— Вынести? — хором повторили растерянные Малран и Илья.
— Именно, — подтвердил Проводник, — так что определитесь, кто потащит бедняжку, как, и в какой очередности.
А затем, после секундной паузы, еще добавил, внося ясность:
— На меня можете не смотреть. В мои обязанности… по условиям сделки, это не входит — девиц всяких таскать, бесчувственных. Я ведь все-таки Проводник, а не носильщик.
А той же ночью, только в другом мире — в родном городке Ильи Криницкого, в одном из тамошних домов случился переполох.
Хотя стоп: здесь не помешает уточнение. Назвать дом, о котором пойдет речь, просто «одним из…» было бы слишком пренебрежительно. Конечно, по сравнению с дворцами на набившей оскомину Рублевке он выглядел скромно. Как и рядом с когда-то основательно измусоленным журналюгами замком, принадлежащим некой звездной паре, чьи имена-фамилии слишком известны, чтобы их повторять.
Тем не менее, на фоне провинциального городишки, казался этот дом сосредоточием роскоши. Три этажа, высоченный забор, подземный гараж и охрана, разумеется. Имелись у дома и два преимущества перед теми же рублевскими хоромами. Во-первых, одиночество — как у анчара из одноименного стихотворения Пушкина. Других подобных сооружений поблизости не было. Ну а во-вторых, располагался дом на холме, значительно удаленном от, собственно, города. И тем напоминал обитель не то злобного гения из фильмов, не то самого Дракулы. Не реального исторического персонажа — господаря Валахии, но горячо любимого тем же кинематографом графа-вампира. Не хватало только молний, что озаряли бы дом на пару с холмом по ночам.
Молний в эту ночь не было, поскольку не было грозы. А вот шум откуда-то взялся. И разбудил хозяйку дома… вернее, приживалку, де-юре числившуюся супругой хозяина.
Она поднялась с широченной кровати, которую делила с мужчиной, годным ей в отцы… и потому, наверное, за глаза называемым «папиком». Высокая тощая бабенка, она была способна выглядеть эффектно в вечернем платье и потратив вагон косметики. Однако теперь, всклокоченная, в почти прозрачной и коротенькой ночнушке, смотрелась она, скорее, жалко. Таким же жалким в своей нездоровой претенциозности было сорвавшееся с ее уст непечатное выражение.
Прислушавшись, хозяйка-приживалка догадалась, что источник шума находится внутри дома, а не снаружи. Хотела вызвать охрану, благо, тревожная кнопка располагалась на расстоянии вытянутой руки от супружеского ложа. Но любопытство пересилило страх. И неловко переступая — ни дать ни взять, цапля, гуляющая на болоте — женщина направилась туда, откуда, предположительно, шум и доносился.
Путь хозяйки-приживалки лежал в будуар — так она называла комнату, специально выделенную ей для нарядов, косметики и просто уединения. Причем еще хозяйская супруга любила произносить это слово с особой интонацией, вдобавок, нарочито картавя, искажая звук «р» на конце. На французский манер, как наивно думала она. Но на деле выходило, скорее, по-одесски.
Шум нарастал. В будуаре как будто возился медведь или случилось небольшое землетрясение. И женщина успела подумать, что еще не поздно отступить. Вернуться в спальню, к тревожной кнопке. А со странностями и опасностями пускай разбираются профессионалы.
Но и этот раунд внутренней борьбы остался за любопытством. Подойдя к двери, хозяйка-приживалка осторожно отворила ее… и в оцепенении замерла на пороге.
То, что открылось за дверью, не только превзошло всякие ожидания этой женщины, но и вовсе не укладывалось в ее картину мира. Да и большинства людей тоже. Посреди комнаты, сияя как маленькое солнце, висело одно из украшений, подаренных «папиком». Его хозяйская супруга еще прозвала «золотой бородой» и «цепью с отростками». Висело украшение прямо в воздухе, излучая во все стороны свет… и притягивая к себе другие, находящиеся в будуаре предметы.
Небольшое зеркальце, бутылочка с туалетной водой, отделанный под старину подсвечник и брошь с изумрудом — они уже тоже поднялись в воздух и теперь вертелись вокруг «золотой бороды» эдакой фантасмагорической каруселью. Но и этим не ограничилось. С хлопаньем открывались выдвижные ящики под трюмо, распахивались и снова закрывались дверцы платяных шкафов. Время от времени то из тех, то из других что-то вылетало: тюбик помады, например, тушь или, скажем, предмет нижнего белья. Вылетало и присоединялось к воздушной круговерти вокруг сияющей золотой вещицы.
Хозяйка-приживалка не знала, сколько простояла так, недвижная, и, затаив дыхание, не в силах оторвать взгляд от зрелища, подарить которое способен не всякий галлюциноген. Так продолжалось, пока от одного из выдвижных ящиков с хрустом не оторвалась ручка, чтобы тоже устремиться в полет.
«Ой! А ломать-то зачем?» — с досадой подумала женщина… и тут оцепенение покинуло ее. А уже считанные секунды спустя весь дом, все три этажа, проснулись от ее истошных, истерических воплей.
13 августа — 8 сентября 2016 г.
