— Нет, — повторила Котова. — Не люблю.
Она покачала головой.
— Тогда зачем он тебе? — спросил я.
Девчонка повела плечом.
— Не знаю, — сказала она. — С ним интересно. Я думала… мы с ним друзья. Он…
— Ты всё ещё влюблена в меня?
Я подумал, что её глаза походили не на сапфир, а на коричнево-чёрный гагат.
— Что⁈ — воскликнула Котова.
В её взгляде будто промелькнули молнии.
Лена чуть склонила голову.
— Я спросил: ты гуляла с моим братом, потому что влюблена в меня?
Котова усмехнулась: не весело — скорее, растеряно.
Заявила:
— Не влюблена я в тебя, Чернов. С чего ты это взял? Не говори глупости.
Глаза девчонки вновь блеснули, приобрели янтарный оттенок.
— Ты целовалась с моим братом? — уже без иронии спросил я.
Котова дёрнула головой.
Сверкнула взглядом.
Возмущённо фыркнула.
— Вот ещё! — сказала она. — Это Кирилл тебе такое сказал⁈
Лена махнула рукой, словно отмела мой вопрос в сторону.
— Не было такого. Не верь ему.
Котова нахмурила брови.
— Сергей, как ты мог обо мне такое подумать? — сказала она.
Я усмехнулся.
— Вот ты и ответила на свой вопрос.
Вновь заметил на лице Котовой морщинку между бровями.
— На какой вопрос? — переспросила Лена.
И тут же приподняла брови.
— Они целовались? Уже⁈
Котова застыла, пристально посмотрела мне в лицо.
Я не увидел влажный блеск в её глазах. Заметил лишь, что у Лены покраснели мочки ушей. Почувствовал во взгляде девицы удивление, досаду и обиду.
Елена шагнула к письменному столу, опустилась на стул. Тот тихо скрипнул: будто обиделся, что девчонка уселась на него без спросу. Мне почудилось, что в широко открытых карих глазах (будто картинки на экране телевизора) сменяли друг друга отражения мелькавших в голове Котовой мыслей.
Приоткрытая створка форточки шевельнулась под напором ветра. За окном вновь качнули ветвями деревья — в комнате пошевелились каштановые пряди волос на голове Лены. Вздрогнули оконные стёкла.
Я взял в руки гитару.
— Главное, чтобы костюмчик сидел непринуждённо легко и вальяжно, — пропел я, рассматривая задумчивое лицо Котовой. — Всё остальное, поверьте, не важно. Нет и не будет серьёзнее дел…
Вновь уловил аромат рижской «Иоланты». Невольно порадовался, что позапрошлую ночь провёл у Марго. Вспомнил, как накрыл вчера рано утром одеялом красивое нагое женское тело — перед тем, как покинул квартиру Маргариты Лаврентьевны.
Будто наяву услышал вопрос: «Ты уверен, Серёжа?» Снова на него ответил (на этот раз мысленно): «Абсолютно».
Вздохнул, провёл рукой по струнам — те застонали. Их стон будто вывел Котову из задумчивости. Девчонка вновь отыскала взглядом моё лицо. Но она не обрушила на меня вопросы. Слушала моё пение.
Я зажмурил глаза (именно так в моей прошлой жизни исполнял эту песню Артурчик). Слегка покачивал головой, улыбался.
Пел.
Мой живот подпевал: тихо урчал, жаловался на голод.
— … Главное, чтобы костюмчик сидел. Главное, чтобы костюмчик сидел.
Я отыграл финал композиции.
Гитара замолчала.
За окном шумела листва.
— Знаешь, Сергей, а ведь мне Кирилл… действительно… просто нравится, — сказала Котова.
Она улыбнулась. Посмотрела мне в глаза.
— Я не влюблена в него, — сказала Лена. — И не была влюблена. Теперь я это точно знаю.
Покачала головой.
— Иначе бы я сейчас разрыдалась, — сказала она. — После твоих слов о поцелуях. Подумала… так и будет…
Котова прикоснулась к своим глазам, взглянула на свои пальцы.
— Но слёз нет. Совсем нет. Обиделась, конечно…
Лена усмехнулась.
— А ещё подумала: неужели она целуется лучше, чем я?
Котова махнула рукой — отбросила со лба каштановый локон.
Я пожал плечами.
— Вот этого тебе не скажу. Не целовался. Ни с ней, ни с тобой.
