class="p1">— Узнать, при чем здесь ты, не хочешь?
— Это и так понятно, — отмахнулся Пильц, — Без такого красавца, как я, ни одно дело не обойдется.
— Скромный ты.
— А то. Так при чем здесь Брумос?
— Ты похож на брумосского лорда.
Пильц снова повернулся к зеркалу. И замолчал. Надолго.
— Непохож, — вынес он, наконец, вердикт.
— Похож, — ответил Вольф, продолжая мысленно вспоминать все заразные болезни вместе взятые, — Лорд Роберт Маунт, известный исследователь джунглей Трансморании, Южного Орентиса и Южного же Перегрина.
— Почему не Северного?
— В Северном нет джунглей.
— Зато там хорошая выпивка из этой… из кукурузы. А в этом вашем Брумосе нечего выпить, страшные бабы и поганая еда. Неудивительно, что этот лорд мотается по всему миру, как ужаленный.
Северин наконец отлип от зеркала и плюхнулся в кресло. Кресло жалобно скрипнуло, но, в отличие от столика, на который одноглазый пытался сесть чуть раньше, не развалилось.
— И я, значит, похож на этого ужаленного лорда? Сразу скажу — мы вовсе не потерянные в младенчестве братья. У меня, кроме сестры, и родственников-то нет. Так что, если этот лорд внезапно помер, то на роль наследника я не очень пригожусь.
— Лорд внезапно исчез в джунглях…
— Насколько я помню из газет, — перебил Вольфа Пильц, — он только и делает, что исчезает.
— Вот поэтому, пока он не появился обратно — ты должен его изобразить.
— А лорд не будет недоволен тем, что, пока его не было, расплодились его двойники?
Вольф этого точно не знал, но подозревал, что в этот раз неунывающий Маунт пропал-таки окончательно. Поэтому и претензий он высказывать не будет. Наверное.
— Не будет, — спокойно ответил он Пильцу, — если мы с тобой успеем вовремя добраться до Трансморании. А для этого нам нужно подготовиться. В конце концов — ты будешь выдавать себя за брумосского лорда.
— Если ты хочешь, чтобы я учился всяким этикетным штучкам, типа какой вилкой есть жареных лягушек — то зряшное это дело. Все равно не запомню.
— Плохая память?
— Неа, мне просто это неинтересно.
— Лорд Маунт всю свою жизнь мотается по джунглям. Ты думаешь, что он, застрелив какую-нибудь марабу и зажарив ее на костре, будет есть ее ножом и вилкой?
— Кто его знает. Он же брумосец, а у них там у всех гнездо на голове величиной с аистиное. Может, он и впрямь таскает с собой по джунглям набор посуды и чистые салфетки.
— Навряд ли. Мы с тобой не будем бродить по приемам и вообще слишком часто появляться на людях, поэтому ограничимся тем, что ты выучишь несколько брумосских фраз.
— Зачем? — безмятежно поинтересовался Пильц.
Вольф несколько растерялся:
— Что значит — зачем? Он — брумосский лорд. Брумосский лорд не может говорить исключительно на белоземельском!
Северин лениво посмотрел на вскочившего и заходившего по номеру туда-сюда Вольфа. Потом кашлянул:
— I’m sorry, young man, but why do you think that I don’t know Brumish?
«Янг мэн» чуть не споткнулся. Произношение Пильца было чуть ли не лучше, чем у учителя, который в свое время преподавал молодому тогда еще не Вольфу брумосский.
— Откуда ты знаешь язык⁈
— Я еще знаю лесский, ренчкский, круанский, фюнмаркский, древнеэстский и заргаадский.
— Не ври! Заргаад — это древнее государство, о котором ничего неизвестно!
— Так в этом-то и штука. Никто не знает, на каком языке там говорили, поэтому можно плести все, что захочешь, никто не проверит.
— Остальные языки ты по такому же принципу знаешь?
— Нет, эти взаправду.
— Зачем ты их вообще выучил?
— От скуки.
3
Вольф снова посмотрел на валяющегося на койке Пильца. Тот, как и все время путешествия, не выпускал из рук книгу, одну из тех, которые он прихватил в Шнееланде. Вернее — последнюю. Прочитав очередную от корки до корки, Северин просто выкидывал ее в иллюминатор. Да, плюс еще одна странность.
Юноша вспомнил о том, как, в одном из разговоров по время плавания, упомянул о том, когда первый раз увидел Пильца. Чуть не сказав, мол, это было в тот день, когда перебили фюнмаркское посольство. Не стоило этого говорить, вообще вспоминать о том, что он сотоварищи имели к тем событиям некое непосредственное отношение.
Поэтому упоминание первой встречи свелось к некоему невнятному зимнему вечеру… Пильц вспомнил этот случай! Мол, конечно, вы тогда еще какого-то товарища искали. Нашли? Молодцы. А я тогда по своим делам отправился? Из переулка? Ну, если ж я в переулке стоял, то, наверное, из переулка и ушел. Сложно, мол, уйти из переулка, если ты, к примеру, в лесу стоишь. Проход был перекрыт? Ну и что? Тупик, говоришь? Ну так там же стены были? Ну, вот.
Вольф, слегка ошарашенный таким заявлением, переспросил, правильно ли он понял. Нет, все верно — Пильц просто-напросто влез вверх по отвесной каменной стене. Чуть ли не быстрее, чем нормальный человек поднялся бы по лестнице.
Что ж ты за человек такой, Северин Пильц…
Этот вопрос очень занимал Вольфа, но он не мог не признать — в том безумном мероприятии, которое задумали командиры, именно Пильц был бы лучшим исполнителем.
4
Причал в порту Форт-Людерица, единственного города единственной трансморанской колонии Шнееланда — будем честными, вообще единственной его колонии — еще не был достроен до конца. Когда он будет закончен, пассажиры верхних палуб могли бы сходить с парохода сразу на верхние этажи, не смешиваясь с обитателями третьего класса. Но пока от этих верхних этажей было готовы только брусья каркаса. Так что Вольф и Пильц, никуда особо не торопящиеся, стояли на палубе, глядя на то, как внизу снуют туда-сюда немногочисленные белые жители Форт-Людерица, щедро разбавленные чернокожими мужчинами, женщинами, юношами, девушками и детьми неопределенного пола. Вольф, до сего дня видевший одного-единственного шварца, собственного командира, смотрел на это эбеновое изобилие, еле удерживаясь от того, чтобы не раскрыть рот.
Пильц перегнулся через ограждение борта и сплюнул вниз. На доски причала.
— Здесь точно нет белок?
Почему он боялся маленьких безобидных зверьков, Северин так и не сказал. Может он их и вовсе не боялся, а просто таким вот образом шутил. Это же Пильц…
— Нет здесь никаких белок.
— Тогда пойду, прогуляюсь, — заявил он и спрыгнул вниз. С высоты третьего этажа.
— Пильц, холера чумная!!!
Поздно.
