— Где «тама»! Веди давай! Покажи чужака! — начал злиться орденец.
Глузда наконец сообразил, что от него требуется, и посеменил по улице, то и дело оглядываясь на Карницкого и даже поторапливал его:
— Тама! Идем! Тама! Чужак! Здарь!
На странную пару оглядывались прохожие, мальчишки передразнивали Глузду, повторяя его слова, и Карницкому постепенно становилось не по себе. Уж не подсунули ли ему свинью?
Глузда пробежал орденскую слободку, потом кожемячью, потом еще одну и остановился.
— Тама чужак, — прошептал он, указывая на скобяную лавку. — Тама он. Тама чужак. Бери! Бери его! Здарь!
— Так с чего ты вздумал, что он чужак? — еще раз спросил Карницкий, но внятного ответа не дождался.
Полоумный мужик вертелся на месте, оглядывался, пожимал плечами, притоптывал и шептал про чужака. Адриан вздохнул и побрел в лавку.
За широким деревянным прилавком стоял осанистый приказчик в красном жилете поверх долгополой рубахи, на голове сиял новенький картуз. Позади него расположились шкафы с множеством выдвижных ящичков, и все без подписей. С потолка свешивались плетеные корзины разных размеров, около двери из ведра торчали метлы, дальше громоздились блестящие кастрюли, сковороды, чайники, подсвечники и прочая медная, железная и оловянная утварь.
Приказчик приветливо улыбнулся, приподнял картуз, обозначая поклон.
— Чего изволите-с, ваше благородие?
Карницкий молча достал орденский амулет, выданный взамен прежнего, высосанного в Хлюстовке.
— А, так ваше благородие из Граничного Ордена? Никак случилось чего-с? Я всегда-с готов помочь.
Вежливость приказчика так сильно отличалась от нелепых выкриков Глузды, что Карницкому захотелось немедленно покинуть лавку, отвесить оплеуху дурному мужику и вернуться в колчанную.
Адриан сглотнул набежавшую слюну и, ощущая себя полнейшим олухом, сказал:
— В Орден поступили сведения, что в этой лавке может быть человек из иного мира.
Лицо приказчика тут же переменилось, вместо приятной улыбки на нем проступила злость.
— Это Глузда? Телеух наплел чего-то? Убью шаврика! — да и голос вдруг ощетинился уличной бранью. — И чего вы только глуподырого слушаете? Он же полоумный! Думаете, с чего он в Орден поперся и про иномирцев заливать начал? Давеча пришел и давай клянчить бубенец. Вот дай ему бубенец, и всё тут. А как я дам? Из своего кармана за Глузду платить? Хоть и полушка всего, а тоже деньга. Я ведь не хозяин, а приказчик! За товар головой отвечаю. А он стоит, брыдлый, смрад от него, честного покупателя отпугивает. Вот я его и выставил! Так он к вам, в Орден, и побёг.
Лицо Карницкого уже пятнами пошло от гнева и досады, но он представил, что скажет Марчук, если отступить после первой же отповеди. А вдруг иномирец нарочно бранится, чтоб молодой барчук струсил и удрал?
— Звать тебя как? — спросил Карницкий.
— Меня-то? Да меня тут каждая собака знает. Любого спроси, кто в лавке торгует, всякий ответит, что Тимоха Меньшой. Я в этой лавке всё до последнего гвоздя знаю.
А вот и способ проверить, врет приказчик или нет. Никакой попаданец не выучит весь товар за пару дней.
— Покажи-ка мне, Тимоха, самый большой гвоздь, что тут есть.
Меньшой ухмыльнулся, почти не глядя, выдвинул ящичек и вытащил здоровенный гвоздь длиной с ладонь.
— Это брусковый. Бывают и больше, к примеру, корабельные, но мы тут кораблей не строим.
— А самый маленький?
На прилавок тут же лег тонюсенький гвоздик едва ли в полногтя длиной.
— Сапожный. Они тоже всякие бывают, но этот самый малый.
Впрочем, если чужак уже неделю служит, то мог бы и выучить товар. А если что-то другое спросить?
— Тимофей, а ты, случаем, не знаешь, куда можно часы на починку отдать?
Приказчик хитро взглянул на Карницкого, словно видя все его ходы наперед.
— Смотря какие часы. Коли наши, бередарские, так можно к Одинцу сходить, что через два дома мастерскую держит. А коли иноземной работы, тогда лучше к Брати́ну. Он возле железной станции сидит, хоть берет дорого, зато честно. Раз глянет и сразу скажет, возьмется или нет, а если возьмется, так непременно всё сполнит честь по чести.
