— Это что ж за чудо-юдо такое? — удивленно произнес вслух Михаил.
Что ж, как на улице посохнет — можно будет попробовать прокатиться и сравнить технику этого мира с тем, что было у него в детстве… Но для начала, раз уж тут такие различия, изучить руководство по эксплуатации.
Однако основное время на каникулах Михаил решил посвятить изучению особенностей истории этого мира… А их, как оказалось, было достаточно… Да, многие тенденции исторического процесса сохранялись, оттого многое шло примерно тем же путем, но небольшие различия появились уже весьма давно, а со временем они все нарастали и нарастали… К настоящему времени это во многом был уже совсем другой мир, имеющий очень много различий с его родным вариантом истории. В чем-то лучше, а в чем-то, пожалуй, и хуже… Более жесткий, более суровый и бескомпромиссный. Здесь многое было иначе… Иначе строились отношения с другими странами, иные порядки царили непосредственно внутри страны. Да, тут тоже был отменен указ о трудовых резервах, причем произошло это практически в те же сроки. Тоже был смягчен ряд законов, в том числе в плане трудовой дисциплины, где уголовные наказания сменили административными. Хотя спрос за нарушения трудовой дисциплины оставался по-прежнему серьезным, но теперь он проявлялся в лишении премий или увольнениях по статье, а, например, за систематический брак или поломку оборудования по причине халатности запросто могли и из зарплаты вычесть цену запоротых деталей или сломанного оборудования и инструмента. Так что армянских станков, которые заводы с радостью выменивали на какое-нибудь старье из колхоза или с автобазы из расчета два за один, тут, вероятнее всего, не будет… Как и каких-нибудь знаменитых своим «высоким» качеством «Колхид»…
Как уже успел предупредить батя, в этом мире было и куда более жесткое отношение и к, так сказать, антисоветским высказываниям. Пусть и за, как он сказал, дурь, за какую-нибудь дурацкую политическую шутку или песенку уже и не сажали, но вылететь из партии, комсомола или пионерской организации можно было запросто! Исключали с треском, сообщали на работу, где к такому работнику начинали относиться весьма настороженно, что сильно затрудняло карьерный рост… А уж с руководящих должностей могли и вовсе выгнать! Раз лишился доверия партии или комсомола — значит, не достоин и руководителем быть! То же самое, впрочем, относилось и к «запятнавшим» свою репутацию беспартийным…
В этом мире практически не было амнистий после смерти Сталина, а уж чтобы выпустить на волю всякую фашистскую сволочь — о том не было и речи! А двадцатипятилетний срок заключения в ИТЛ, к которому их приговаривали, для большинства был равнозначен смертному приговору — ведь многие из них и так уж не особо молодые были, а тут еще и 25 лет принудительных работ в тяжелых условиях труда, куда не больно-то хотели идти обычные люди.
Ради интереса Михаил несколько раз проехался по городу, обращая внимания на различия между тем, что довелось увидеть здесь, и полузабытыми воспоминаниями из своего детства. И с каждым разом подмечал все больше и больше таких различий. Порой мелких, малозначительных. Порой — весьма существенных… Но в целом город был достаточно похож на тот, что он помнил из своего детства.
А по вечерам, вернувшись домой, Михаил принимался думать о том, что и как он мог бы сделать для того, чтобы в этом мире не повторилась памятная ему история с развалом СССР и крахом социализма… Как ни крути, но он еще хорошо помнил и «Перестройку», и ГКЧП, и развал страны на отдельные республики, расцвет бандитизма в России и крах экономики. И чувство полной безнадежности, бессмысленности жизни, что окружало его в последние годы. Каково это — смотреть на побирающихся ученых и инженеров, оставшихся без работы и спивающихся от отсутствия смысла в жизни высококлассных специалистов. На то, как молодые девушки, наслушавшись вражеской пропаганды и мечтая о «красивой жизни», идут «на панель» и через несколько лет, как станут никому не нужны, кончают жизнь, отравившись паленой водкой. Или и того раньше задушенными на свалке… Как молодые парни, мечтая о быстрой и легкой наживе, становятся бандитами — и кончают жизнь в какой-нибудь перестрелке во время бандитских разборок. Как многие люди живут откровенно впроголодь — и хоть сам он со случаями голодных смертей и не сталкивался, но слышал и про такое. И слушать из каждого утюга наглую ложь о том, как хорошо будет жить при капитализме и какими злобными негодяями были коммунисты в целом и товарищи Ленин и Сталин в особенности… Жить в обществе, где всем правят ложь, обман и жажда наживы любой ценой. Что может быть хуже для советского человека?
