Оставалось только понять, куда именно выбросила меня Ки и в какую сторону теперь мне двигаться.
Как выяснилось, до города была всего пара дней, не так далеко, как могло быть. По моему прилёту не было ни какой-то усиленной стражи, ни патрулей, которые бы досматривали каждого прохожего с широкими глазами. И первым делом по прибытию я заскочил в алхимическую лавку, предоставив свой пропуск.
— Успехи? — улыбнулся старый алхимик, когда я прямо с порога, даже не успев сесть, спросил про прогресс. — Успехи есть, и большие.
— Ну хоть здесь хорошая новость… — устало сел я в кресло. — А когда будет готово всё?
— Не думаю, что нам придётся ждать долго, — ответил он. — Самым тяжёлым было определить основу, но когда всё известно, методом простого подбора всего и вся мы смогли подобрать и ингредиенты. Осталось дело за малым…
— Подобрать нужные пропорции и метод приготовления.
— Верно, — улыбнулся старик.
— Не выглядит малым… — вздохнул я.
— И тем не менее, учитывая всю работу, это и не много. А если принимать во внимание и то, что мы восстанавливаем старинный рецепт, который был утерян в веках, это и вовсе сущий пустяк. Нас ждёт великое открытие.
— Которое вас может озолотить.
— Естественно. Мы не берём денег за исследования с тебя, взяв за плату твой рецепт, который надо раскрыть. Мы ведь должны покрыть свои расходы, которые были, кстати говоря, очень велики.
— И… сколько примерно ждать?
— Не думаю, что долго.
Ну, это могло значить как день, так и год, учитывая, что люди живут здесь вечно.
Кстати говоря, а ведь Ки тоже теперь бессмертна. Ну, то есть она не умрёт от старости и не будет стареть, как я понимаю. И убить её будет ой как непросто, учитывая, что где-то как раз с тех уровней плюс-минус последователи не умирают при гибели физической оболочки. Остаётся ещё их дух, который тоже может быть опасен.
Ещё один повод стать одиннадцатым, чтобы даже если меня убьёт, заипать этого Вьисендо, чтобы он сам, сука, повесился. Говна, млять, кусок, отец, млять, приёмный, херосос подзаборный, нашёлся, млять, отец года, сука…
И вновь спасибо Люнь, которая остудила моё возбуждение прохладой своих ладошек и даже поцеловала меня в щёку, нашёптывая мягким голосом успокаивающие слова, на которых я пытался сосредоточиться. Теперь я понимаю, почему сходили с ума другие обладатели чёрного начала. Тут мне Люнь помогает, и то с трудом удерживает в здравом рассудке, а у них и такого даже не было. Случится приступ, и никакой самоконтроль не спасает.
Поскорее покинув алхимическую лавку, я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь думать о чём-то лёгком и весёлом. Например, как отрезаю яйца Вьисендо. Но даже с такими позитивными мыслями взять себя в руки удалось не сразу.
А едва мне удалось успокоиться, как тут же поспешили появиться те, кому не терпелось убиться об меня.
Есть такие люди, которые сами нападают на тебя, получают звизды и потом считают тебя ещё и виноватым в том, что ты защищался и вломил ему. Типа он прав, как так, ты дал ему сдачи. Таким людям никогда не приходит в голову, что они могут быть неправы. Единственный способ остановить их — убивать.
— Солнце яркого и неба чистого, чужеземец, — раздался за моей спиной голос, едкий и насмешливый, явно приготовивший какую-то пакость. — Какая неожиданная встреча. Видать, сами боги свели нас вновь.
— Плохое ты выбираешь время, чтобы набрести на меня… — вздохнул я, чувствуя, как что-то чёрное, жуткое и страшное берёт надо мной верх.
В одном люди были правы, иногда мы становимся слишком опасными, чтобы существовать рядом с другими людьми. И что ещё хуже, из этого состояния всё меньше и меньше хочется возвращаться, где всё так просто и легко.
Где единственное желание — это убить их всех.
Глава 339
— Юнксу, Юнксу, дорогой, успокойся! — Люнь пыталась охладить мой пыл, но это не помогало. В первую очередь не помогало потому, что я этого не хотел.
