Накрыл «Ёжика» колпаком из газеты.
— Вернёшься когда? — спросил Кирилл.
Я подмигнул ему и заявил:
— Раньше завтрашнего утра меня не ждите.
Глава 14
До Красного переулка я доехал на такси: не сунулся с тортом в общественный транспорт. Расплатился с водителем — проводил автомобиль взглядом. Заметил, как тот притормозил около двери ресторана «Московский». Минуты не прошло, как в него погрузились новые пассажиры. Я взглянул на циферблат наручных часов. Стрелки подсказали, что «Московский» закрылся двадцать минут назад — из него выходили задержавшиеся в зале гости. Я вдохнул посвежевший к вечеру воздух. Резко выдохнул: выбросил из лёгких запашок одеколона «Шипр», которым пропах салон такси. Порадовался, что не повёлся на уговоры брата: не брызнул на себя перед уходом из комнаты этот «запах советского прошлого».
Я замер под фонарём, где ровно неделю назад поджидал Маргариту Лаврентьевну. Заметил, как в окне дома напротив резко захлопнули форточку и задёрнули штору. Сдвинул на полсантиметра вниз блестящий желтоватый зажим для галстука (подозревал, что Артурчик позаимствовал его из отцовских вещей). Наполовину обрезанный лунный диск замер на небе почти над входом в «Московский» — он будто подсвечивал мне цель. Я запрокинул голову, насчитал около луны с десяток звёзд: крупных, похожих на бриллиантовую крошку. Поправил чуть дрожавший на ветру газетный купол над тортом. Ветер забирался и за воротник моей рубашки. Я поёжился; пожалел, что не набросил на плечи плащ.
В тень я не прятался — стоял в шаге от фонарного столбы, почти в самом центре островка из света. Видел, как в окнах домов изредка вздрагивали шторы — это бдительные советские граждане посматривали на меня из окон. Но наряды милиции меня не беспокоили. Я радовался, что телефоны в нынешние времена редкость, а о мобильной связи простые горожане пока и не мечтали. Иначе о подозрительном гражданине с «бомбой в руке» они давно доложили бы «куда следует». Я переложил дощечку с тортом на правую ладонь — взглянул на циферблат наручных часов. Отметил, что через двадцать минут баба Люба закроет вход в общежитие — я точно не вернусь вовремя в общагу, даже если воспользуюсь услугами такси.
Заметил, что луна сместилась в сторону, будто тоже двигалась вслед за часовой стрелкой по воображаемому небесному циферблату. Из ресторана «Московский» изредка выходили люди. В мою сторону ни один из них не пошёл — они усаживались в такси или в собственный транспорт, припаркованный под окнами дома. Мимо меня за час прошла лишь одна женщина. Работница ресторана. Но появилась она не из главного входа в «Московский» — вышла со двора дома. Я взглянул ей вслед, хмыкнул. Сместился вглубь переулка: прошёл под окнами полсотни метров к следующему фонарю. Звуки моих шагов эхом отражались от стен и разлетались по улице. Вздрагивали шторы на окнах, громыхали форточки.
Светочку Ельцову я узнал по походке. Старшая сестра не поступившей в этом году в МехМашИн Жени Рукавичкиной шагала плавно, покачивала бёдрами. Шла неторопливо, но уверенно. Не озиралась по сторонам, хотя погружённый в полумрак Красный переулок сейчас походил на декорации к фильму о Джеке Потрошителе. Я замер рядом с фонарём. Свет слепил мне глаза, освещал моё лицо. Я нарочно показывал себя Светочке: убеждал, что не прячусь во мраке. Щурился, рассматривал приближавшуюся ко мне со стороны ресторана невысокую женскую фигуру. Отметил, что Светочка меня заметила. Но она не замедлила шаг, а лишь переложила из руки в руку сумку. Звонкий цокот каблуков будто отсчитывал секунды до нашей встречи.
Я не двигался с места, удерживал на уровне груди доску с тортом.
Светочка остановилась — без испуга, но с любопытством посмотрела мне в глаза.
— Здравствуй, Света, — сказал я. — Хорошо выглядишь.
Показал женщине свою хорошо отрепетированную доброжелательную улыбку.
— Здравствуйте, Сергей, — ответила Ельцова. — Кого-то ждёте?