Лена хмыкнула, кивнула.
— Я это понимаю, Сергей.
Она опустила взгляд.
Пару секунд мы молчали.
— Сергей, ты скучаешь по ней? — спросила Котова.
— По кому? — сказал я.
Лена указала на гитару — я опустил взгляд и прочёл: «Серёжа + Варя = Любовь».
Прислушался к своим ощущениям. Пожал плечами.
— Немного, — ответил я.
Котова махнула сумкой, встала со стула.
— Пойду домой, — сказала она. — Я ещё домашку по вышке не сделала. Займу письменный стол, пока Света и Наташа гуляют со своими кавалерами.
Я вновь увидел, как блеснули её глаза.
Вспомнил, как подолгу смотрел на них там, на Верхнем кладбище.
— Спасибо, что поговорил со мной, Сергей, — сказала Котова.
Она улыбнулась.
— Пожалуйста, — ответил я. — Обращайся.
* * *
Во вторник утром я шёл в институт вместе с Кириллом и Артуром.
Но уже перед первой лекцией мы разделились. Мой младший брат примостился на подоконник рядом с комсоргом. Артурчик рванул к Наташе Тороповой. Лену Котову я в коридоре около входа в аудиторию не заметил.
Я увидел её, когда уселся на привычное место рядом с Васей Ковальчуком. Котова отыскала меня взглядом, улыбнулась. Направилась к ступеням. Прошла мимо ряда, где сидели Торопова и Прохоров.
Прошагала она и мимо седьмого ряда, с которого за ней наблюдали Кирилл и Инга. Поставила сумку на столешницу рядом со мной. Жестом поприветствовала замолчавшего при её появлении Ковальчука.
— Привет, мальчишки, — сказала Лена.
Уселась справа от меня.
Сказала:
— Ну что, будем учиться?
* * *
На большой перемене Котова не пошла в столовую вместе с Тороповой и Артурчиком.
— Третий лишний, — сказала она в ответ на мой вопросительный взгляд (говорить я не мог: жевал беляш).
Лена уселась на лавку рядом со мной и Васей Ковальчуком, отбросила со лба прядь волос.
Она подмигнула Василию — тот едва не подавился пирожком с ливером.
Котова улыбнулась и вынула из бумажного пакета песочный коржик.
* * *
В среду Котова снова будто приклеилась ко мне в институте. Я не видел, беседовала ли она с Васей Ковальчуком. Но Василий на практических занятиях уступил ей место: перебрался за ту парту, где раньше сидели Артур и Кирилл. Мой младший брат теперь восседал бок о бок с Ингой Рауде. Артурчик развлекал Торопову.
На большой перемене Василий снова исчез: он ушёл в столовую вместе с земляками. Будто запомнил вчерашние слова Котовой о том, что «третий лишний». Лена бегство Ковальчука словно и не заметила: она преспокойно уселась рядом со мной на скамейке, взяла из моих рук коржик и стеклянную бутылку с лимонадом.
— Сергей, а как ты понял, что любишь эту свою Варю? — спросила она.
Я покачал головой, затолкал в рот остатки беляша.
Заметил, что Котова всё ещё ждала мой ответ — пробубнил с набитым ртом:
— Никак. Я её не любил.
Ветер пошелестел листьями каштана над нашими головами. В небе над институтом пролетела птичья стая: птицы выстроились клином, будто самолёты на параде. Я отобрал у Котовой бутылку, сделал большой глоток газированного напитка. Заметил, что Лена задумалась. Котова указала на меня коржиком.
— Но ты же с ней…
Она не договорила.
— Ага, — сказал я. — Я с ней спал.
Протянул Лене бутылку — Котова этого будто и не заметила.
— А она… почему тогда она…
Я пожал плечами, поставил бутылку на лавку.
— Не грузись, Котова. Мир сложнее, чем тебе кажется.
Взял с расстеленной на скамье бумаги очередной беляш.
Сказал:
— Хочу, что б ты знала, Котова. Я в женщин не влюбляюсь. Никогда.
Впился зубами в румяный бок беляша — заметил, что Лена ждала продолжение моего признания.
Я прожевал и сообщил:
— Моя личная жизнь уже спланирована. Без всякой там любви. Я женюсь по расчету.
Котова скривила губы, помахала коржиком.
— Как-то это…
— Не по-комсомольски, — сказал я. — Знаю. Но такова жизнь.
Развёл руками.
