Направился обратно по проспекту «Ленина», дошел до дворца культуры. Немного побродил по площади, затем решил вернуться обратно в квартиру. И как оказалось, не зря.
У входа в подъезд, меня уже ждал Лисицын. Сидел в красной «Копейке», читал газету.
— Ну что, Савельев! Поздравляю, теперь ты снова военнослужащий! — он выбрался из машины и протянул мне военный билет. Причем новый, изготовленный совсем недавно.
— А мой где?
— Ну а сам-то как думаешь? — усмехнулся он.
— Был в руках тех, кто вез меня в машине военной комендатуры?
— Верно. Концов уже не найти. Проще было тот признать утерянным и сделать дубликат. Кстати, тот капитан, со смешной фамилией, что вез тебя в город...
— Жмыхайло?
— Да... Ты ведь ничего не знаешь о его судьбе? Он несколько дней находился на больничном, но на работу так и не вышел. Начали волноваться, заявили о пропаже. Когда милиция вскрыла его квартиру, все стало ясно. Капитан был мертв. Наглотался таблеток, но не оставил никаких записок.
— Дерьмо... — процедил я. Еще одна жертва, которая просто оказалась в том месте, не в то время. Если бы не Лисицын, меня постигла бы та же участь, если не хуже.
И тут же меня посетила еще одна мысль — те трое, водитель и двое сержантов, они ведь тоже были подставными. Уж не из числа ли тех, кто работал на Клыка? Если так, то где же они?
— Не вини себя. Ты тут ни при чем, — он ободряюще похлопал меня по плечу. — Все закончено. Думай о перспективах.
— Не думаю, что все закончилось, — вздохнул я. — Стоит провести на станции полную проверку.
— Савельев! — Лисицын стал серьезнее некуда. — По этому вопросу работают серьезные люди, поверь. Никто больше не рискнет пронести бомбу на ядерный объект. Служи дальше, ни о чем не думай. Это уже не твое дело. Ты случайно оказался в гуще событий, но теперь все. Скажи спасибо, что сам не попал под жернова...
Я только кивнул. Что толку с ним говорить? Такой же самонадеянный, как и отец Генки. Черненко проверил бы. Впрочем, что я про него знаю?!
— Двадцатого сентября будь на контрольно-пропускном пункте, — напоследок произнес он. — Я уезжаю из города, вряд ли мы когда-нибудь еще увидимся. Бывай, Савельев!
— Кто же вы на самом деле такой? — напоследок спросил я.
— А это важно? — улыбнулся он. — Всего лишь преподаватель с большим опытом работы. На пенсии, разумеется.
Затем он ушел, а я в задумчивости вернулся в квартиру.
За почти две недели, эти бетонные стены с глупыми зеленоватыми обоями, осточертели мне до смерти. Мне уже просто не терпелось поскорее вернуться в учебный центр. Конечно, службу продолжить не получится, но времени еще достаточно.
На следующий день я сходил в «Главпочтамп» и приобрел блокнот. Держать все мысли в голове, относительно нашего плана, было уже невозможно. Половину того, что я озвучил курсанту, уже успел благополучно перестроить. То и дело все путалось. Дошло до того, что начал спорить сам с собой. Так и с ума сойти недолго.
Решил записывать все, что считаю важным. А чтобы посторонний человек, который вдруг возьмет его в руки, ничего не понял, я записывал так, чтобы получалась бессмысленная ерунда. В итоге, к моему возвращению, больше половины блокнота превратилась в своеобразный ребус, из которого понять что-либо было проблематично.
* * *
Наконец, наступило двадцатое сентября.
Честно говоря, я диву давался — весь мой опыт военного говорил, что все произошедшее — нонсенс. Если какой-то солдат, вдруг, где-то потерялся — это чрезвычайная ситуация. А в моем случае получилось иначе — пропал? Да и хрен с тобой. Одни думали на одних, другие на других, а КГБ просто закрывало глаза на происходящее и ждало, когда же хоть что-то станет понятным. Командования, как такового не было. В розыск меня то ли объявили, то ли нет. Полный бардак.
