лежало уже шесть плотно исписанных тетрадок.
Из официального (или, пожалуй, сказать «официозного»?): 19 декабря Леониду Ильичу вручили четвёртую звезду Героя Советского Союза. Учитывая, что дедушке осталось совсем недолго, я не знала, радоваться за него или огорчаться.
НОВОГОДНЕЕ
Тридцать первого декабря (а это был четверг) мама ушла на работу, а мы с бабушкой готовили праздничный стол. В основном, конечно, бабушка. Не доверяла она мне ножики, так что я больше марафет наводила, мыла что-нибудь и посуду расставляла красиво, поглядывая одним глазом на «Щелкунчика» в постановке Большого театра. На этом интересное для меня кончилось, и я сердито выключила телик. Что за набор передач такой под новый год? Ансамбль «Берёзка», «Путёвка в жизнь», интервью с шахматистом — да вы издеваетесь? Пойду лучше свёклу варёную на тёрке тереть, это мне можно.
Никаких «уйти пораньше» в предновогодний вечер не предполагалось, и все как штык досиживали свои рабочие часы — как те же учителя, например, у которых уже ни уроков, ни вообще учеников не было. У меня, к слову, при виде весело блестящей глазами прибежавшей с работы мамы, возникло подозрение, что они компенсировали себе это досадное недоразумение и успели немножко поздравить друг друга всем коллективом, шампанского по кружечке принять или ещё как.
К вечеру телевизор внезапно разразился, предложив нечто интересное и для меня в том числе. Правда, я, наверное, озадачила бабушку, выбрав вместо мультконцерта фрагменты оперы «Руслан и Людмила» по второй программе. Люблю Глинку. Не так чтоб прям беспрерывно слушать, но периодически — с удовольствием.
Потом по первому показали красивых фигуристов. Это уже бабушка любит.
Потом мы включили цирк и начали уже провожать старый год — ну, сколько можно, в самом деле! К полночи я откровенно клевала носом, перестроилась за этот месяц пораньше спать ложиться.
Целых десять минут нас (и весь советский народ совокупно) поздравляли с новым годом. Не люблю такое, нудятина сплошная. Вообще долгие речи не люблю, особенно если на серьёзных щах такую пургу слушать… Поэтому когда, наконец-то, случилось заветное «С новым годом, товарищи!», я страшно обрадовалась.
Новый год мы встретили очень тихо, втроём: я, мама и бабушка. Никуда не пошли, даже на горку. Мама одна боялась. Я бы на её месте тоже боялась, какая-то там тусила гоп-компания, все порядочные люди спокойно сидели по домам — это можно было наблюдать в окнах стоящего напротив дома. Тётя Валя с дядь Рашидом тоже в полночь не ходили, да у них Ирка совсем маленькая была.
Мама с бабушкой затеяли смотреть «Голубой огонёк», а я сидела и нацеливалась спать.
Внезапно у соседнего дома (который ниже нашего) кто-то сделал пару выстрелов из спортивной ракетницы: зелёный и красный. Это, если вы вдруг не видели, звучит такой глуховатый «ПЫК!», после которого вы пытаетесь в облаках разглядеть одинокий огонёк. Висит не то что бы долго, но достаточно, чтобы среагировать на «вон, смотри-смотри, ракета полетела!» Под окнами несколько раз хлопнули хлопушки, разбрасывающие конфетти, и вроде бы кто-то пробежал с бенгальскими огнями.
На этом фейерверочная часть была окончена.
Зато в опустившейся на город тишине гораздо сильнее стала слышна внутренняя жизнь дома. Кто-то пробега́л по подъезду, люди весело переговаривались, хлопали двери, где-то радостно кричали: «С но-вым! Го-дом!» — а где-то уже пели…
Я поняла, что голова моя тяжелеет, и пошла спать.
ПО ОБМЕНУ ПРЕМУДРОСТЯМИ
1 января 1982.
Нет, вообще-то дядя Саша приехал вовсе не за этим. Они с тётей Ниной (а потом, как-то потихоньку и все остальные дети с жёнами-мужьями) первого января потянулись поздравить бабушку. Не прямо с утра, конечно, где-то так к часам двум, так что вчерашние бабушкины салаты-котлеты-разносолы пришлись как раз кстати. Все тоже несли что-нибудь к столу: кто торт, кто конфеты, тётя Нина свой фирменный пирог с красной рыбой. Собралась, в общем, весёлая компания. Стенку нашу как раз хвалили — жаль, Наиля не было.
И вот, когда все уже наелись и начали туда-сюда ходить общаться, мама, которой предстояло, оказывается, во время каникул провести зимние школьные «весёлые старты», начала дядю Сашу расспрашивать: как оно лучше, да ловчее организовать. У неё, так-то, и свой опыт уже был, но, ясное дело, гораздо меньше. Я вспомнила, что в книжках у нас хранится замечательный сборник всяких зимних игр и развлечений как раз для детей, притащила его, и начали они там описанное обсуждать, а местами критиковать или придумывать, как это было бы получше, если бы…
И так это было интересно, что когда они за стол пошли, я взяла этот сборник, и прямо на полях кой-какие заметочки карандашиком сделала, а кое-что из сказанного и в тетрадку записала.
Мысль у меня возникла. Книга книгой, а маме тоже надо двигаться помогать. Вечером, когда народ разошёлся, я эти заметки подбила в кучу, и получилась у меня довольно складная статья — в конце концов, я ведь тоже и педагог, и методист, в анамнезе-то*.
*Переворачивая известное выражение:
«в не столь отдалённом тёмном прошлом»…
Второго мама ушла на работу — выходной-то новогодний первого января только — и я, наконец, уселась за печатную машинку.
— Чё, книжку писать будешь? — заглянула бабушка, услышав щелчки клавиш.
— Потренируюсь пока, — культурно мазанулась я.
— А-а… Ну, тренируйся, тренируйся, молодец.
Ну что, товарищи… Молодец-то я молодец, да только печатная машинка — ни фига не компьютер. Пока я к ней приноровилась… Кучу бумаги перепортила, короче. Нет, до того, чтобы лежать в отчаянии пластом на кровати, глядя в синюю бездну над головой, не доходило. Но попсиховала. Искренне надеюсь, что бабушка не слышала, что я тут шипела себе сквозь зубы. С непривычки я эти пять листов с исправлениями и переделками печатала три дня. Торопилась ещё, полюбас из-за этого сконцентрироваться не могла. А всё мысли вредные, что печатают-то статьи по сезонам, правильно? Пока дойдёт, да пока рассмотрят, зима пройдёт. Я, правда, там включила обосновалку, что зимние игры как раз подойдут для закрытия снежного сезона. Масленица не очень вписывалась в линию партии, зато можно было приурочить игры ко дню советской армии. Но время, время…
К третьему дню великой, простите, затрахандии, я более-менее приноровилась к машинке, скорость чуть-чуть появилась, и это придало мне бодрости. Я добавила к статье крошечную сопроводилку про авторов, происходящих из семьи педагогов, брат и сестра, наставничество, преемственность поколений и ты ды. Нашла в альбоме пару маленьких фоточек, где оба видно что в мастерках — молнии и характерные полосатые воротники ни с чем не спутаешь. Приложила
