сейчас. В этот момент выдохни, отмети все мысли и ощути свои истинные желания.
Я закрыла глаза и, отгородившись от страхов и сомнений, почувствовала, как во мне разгорается пламя, искры от которого горячат кровь и опаляют щёки. Приподняла голову, подставляя губы для поцелуя, и мужчина тут же подался ко мне, накрывая их своими, требовательными и твёрдыми.
Углубляя поцелуй, кагхан властно вжал меня в своё тело, и всё вокруг завертелось в сумасшедшем вихре невероятной магии. Я шире распахнула глаза, не веря самой себе. Потолок, стены, пол, мебель и вид из окна мгновенно растаяли в ослепительных вспышках и радужных переливах.
Казалось, что Гордэр не видел этого великолепия или не обращал внимания, сосредоточившись лишь на мне. И я, опустив ресницы, последовала его примеру. Поглощая каждой клеточкой своего тела страсть мужчины, принимая его безусловную любовь.
Что бы ни было в прошлом, чтобы ни случилось впредь, кагхан отдавал мне всего себя, без остатка, и это чертовски подкупало. Но и забирал меня полностью, не позволяя утаить ни кусочка, ни молекулы…
— Дана, — отстранившись, хрипло позвал мужчина.
Я открыла глаза и ахнула при виде того, как в вихрях магии тает одежда кагхана. Моё платье было обыкновенным, поэтому оставалось неизменным. Мужчина опустился на одно колено и провёл ладонями по корсету — очень медленно.
Там, где касался, кожа становилась настолько чувствительной, будто и не было ни ткани, ни вышивки, ни каменьев. Слой за слоем Гордэр неторопливо разоблачал меня, избавляя от церемониального наряда, а я пылала от магических прикосновения, будто это были самые изощрённые ласки.
Мне нравилось видеть, как мужчина любуется мной. Наслаждалась тем, как кагхан жадно обжигает нетерпеливым взглядом каждый кусочек обнажённой плоти, но не позволяет себе торопиться. Эти минуты, будто счастливый миг, растянутый до бесконечности, наполнял нас обоих невыразимым наслаждением.
Но когда на пол улёгся последний кусочек полупрозрачной ткани, Гордэр будто превратился в чудовище. Жадное, ненасытное! Он набросился на меня, овладевая не только телом, но душой и сердцем. Порабощая меня и проникая в каждую клеточку, заполняя её собой. Своей магией и своей любовью.
Я поняла, что ни с кем и никогда не будет так.
Если мне суждено оставить этого мужчину и вернуться в свой мир, я стану глубоко несчастной женщиной.
Утро наступило неизбежно, и приближалось время возможного расставания. За прошедшую ночь, как ни старалась, я не нашла решения. Казалось, что моё сердце разорвалось напополам, ведь я поняла, что часть его навеки останется с этим мужчиной.
Гордэр будто знал, что творится в моей душе. Он отдавал мне всю любовь, на которую был способен. Предугадывал каждое желание, осыпал нежными словами и страстными поцелуями. Оттого расставаться с ним становилось её тяжелее.
Когда мы позавтракали, кагхан оторвал от магического браслета бусину и провёл ей по коже моей шеи сверху вниз, нежно касаясь выемки у ключицы. Опалил жаждущим взглядом за миг до того, как моё тело облачилось в роскошный шиерский магический наряд.
Затем оделся сам и протянул мне руку.
— Там обычный подвал, — уверенно заявила я и оперлась на его плечо. — Уверена в этом. Садовники скосили траву, вот люк и показался.
— Ты готова? — улыбнувшись моей браваде, тихо спросил Гордэр.
Я помотала головой и, сдерживая слёзы, прикусила нижнюю губу.
Нет, не готова. И не буду готова! Я до смерти хочу остаться с этим мужчиной навсегда. Но так же сильно мечтаю увидеть отца хотя бы раз, чтобы сказать папе спасибо и сообщить, что дочь влюбилась и счастливо вышла замуж…
Точнее, вышла замуж, а потом влюбилась…
Да, какая разница⁈
— Я люблю тебя, — выдохнула с чувством и жалостливо посмотрела в глаза кагхану.
— Всегда буду любить лишь тебя, — шепнул он и, склонившись, поцеловал моё запястье в том месте, где переливалась таинственная татуировка. — Ты моя жизнь, кагхания. Моя истинная пара.
Я зажмурилась, позволяя слезам пролиться по щекам. Даже если бы не было тоски по отцу и чувства вины перед ним, оставались ещё дети, которым обещала найти путь домой. Вернуть их родителям. Кто-то сейчас, должно быть, ищет их, как меня папа. Обзванивает больницы и, скрепя сердце, морги.
Как можно закрыть на это глаза? Стоит ли такая жертва моего женского счастья? Я знала, что буду ненавидеть себя за это решение всю жизнь. Причём, какой бы путь ни предпочла, буду жалеть о сделанном выборе.
Поэтому выпрямилась и решительно посмотрела на Гордэра.
— Я готова.
Он грустно улыбнулся и коротко кивнул, а потом повёл меня к дверям. Снаружи уже нетерпеливо топтался Дэдж. Он торопливо поздравил нас, а потом затараторил:
— Я перевернул всю шиерскую сокровищницу в поисках хоть какого-нибудь мало-мальски дельного артефакта, но ничего не нашёл.
Он шёл рядом и, размахивая руками, делился мыслями:
— Но это не значит, что кагхании придётся рисковать собой. Паж и его удивительный паук сплели интереснейшую паутину, и я предлагаю нам с тобой, Горди, принять вторую ипостась. Мы удержим магическую сеть и не позволим Дане сгинуть в небытии.
— Так и сделаем, — не стал спорить Гордэр.
Мы спустились в сад, где у люка уже сидели дети. Девочки зевали и выглядели вялыми. Казалось, никто не сомкнул глаз в ожидании рассвета. И я их прекрасно понимала, поэтому улыбнулась и хлопнула в ладоши:
— Итак, приступим?
Кагхан отступил на несколько шагов и обратился в великолепное существо с сильными крыльями, крепкими когтями и зубами. Дракон Дэджа был поменьше, но выглядел так же внушительно. Оба подхватили концы магической паутины, над которой Флафли трудилась всю ночь, а я ступила в середину.
Сердце заколотилось как сумасшедшее, и я бросила последний взгляд на Гордэра, пытаясь впитать его образ, навеки запечатлеть его в своей памяти. А потом опустилась на корточки и потянула люк на себя.
Не позволив себе даже один раз оглянуться (иначе бы вся решимость улетучилась), прыгнула вниз и полетела сквозь темноту. Внезапно свет ослепил меня, и паутина, наткнувшись, дёрнулась.
Когда глаза привыкли к яркому освещению, похожему на люминесцентное, я удивлённо осмотрелась в большом зале с множеством окон, за которыми виднелся сад, и натёртым до блеска паркетом. Похоже на дворец из моего мира. Даже стояли ограничители с табличками «Не трогать». Я попала в музей?
Вокруг не было видно ни души, и я подняла голову, проследив взглядом за паутиной, растворяющейся прямо в воздухе. От удивительного зрелища по спине побежали мурашки. Подёргав магическую сеть, убедилась, что она реальна, а потом крикнула:
— Эй! Здесь есть кто-нибудь? Лю-ди!
— Есть, — услышала