О нет, я не хотел остывать, я хотел срывать злость на других, хотел уничтожить как можно больше людей, заставить их пожалеть, что они встали на моём пути, эти грязные животные. Я хотел убить их, хотел убить каждого из них, залить брусчатку кровью и рвать их голыми руками, зубами, просто отрывать руки, разрывать черепа, выдавливая кишки и глаза. Живущие так, будто ничего не происходит, строящие империю на костях других, им плевать на всё остальное. Но тогда я выложу свой путь костями этих ублюдков, всех, я…
Я должен успокоиться.
Мне пришлось сказать это твёрдым голосом внутри себя несколько раз, цепляясь за собственное сознание, словно за край скалы над пропастью. И лишь после этого помощь Люнь возымела хоть какой-то эффект.
Я медленно обернулся к женоподобному мужику, который решил, видимо, поквитаться со мной. Я не собирался устраивать бойню посреди улицы, да и в принципе искать проблемы, особенно у секты, насколько бы моё желание устроить резню ни было высоко.
— Я выбираю время, которое удобно мне, друг, — положил он мне руку на плечо.
— Руку убрал свою, говна кусок, — просипел я, стараясь сдержаться, и сбросил его руку с плеча. Не сдержался и плюнул у самых его ног. — Не пачкай воздух рядом со мной своим присутствием.
Это я ещё мягко сказал, цивильно. Я бы его сейчас на одном месте словесно бы оттаскал. И его, и его мать, и его отца, и его сестру, и всех до седьмого колена раком бы словесно согнул и отымел. Но я пытался. Пытался разрулить ситуацию без крови…
Которую я пролью, если эта жертва зоофилии его мамки с гиеной не свалит в закат. Ради него стараешься, а скот не понимает, когда надо просто идти щипать травку.
Его аж перекосило после моих слов и действий, но когда я развернулся, чтобы уйти, упёрся в какую-то девку, судя по ханьфу, из его секты, которая с чванливой улыбкой перекрыла мне дорогу.
— Не так быстро, дорогой.
— Свали, — меня уже уносило, и пока что благодаря Люнь я удерживал себя. — Не вмешивайся, тебя это не касается.
— Может хочешь отойти и поговорить? — спросил у меня за спиной пылающий яростью уродец.
— Я с твоей мамкой наговорился вчера. Обсуждали имя твоего будущего брата, — прошипел я. — А ты свали нахер, потаскуха.
Теперь уже перекосило её.
— Нет, я предпочту остаться и посмотреть, что будет дальше, — холодно произнесла она, не понимая, что посмотрит только на собственную смерть.
Да, я знал и такой типаж. Тупая визгливая сука, которая поддакивает и издевается над другими, но как прижмёшь её, сразу начинает плакаться и просить прощения, чтобы потом заняться тем же самым. Но, по сути, то же дерьмо, что и он, только с другого ракурса.
— Идём, поговорим, или ты струсил? Смелый, только когда тебя девушка защищает?
И тут меня накрыло. Накрыло настолько сильно, что даже Люнь была уже не в состоянии меня удержать.
Смел, когда меня защищают? Меня некому защитить, я всегда был сам по себе против всех…
Всё вокруг потемнело, тело опять забило лёгкой дрожью, и меня будто переполнял адреналин. Хотелось двигаться. Хотелось убивать, хотелось кричать и рвать зубами. Я перестал слышать и Люнь, и этих тварей. Мышцы заныли, будто прося выхода всего того напряжения, которое в них накопилось.
И голод, жуткий голод, как зуд, который нужно очень срочно почесать, буквально сковал мозги. Словно что-то очень долго тебя выбешивало, очень долго раздражало, и вот, ты уже на грани, когда сорвёшься. Ты хочешь сорваться, ты хочешь всё разгромить и уничтожить.
Кто эти люди? Почему они не хотят умереть и не оставляют меня в покое?! Если я убью их, мне станет легче? Если я убью всех в округе, то они отстанут от меня. Если срубить им всем головы, то мне станет легче, размозжить их черепа, выпустить кишки из животов и разорвать их на части. Убить, я могу их всех убить, прямо сейчас, прямо здесь…
Безумная тьма поглотила сознание. Я смотрел на окружение и не мог понять, что происходит. Будто это был лишь дурной сон, где я лишь сторонний наблюдатель, который хотел убивать.
