три минуты — немного. Сделаем, да, девочки? Просто, ну, чтобы обломить тех, кто это был.
— Сделаем, — кивнула Марина. — Но — ты точно можешь?
— Могу, — кивнула Татьяна.
— Понимаю тебя, — Патрик улыбался. — Но целитель будет наготове. Марианна уже сообщила.
— Она похожа на тебя, — сказала Майя.
— Ещё бы, она моя сестра, — подмигнул он.
Татьяна ещё успела пройтись от стены к стене, потом сделать несколько шагов гальярды — что ж, обезболено качественно, нога работает. О том, что в ней, сейчас лучше не думать. Потом, всё потом. Потому что — зря, что ли, они сюда тащились? Так что вот.
— Номер семь, студия старинного танца «Славное прошлое», город Шелехов, — раздалось с улицы.
Всё, пора. Татьяна улыбнулась Патрику и кивнула своим. Выходим.
Ох, как громко их приветствовали!
Как всегда, Татьяна не присматривалась к лицам в зале, чтоб случайно не зависнуть. Так и сейчас. Кто есть — все наши, пошли.
Их номер был, по сути, крохотной танцевальной сценкой — о том, как две девицы пошли в лес за цветами, встретили злую фею, посмеялись над ней и по её воле заблудились в том лесу, и набрели на добрую фею, которая увидела их искреннее раскаяние и расколдовала, и выдала волшебный цветок. Марина была злой феей, Татьяна — доброй, а сёстры — искательницами приключений. Злость Маринки была натуральной — ещё бы, чуть не сорвали им всё, растерянность дев — тоже прямо как настоящая. А Татьяна почувствовала себя настолько переполненной эмоциями по отношению к тому миру — всякими, ой, всякими — что в своём крохотном соло постаралась выразить их все. И когда она протягивала Майе цветок, то внезапно тот цветок засветился, и руки её засветились, и это было — невероятно красиво. Золотистые искры окутали их, и с последним аккордом растаяли в воздухе. Точка. Поклон. Аплодисменты.
И громкие вопли из зала.
— Они маги, что они здесь делают?
— Они не могут быть магами… потому что не могут, ясно тебе?
— Не засчитывать! Магам здесь не место!
— Да не маги они, наведённое это!
— Прекратить! — сказал кто-то сурово и весомо.
Вспыхнули магические огни, и оказалось, что это профессор Саваж, которая важная дама. Говорила она негромко, но её послушались.
— Сколько номеров осталось? — строго спросила профессор.
— Один, это был предпоследний, — сказала госпожа Арианна, председатель жюри.
— Предлагаю досмотреть, а после того уже будете решать, что делать.
В раздевалке их ждали все, кто только мог — Патрик и его сестра, и Мэри-Роуз, и ещё какие-то девушки, и народ из группы. Последний номер показывал кто-то, кто не ходил на классы, и все другие участники туда уже и не смотрели. Намного интереснее было здесь — что это было и что теперь будет.
Татьяна села на лавку, вытянула пострадавшую ногу и спросила именно это самое:
— Скажите мне, пожалуйста — что это было и что теперь будет?
— Теперь будет осмотр целителя, — строго сказала подошедшая супруга ректора. — Показывайте вашу ногу, госпожа.
Татьяне помогли снять туфлю и чулок, а госпожа целительница села рядом и взяла её ступню в свои ладони.
Госпожа Арианна Гобер рвала и метала. Она знала, что из-за подобных выпадов её за глаза называют огнедышащим драконом, но ничего не желала с собой делать. Её рыжие кудри угрожающе тряслись, а глаза метали молнии. В такие моменты она сама вспоминала, что, несмотря на должность декана факультета прикладной магии, по основной специальности всё же стихийник. И может как молнией приложить, так и водицей охладить. Только вот кого?
Вообще полагалось провести обсуждение просмотренных номеров, подсчитать баллы каждого коллектива и объявить тех, кто проходит в субботний гала-концерт. Тех троих, то есть — три номера. И это будут дипломы с местами. А теперь что делать?
Конечно, если дисквалифицировать этих… с края света, то никто не скажет ни слова. Наверное. Потому что
