шире Ратник, всё также не теряя концентрацию. — Место ты почти угадал, а вот его обитателей… Господин, можно вопрос? — спросил он у меня.
— Валяй! — кивнул я. Со стороны я выглядел расслабленным, но сам был также полностью сконцентрирован, а Шнырька метался по тени, пытаясь понять, откуда придёт опасность.
— Если вы взяли меня, то это значит…
— То это значит, что нам нужна эта душа для тебя.
— Это величайшая честь, господин! — склонил голову Волгомир. — Иметь внутри душу Святого Рыцаря поистине величайшая честь.
— Святого рыцаря? — ухватился за последние слова Андросов. — Это что за хрен такой?
— Это очень мерзкий хрен, скажу я тебе, — немного нервно хмыкнул я. — Да вон он, сзади тебя стоит и лыбится.
Андросов развернулся, как ошпаренный. В паре десятков метров, среди деревьев, прямо из земли поднималась блестящая белая дымка, которая сформировалась в огромную трёхметровую фигуру воина в полных доспехах с тяжёлым мечом и огромным щитом. Сам силуэт был ослепительно белый, а в глазницах глухого шлема сверкал истинно божественно-белый свет.
— НЕВЕРНЫЕ БУДУТ УНИЧТОЖЕНЫ!!! — глубокий красивый мужской голос буквально ударил по ушам, заставив княжича отступить на пару шагов.
— Посмотрим, кто здесь неверный, — хмыкнул я. — Андрюха, смотри и учись!
Я поднял обе руки, и между ними начался формироваться сгусток черной энергии.
Императорский дворец
г. Петербург
— Герцог Максимилиан Доброхотов, с настоящего момента вам запрещено пересекать территорию Империи западнее уральских гор. Вам запрещено покидать территорию своих владений до полного окончания разбирательства. Вам запрещено вести какие-либо боевые действия внутри Империи. Исключением может быть лишь нападение внешних врагов. Вам…
— Да ладно, дядь Сёма, я всё знаю, — широко улыбнулся Доброхотов, глядя на герцога Болконского, который пытался сделать суровое лицо, но у него это никак не получалось. — В свой любимый кабак я сходил, старые дела порешал. Поживу еще немного без нашей славной столицы. Вот только как быть с Кварталом Истребителей? У меня же там открыт мой магазин?
— Хм… — Болконский посмотрел на Императрицу, которая с лёгкой улыбкой кивнула. — Думаю, мы можем сделать исключение, так как этот бизнес направлен на благо Империи. Он может продолжать функционировать.
— Принято! — сказал Доброхотов. — Итак, это всё? — он кивнул на труп Меншикова, который валялся прямо посреди Императорской приёмной. — С этим что?
— Об этом мы позаботимся, — сказал Болконский. Внезапно он рассмеялся, глядя поочерёдно на Императрицу Российскую, и одного из самых могущественных и Одарённых в Империи, который только что убил другого сильного Одаренного. Голыми руками. — А детки-то выросли!
Абсолютно искренние и детские улыбки появились на губах Елизаветы и Максимилиана.
— Дядь Сём… — это уже была Императрица, — Дай мне ещё пять минут с братом попрощаться. И можешь высылать его обратно к чёрту на кулички.
— Пять минут у вас есть, — строго нахмурился Болконский и вышел за дверь.
— Спасибо, Макс, — искренне посмотрела на брата Императрица.
— Да пустое, сестричка, — улыбнулся тот. — Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня.
— Знаю, — кивнула она, — и благодарна. Вот только если Дворянское Собрание признает тебя виновным, ты же знаешь мои возможности. Мораторий — есть мораторий. Тут может возникнуть проблема.
— Знаю, сестрёнка, знаю! — Доброхотов подошёл к ней, порывисто обнял, и прижал к себе, поглаживая по голове. — Я мальчик взрослый, сам о себе позабочусь. А вот кто позаботится о тебе? Крепись, сестрёнка! Ты должна быть сильной ради всех нас, и ради Империи. И да, пока я жив, никто не посмеет причинить тебе вред!
Мы, Охотники, всегда были простыми ребятами, и умели отделять, как говорят в этом мире, «зёрна от плевел». Если какое-нибудь существо, сущность или тварь несло угрозу роду человеческому, мы его уничтожали. Если же тварь, сущность или существо было чрезвычайно сильно для нас, но, тем не менее, несло угрозу роду человеческому, мы отступали, перегруппировались, прокачивались и возвращались. Мы всегда возвращались, дабы покарать уродов.
Я мало погружался в устройство Многомерных Миров, но прекрасно понимал, что одни из них в разы превосходят по сроку существования другие. А ещё внутри нашего Ордена всегда шли диспуты, особенно под хорошую выпивку о происхождении так называемых божественных сущностей. Лично я был сторонником теории, что это просто индивиды с чрезмерно развитым Чувством Собственного Величия, которым, либо повезло, либо, что достойно уважения — они следовали своему пути, нехило так прокачавшись, чтобы, практически, в одиночку диктовать свою волю многим мирам.
Так вот, как правило, эти самые Божественные Сущности наблюдали за человечеством, как за муравьями. Какая доблесть в том, чтобы поджечь муравейник? Правильно — никакой, хотя и такое случалось. Это было, как правило, когда эти Сущности были немножко не в себе, то ли от гнева, то ли от алкоголя. Последнее — не точно, на сто процентов не уверен, что божества тоже бухают. По себе сужу. Ведь не зря некоторые считали Охотников полубогами.
Так вот, из этих самых Божественных Сущностей откровенно настроен был против человечества только Неназываемый. Да к чёрту! Мы до сих пор не могли понять, одно это существо или несколько, и существо ли это вообще. Его никто не видел, потому что он предпочитал действовать чужими руками, и действовал, надо сказать, успешно. Учитывая, что уже тысячи лет Орден Охотников ведёт с ним войну с переменным успехом.
Так вот, отходя от так называемых Божественных Сущностей, мы возвращаемся к менее мощным, но гораздо более зловредным тварям, которые почему-то считают, что они могут нести людям «разумное, доброе, вечное». Ну, или что они там пропагандируют. Святые Рыцари были настоящей головной болью Охотников. Ведь они как раз вливали в уши человечества исключительно возвышенные постулаты: не убей, не укради, и вот это вот всё, что переходит из Мира в Мир, выражаясь разными словами и оставаясь одним и тем же содержанием.
Вот только я не раз видел, как эти горделивые ублюдки «несли свет» в Миры, и что там происходило на самом деле. Сироты, которые воровали еду лишь для того, чтобы не умереть с голоду, безжалостно кидались в костёр. Лавочник, защищавший свою лавку от набега здоровенных качков и убивший нападавшего, защищая своё имущество, обезглавливался без раздумий. Сжигались бордели с сотрудницами и посетителями. Убивали кузнецов, кто рисковал выковать что-то длиннее столового ножа.
Люди натурально сходили с ума, сдавая друзей, соседей и родных. Но самое плохое заключалось не в этом. Если какой-нибудь сумасшедший злодей третировал население, то когда туда приходили мы, местное население хотя бы не мешало. Если же мы упускали надолго этих «святош», и такой мир уже пропитался божественным фанатизмом, что ж, тогда, защищая своих «богов», против нас восставало всё одурманенное человечество.