Тот факт, что учебный центр курировался комитетом, а вовсе не Министерством Обороны, меня даже не удивлял. Особых распоряжений было столько, что их просто невозможно контролировать должным образом. Порядка не было что до, что после развала СССР.
Работа, которую изначально проделал товарищ Черненко, просто поражала. Он сумел пропихнуть наверх распоряжение о создании независимого военного подразделения, на базе засекреченного объекта, и при этом все сохранить в тайне. Центр существовал с мая восемьдесят пятого года, и при этом руководил им... Черт возьми, а кто же руководил им все то время, пока Алексей Владимирович был под следствием? Кто подхватил знамя? Кто контролировал его теперь?
Ничего из этого я не знал.
Очень многое из этой кухни вообще было мне непонятно и, честно говоря, проблем и так хватало, чтобы вникать еще и в это. Зачем забивать голову этой чепухой?
Чтобы добраться до контрольно-пропускного пункта «Чернобыль-2», я решил не изобретать велосипед и обратиться за помощью к отцу. У него как раз был выходной в это утро и он отвез меня туда без проблем. Чтобы не нервировать наряд, он остановился не у самих ворот, а метрах в трехстах от них.
Когда я подошел к воротам, приятно удивился — дежурным по КПП стоял старший лейтенант Озеров. Это стало для меня полной неожиданностью.
— Ну привет, младший сержант Савельев!
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — отчеканил я. Рука автоматом потянулась к голове, но я вовремя спохватился. Во-первых, я был по гражданке, во-вторых, на мне не было головного убора. А, как известно, к пустой голове руку не прикладывают. В Советской, да и в Российской армии выполнить воинское приветствие — это вовсе не означало отдать кому-то свою честь. Честь вообще, не отдается.
— Ну здорова, воин! — тот протянул руку. — Рад тебя видеть.
— Взаимно! — улыбнулся я. — Рад, что вас отпустили. Обвинения были сняты?
— То было одно большое недоразумение. Было и было, уже неважно. Пропуск на тебя выписан, военный билет мне не нужен, засунь его туда, откуда до этого вытащил. Сейчас дуй в подразделение, сразу в канцелярию. Командир у нас теперь другой, да и вообще многое поменялось... Но думаю, ты быстро войдешь в русло.
— Есть!
Прошел через пропускной пункт, затем легким бегом отправился к видневшемуся вдалеке краю здания нашей казармы. Плечо отзывалось болью, поэтому пробежал я немного, перешел на обычный шаг.
Едва добрался до здания и вошел в казарму, как тут же услышал знакомый голос.
— Ну е-мое! Не верб своим глазам! Возвращение блудного сына!
Это был младший сержант Денисов. Он стоял возле ротной стенгазеты, с повязкой дежурного на руке.
— Антоха, Савельев вернулся! — вдруг заорал он. Из каптерки выглянул взъерошенный сержант Горчаков.
Начали подтягиваться остальные.
Опущу подробности того, как меня встречали. Если вкратце, то бурно. Здесь были все, все те, с кем я начинал службу в «Барьере». После нескольких минут рукопожатий, я все-таки вырвался и отправился в канцелярию.
Постучал, дернул на себя дверь.
Сразу понял, что ремонт тут все-таки тогда доделали и очень даже неплохо.
У окна стоял стол, за которым сидел довольно молодой офицер в звании капитана.
— Товарищ капитан, разрешите войти?! Младший сержант Савельев прибыл для продолжения прохождения военной службы!
— Входите! — не отрываясь от писанины, ответил тот. Других офицеров в канцелярии не было.
Секунд сорок он еще что-то писал, затем отложил ручку и повернулся ко мне.
Встал, подошел ближе. Сразу определил, что с физическими данными у него все хорошо.
— Как ты сказал?
— Младший сержант Савельев прибыл...
— Стоп! — решительно перебил он. — По предписанию, мне должны были прислать сержанта Савельева!
— Я... Э-э-э...
— В чем дело? — нахмурился офицер. — Что в военном билете написано?
Быстро пролистав документ (и почему я раньше этого не сделал) я отыскал нужную страницу и замер, вновь перечитывая одно и тоже.
В отдельной графе действительно стояло звание сержант. И даже была прописана новая должность — заместитель командира взвода. Неожиданно, весьма неожиданно!
