землю, и выгребал ее руками.
— Tckurrev, — со странной интонацией произнёс Ротод.
— Не похоже, возразил Огль, он вполне понимает что делает. Это мы его не понимаем.
На это северянин махнул рукой и вернулся к лошадям, готовя там место для обеда. Горец же остался смотреть за мной. Когда я углубился сантиметров на пять по всей площади два на два, а именно столько я наметил на четыре тела, он заговорил.
— Почему ты не убил его? И не говори что не смог. Я видел как ты начал бой. Твое тело действовало само. Ротод рассказал что было. Ты специально остановился.
— Да, — ответил я продолжая свою работу.
— Что, «да»? — не понял меня Огль.
— Да, я остановился специально.
— Почему?
— Потому, что убивать нельзя.
— Почему нельзя?
Я остановился и посмотрел на Огля.
— Просто нельзя. Он так сказал, — я продолжил копать.
— Кто?
В местном языке не было слова Бог, поэтому я сказал иначе.
— Главный дух. Тот которому поклоняется мой орден.
Огль какое-то время молчал, но потом захохотал. Вот и его истерикой накрыло. Я снял с пояса маленький бурдюк с водой, и протянул горцу. Сквозь смех он сделал пару глотков и вернул мне бурдюк, начав успокаиваться. Мне бы тоже стоило попить, но этого требовало тело, а мне нужно было копать. Я впал в какой-то транс, и не заметил когда Огль ушел, продолжая копать. Мыслей не было. Когда яма достигла глубины сантиметров тридцать-сорок, пошел другой грунт. Копать его было намного сложнее, и я решил, что хватит. Вокруг стало значительно темнее. Оказывается рачительный северянин уже обобрал трупы, сняв с них все ценное. Огль с больной рукой вряд ли бы смог это сделать. Мне же проще. Механически перетаскав всех в могилу, и даже не поморщившись от того, что пришлось сматывать кишки жертвы рассекающего удара копьем в живот, я стал забрасывать трупы землёй. Ивы, кстати, среди них не было., но и это я отметил краем сознания. Земли едва хватило чтобы нормально прикрыть тела. Закончил я в ночи, но и это было не всё. С трудом я отколотил топором скорее превратившимся в долото более менее прямую ветку, разломал ее на две неравные части, и при помощи заранее оторванной от штанов одного из убитых тряпки скрепил их в некое подобие креста. После я вколотил его с восточной стороны ямы.Посмотрев на неземное небо, я с пустой головой стоял над могилой.
— Prosti ih Gospodi, — наконец произнёс я, и отправился к спутникам.
Ротод спал, а Огль молча показал мне на полуразобраное спальное место. Я кивнул ему в благодарность и хотел было закончить разбор постели, но вовремя заметил что руки мои, мягко говоря, не слишком чистые. Внезапно на меня навалилась усталость, боль в руках, тошнота, пересохшее горло, и переполненный мочевой пузырь. Усмехнувшись тому какую оптимизацию решений всех этих проблем выдало моё явно перегруженное сознание, я решил плюнуть на условности, и сделал всё, именно так. Оптимально. Отойдя в сторону я, помогая себе магией, смыл большую часть грязи собственной мочой. Мне казалось странным, что произошедшие ранее убийства, для жителя моего мира, да и этого наверное тоже, выглядели бы менее мерзко чем-то, что я сделал сейчас. Конечно, какая гадость, смывать кровь вперемешку с землёй с рук мочой, не то что резать людей. Исцарапанные камешками ладони начали гореть. Так же используя магию, я откупорил бурдюк на поясе, и отмыл руки окончательно. По меркам моего старого мира это было вовсе не мытьё, но я за пол года как-то попривык к низкому уровню гигиены, и результат был чище, чем-то, что позволяли себе многие местные жители. Я подошёл к вещам снятым с вьючной лошади, и нашел там большой общий бурдюк, после чего вдоволь напился. Вот теперь можно было и постель расстелить. Закончив с этим делом, я аккуратно сложил броню рядом с собой, и лёг. Сна не было ни в одном глазу, так я думал ровно до того как коснулся головой подушки и вырубился.
Утро выдалось ужасным. Во-первых я не выспался. Во-вторых чувствовал себя разбитым, в-третьих начался дождь, и он был холоднее чем все предыдущие, в-четвертых я был голоден. Точнее, я хотел жрать. Было еще и в-пятых, и в-шестых, и в-двадцать седьмых. Единственным плюсом было моральное спокойствие. Как заявил Огль, рана его была не слишком опасной, хотя и выглядела не очень. Рука немного распухла и он плохо шевелил пальцами. Вчера я был не в том состоянии чтобы поинтересоваться этим. А еще, в отличии от меня, он додумался направить ману в больной участок. Мало того, мои объяснения механики тела, позволили ему более детально представлять как выглядит здоровым этот участок тела, и, по его словам, это ускорит заживление раза в полтора. Вообще Огль вел себя со мной почти так же как раньше. Зато Ротод со мной не особо общался, но это была не злость, которую он демонстрировал сразу после боя, а отстраненная задумчивость. Кое-как разведя костер под кроной одного из деревьев, мы слегка отогрелись, поели, покормили коней, и отправились дальше. Буквально через несколько сотен метров мы обнаружили нормальное место для стоянки, с ручьём, обустроенным очагом, и даже навесами, под одним их которых лежали относительно сухие дрова. Останавливаться мы не стали, но и без того никакое настроение ухнуло вниз.
Я наконец-то узнал что произошло во время стычки. Нападающих было человек десять. Огль сразу насел на Иву, а он явно был главарем, и почти смог убить его. Но тут на него со спины напал тот парень с которым я сражался. Парня Огль сразу же заколол, но ему пришлось заблокировать удар Ивы предплечьем левой руки. Благо что он сумел минимизировать ущерб, и тот попал по руке нижним краем — пяткой, а потом и вовсе топорищем. За это время Ротод раскидал троих, попутно отбивая стрелы. Одного и вовсе почти разрубил поперёк. Терять дальше людей с неясными перспективами поживиться нашими вещами Ива не стал, и свалил.
На обед мы останавливаться не стали. Дождь был довольно сильным, и приемлемого привала не получилось бы. Состояние моё только ухудшалось, и когда через пару часов после полудня мы доехали до постоялого двора, я со Звёздочки не слез, а свалился. Видя как я обессилел, нашей поклажей занялся Ротод, пока Огль пошёл договаривался о еде