— Благодарю, Тимофей. Вижу, что напраслину на тебя возвели, а сам ты человек смышленый да приметливый.
— Благодарю-с, ваше благородие! — приказчик снова вернулся к старому тону и улыбке. — Вы уж вразумите Глузду, ваше благородие! Рано или поздно доведет он кого-нибудь. Прибьют же…
— А что, часто он в Орден ходит?
— Да, почитай, каждую неделю через раз бежит. А потом ваши кругами ходят, от того добрый люд пугается, и торговля стоит, ваше благородие.
— Понятно, — процедил сквозь зубы Карницкий. — Посмотрю, что можно сделать.
Доверие, значит! Сам, значит, справишься… А коли чего, так на помощь кликнуть можно… За дурачка его, Адриана, держат? Потому кинули на полоумного. Разбирайся, говорит.
Карницкий выскочил из лавки, а Глузды уж и след простыл. Адриан подумал, стоит ли поискать дурака и накостылять, чтоб неповадно было из-за ерунды Граничный Орден дергать, но не стал.
Вернулся обратно в Орден, а чернильник, что в присутственной комнате стоял, сделал серьезную мину и спросил как ни в чем не бывало:
— Так что, чужак там или нет?
— Будто сам не знаешь, — буркнул Карницкий. — Приказчика Глузда оклеветал.
— Вы уж, Карницкий, к вечеру отписку сделайте по всей форме. Мне запрос нужно закрыть.
Адриан удивленно глянул на чернильника. Неужто он и впрямь принял запрос от дурака, который каждые две недели приходит? Тот лишь развел руками. Работа, мол, такая.
Когда Адриан вошел в колчанную, другой Стрела с питомцем встретили его радостно, похлопали по плечу и поздравили с прохождением испытания Глуздой.
— Ты еще скоро обернулся, — сказал Жданко. — Пусть не самый быстрый, но и не как Заяц.
— А что Заяц? — хмуро спросил Адриан.
— О, он день потратил, выясняя, вправду там был чужак или нет. И еще день гонялся за Глуздой, чтоб поколотить.
— Мне Заяц ничего такого не рассказывал, — немного повеселел Карницкий.
— Ну а кто ж такое будет оглашать? И ты тоже молчи. Через Глузду сразу видно, выйдет из питомца толк или нет. Вот ты как понял про чужака?
— Поговорил просто. Он в лавке скобяной служит, так я его по товару поспрашивал, потом про город. А чего не отвадили Глузду-то? Всё Старополье над нами смеется.
Неожиданно ответил Марчук, не отрываясь от своей рукописи:
— Пусть. Народ хоть и смеется, зато подмечает, что Орден никого на смех поднимать не будет, выслушает всякого, хоть оборванного, хоть малахольного, хоть подлого звания. А значит, коли почудится что, можно пойти к ним, не боясь, что прогонят.
Остаток дня Карницкий работал над отпиской, с трудом подбирая слова, чтоб потом чернильники не засмеяли. А вечером к Адриану в комнату пришли сразу три Стрелы: Марчук, Болиголова по прозванию Хромой и Жданко, и торжественно вручили огромный гвоздь с черной лентой.
— Это тебе напоминание о пройденном испытании Глуздой! Держи его на виду, — торжественно сказал Жданко.
Марчук ничего не стал говорить, просто хлопнул Карницкого по плечу и ушел в свою комнату.
* * *
Утром, когда Карницкий проснулся, первым, на что упал его взор, оказался тот самый гвоздь, подвешенный за ленточку на крючок, вбитый в стену.
И Адриан вдруг понял смысл этого подарка. В жизни Стрелы, скорее всего, не так часто выпадают страшные события, во время которых нужно рисковать собой и спасать чьи-то жизни. Гораздо больше рутины со всякими купчихами, глуздами и даже женями сомовыми. Не стоит гордиться, если ты спас деревню, и нечего стыдиться, если ты всего лишь допросил приказчика в скобяной лавке. Ты всего лишь выполняешь свою работу, стоишь на защите границы между мирами.
Недаром же Глузду натравили на Карницкого сразу после Хлюстовки. А Млад Заяц прошел через него раньше, скорее всего, после первого убийства, которым он так хвастался. Всё-таки Граничный Орден очень серьезно относится к выучке своих людей!