Она замерла в двух шагах от меня. Выпрямила спину. Рассматривала моё лицо, запрокинув голову. В свете фонаря её волосы казались тёмно-русыми (хотя в ресторане выглядели гораздо светлее), а глаза походили на куски малахита (без того салатового оттенка, что мне привиделся, когда Светочка обслуживала наш столик). Мой взгляд медленно скользнул по румяным щекам Ельцовой, по полным напомаженным губам, по тонкой шее, по ямке между ключицами. Опустился к глубокому декольте платья. Я отметил, что Светочка обладала несомненными достоинствами: третьего, а то и четвёртого размера. Почувствовал, как в моей груди ускорило ритм сокращений сердце. Оно направило бурлящую кровь к моему «индикатору одобрения женской красоты».
— Жду тебя, Света, — ответил я.
— Меня?
Ельцова вскинула густые ухоженные брови — изобразила почти искреннее удивление.
— Зачем? — спросила она.
— Принёс тебе торт, — сказал я.
Показал Светочке свою ношу: снял с торта бумажный колпак.
— Ой! Что это? Ёжик?
Светочка прижала ладонь к груди.
— Он самый, — сказал я.
Ельцова улыбнулась и заявила:
— Какой хороший!
— Сегодня ночью тебя ждёт много удивительных открытий, — пообещал я.
Сказал это вслух — озвучил свои мысли.
— Сегодня ночью? — переспросила Светочка.
Она снова повела красивыми бровями. Но не попятилась, словно мой взгляд удерживал её на месте.
— Света, составь мне компанию, — предложил я. — Выпьем по чашке чая. С тортом.
Я почувствовал, что на этот раз Ельцова действительно удивилась. Но она не растерялась — усмехнулась.
— Чай? Сейчас? Ночью?
Светочка стояла точно под фонарём — кожа на её лице блестела, будто глянец.
Я пожал плечами, сказал:
— Сегодня прекрасная ночь. А будет ещё лучше. Обещаю.
Вновь сопроводил свои слова улыбкой. Протянул Свете руку.
— Давай сумку. Я её понесу.
Ельцова послушно выполнила моё распоряжение (мне почудилось: я уловил в ночном воздухе аромат копчёной рыбы).
— Осторожно, там… деликатесы всякие, — сказала Светочка.
И тут же спросила:
— Сергей, а куда мы пойдём?
— К тебе домой, конечно же, — ответил я.
Подставил Ельцовой локоть — та вцепилась в него крепко, будто в спасательный круг.
Светочка завороженно смотрела мне в лицо: на мою улыбку.
— Показывай дорогу, — велел я.
Покачнул тортом. Света кивнула.
На мгновение фонарь над нашими головами засветил ярче, словно в него ударила небольшая молния.
* * *
Тюлевая гардина на окне чуть покачивалась. Сквозь неё в комнату проникал тусклый уличный свет. Я рассматривал застывшие напротив окна Светочкиной квартиры ветви каштана. С кровати не видел ни основание ствола дерева, ни верхушку каштана — лишь его густую тёмную крону, что находилась на уровне второго этажа (мне чудилось, что сквозь листву я разглядел небо и крохотные пятна звёзд). Я зевнул. Приподнялся, взял с тумбочки часы, застегнул на запястье кожаный ремешок. Сел, свесил с кровати ноги. Рядом со мной пошевелилась Ельцова. Она открыла глаза, отыскала взглядом моё лицо. Я не понял, увидела ли она в темноте мою улыбку. Светочка протянула руку — щёлкнула выключателем на торшере. Спальню заполнил желтоватый свет.
— Серёжа, ты куда? — спросила Ельцова.
Она натянула одеяло: прикрыла грудь. Поправила причёску.
Я отметил, что на её губах не осталось следов помады, а вокруг зелёных глаз женщины появились тёмные разводы. Обессиленная Светочка задремала радом со мной, не смыв косметику. Её платье я увидел на кресле рядом с моими штанами. Вспомнил, что сам его туда бросил, как и «новое польское» нижнее бельё Ельцовой.
Сказал:
— Ухожу.
— Уже? — спросила Света. — Так рано?
— Пора на пробежку, — сообщил я.
Встал, почувствовал на ягодицах женский взгляд. Не обернулся — натянул подобранные с пола трусы. Невольно усмехнулся: мои семейники производства местной швейной фабрики не походили на модные боксеры от «Calvin Klein». Поднял с кресла брюки. Убедился, что те не помялись: стрелки всё ещё выглядели чёткими.