Нет уж… Раз он тут оказался, то теперь уж сделает все для того, чтобы это не повторилось! Только, твою дивизию… Что и как надо сделать? Прежде в особых подробностях не интересуясь политикой, Михаил так вот сразу не мог сказать, кто во всем виноват. Да и кто знает, где правда, а где ложь? А уж за последние годы последней вылили целые моря — и попробуй найди посреди них крохи тщательно скрываемой правды… Во всем виноват Мишка Меченый? Но в одиночку невозможно уничтожить страну! Невозможно дискредитировать саму идею до того, что люди уже не будут в нее верить, и когда Советский Союз будут уничтожать — лишь очень немногие выступят в его защиту. Значит, Мишка был лишь частью целый системы, направленной на уничтожение СССР и социалистической системы в целом… Андропов? Судя по всему, да… Как ни крути, но именно он во многом тащил за собой и Горбача… Но даже так Андропов — лишь верхушка заговора. Фигура, несомненно, важная, но все же не играющая решающей роли. Не будь его — был бы кто-нибудь другой. Хрущев? Да, его действия во многом способствовали дискредитации советской идеи и подрыву доверия народа к партии и правительству, внесли раскол в общество и нарушили нормальное функционирование экономики… Последствия этих решений страна так никогда и не смогла расхлебать, вплоть до самого конца своего существования. Именно они во многом стали причиной того, что случилось позднее. Однако вряд ли именно он стоял за созданием всего заговора… Не похоже. Скорее он оказался недалеким, малограмотным, но очень амбициозным человеком, недостатками которого воспользовались истинные заговорщики чтобы протащить нужные им реформы. Он просто не смог в полной мере понять последствия этих решений. Действуя, как он считал, из лучших побуждений, Хрущев толкнул страну к развалу… Разве что со Сталиным тут был вопрос его личных обид на Вождя и амбиций, ну а истинные заговорщики всячески поддержали эти начинания.
Вот только как найти настоящих заговорщиков? Как проверить, есть ли аналогичный заговор и в этом мире? Плюнуть на все и попытаться сделать политическую карьеру? Увы, но в свои способности как политика Михаил не верил совершенно… Добраться за имеющееся время до тех должностей, где он будет что-то решать, — задача практически нереальная. Да, ему терять особо-то нечего — как жить дальше, будучи взрослым мужиком в детском теле, непонятно. Но и бороться «за лучший мир, за святую свободу» надо с умом… Заранее все выяснив, продумав, составив план действий. И каждый шаг предпринимать максимально осторожно, осмотрительно. Чтобы затаившиеся враги СССР не смогли превентивно избавиться от него самого…
Впрочем, думать о политике потом время придет… А для начала хорошо бы окончательно разобраться в местной реальности. А в том, что он тут как Штирлиц в буденовке посреди Берлина, Михаил даже не сомневался. Он элементарно не знает многих мелочей, которые не может не знать ни один человек в этой реальности! Бытовых, культурных, общественно-политических… Например, под одним и тем же названием мог выйти сильно отличающиеся сюжетом или даже и вовсе совершенно иные фильмы, книги, а за те лозунги, что в его прошлом были чуть ли не одобрены на самом верху, тут запросто можно было бы и из комсомола вылететь. В такой ситуации то, что его еще не разоблачили, объяснялось лишь одним. Он попросту никому пока не интересен! Никто не приглядывается к его поведению, не задается вопросами на этот счет…
