— Желание то нормальное. Вот только иметь просто желание, этого недостаточно, Георг. Ещё надо к желанию иметь и возможность, осуществить это желание. Ладно, завтра отправишься в Ливонию. К Александре.
Польское королевство. Краков. Заседание сейма. Август 1514 года от Рождества Христова.
Маршал сейма Ян Каршевский пытался призвать ясновельможных панов к порядку, так как в зале заседания начал творится бардак. С одной стороны выступала Анна Радзивилл, регент Мазовецкого княжества. Рядом с ней стояли её — 14-летний Станислав, 12-летний Януш и 16-летняя Анна и 18-тилетняя Софья. Анна Радзивилл, являлась представительницей литовского княжеского рода Радзивиллов и была женщиной с железным характером, способной вырвать из глотки любого то, что, по её мнению, принадлежало по праву только ей. Не даром на сейме в 1504 году в Пётркуве она добилась от короля польского Александра Ягеллончика права передать Варшавские, Цеханувские, Ломжинские и Новогрудские земли под власть её сыновей Станислава и Януша. Сама становилась регентшей при малолетних сыновьях. И в настоящий момент пыталась организовать в Варшаве отдельную епископскую кафедру, что очень не нравилось нынешнему королю польскому и Великому Князю литовскому Сигизмунду Старому. На сейме Анну поддерживало немало польских магнатов и более мелких дворян. Её оппонентом являлся представитель княжеской династии Померании Грифичей — Георг Померанский. Его тоже поддерживала весьма влиятельная группа магнатов и епископов.
— Вы кто такие, Грифичи? — С вызовов задала она вопрос Георгу. — Князья. Но при этом вы никогда не были королевской династией. В вашем роду не было ни одного короля! А мои дети из династии Пястов, первой польской королевской династии. И мы имеем права на престол больше, чем вы. Поэтому нечего совать свой нос туда, куда не надо!
— Да мало ли на что вы Пясты имеете права. Это когда-то Пясты и были королями, да только более полутора сотни лет, как потеряли корону Польши. Больше ста пятидесяти лет назад. И стоит ли отдавать корону династии, которая практически выродилась? Не стоит. Престолу нужна новая кровь, а не захиревшая и загнившая. Да, в моём роду не было королей, но нас связывают кровные узы со многими королевскими домами. И на Ливонию, мы, Грифичи имеем гораздо больше прав, чем вы. Владеете Мазовщиной и буде рады. А корона Ливонии принадлежит нам, Грифичам!
Начался гвалт. Многие участники сейма повскакивали на ноги, начали грозится и махать руками. Ситуация накалялась. Маршал сейма безуспешно пытался призвать к порядку. Король Сигизмунд сидел на троне и не вмешивался в перебранку. Наблюдал со спокойствием. Эта Анна слишком обнаглела. Надо бы сбить с неё спесь, думал он. А то так дальше пойдёт, так она предъявит свои права и польскую корону.
Гетман польный коронный, князь Ян Творовский не участвовал в общей сваре и стоял в числе немногих польских вельмож, кто не примыкал ни к одной из враждующих группировок. Хотя его и попыталась привлёчь к себе Анна Радзивилл. И Грифичи тоже пытались с ним разговаривать. Но Ян занял довольно нейтральную позицию. Глядя на ругающихся ясновельможных панов, готовых схватиться за мечи и сабли, только покачал головой.
«Господи, — думал он, — Ливонию ещё не захватили, даже вторжение не начали, а трон уже делят. Идиоты. Пока они тут грызутся, Александра коронуется. И я посмотрю, как вы у неё попытаетесь отобрать престол. От командования войсками нужно будет отказаться. От греха подальше. Пойду со своей хоругвью, но не в первых рядах. Так и у самого шансов уцелеть будет больше и людей своих сохраню». То что, Византийская принцесса устроит настоящую бойню, он, как старый прожжённый лис и опытный вояка прекрасно понимал и иллюзий не питал. Особенно после того, как ему стали известны подробности битвы на Дону в прошлом году. Когда Александра разгромила армию Менгли Герая и десятитысячный османский корпус, которые втрое, если не в четверо превосходили силы самой принцессы. Причём османы были уничтожены, практически, полностью. Даже их паша попал в полон. Агиш Ширин тоже угодил в полон. Со слов людей, которые разговаривали с участниками битвы, Александра устроила там настоящую бойню. И гетьману всё меньше хотелось попасть под прицел её артиллерии. А ведь он никогда не был трусом. Но перспектива превратиться очень быстро в бесформенный, окровавленный, изуродованный и обожжённый кусок мяса, в котором навряд ли кто его опознает, а значит закопают в общей яме, не очень хотелось. Князь даже прикрыл глаза. Была бы его воля, он вообще сюда бы не приходил. Но его положение обязывало. Ян с большим удовольствием бы лучше поехал в Ливонию, на коронацию Александры. И может быть, ему удалось бы быть ей представленным. А значит и появилась бы возможность поближе познакомится с этой молодой женщиной. Нет, не для того, чтобы увлечь её. Он был уже не в том возрасте, чтобы влюблять в себя молодух. Просто познакомится, пообщаться. Попытаться понять, кто она, что из себя представляет, как человек и как будущая королева. А в том, что Александра будет королевой, Ян не сомневался…
Сейм заседал ещё несколько дней. За это время на поединках чести было убито и искалечено полтора десятка шляхтичей. Однако не смотря на такие потери, всё же сейм так и не пришёл к окончательному решению, кому из претендентов отдать корону Ливонии. В пылу словесных баталий и закулисных интриг, сейм пропустил тот момент, когда в Ригу прибыли посланцы папы и привезли Александре папскую буллу. Но даже когда узнали, их это не остановило. Ну подумаешь булла. Нам тоже буллу такую ж дадут, ибо мы верные и добропорядочные католики, а не какие-то там схизматики…
Английское королевство. Гэмпшир. Замок Портчестер. Начало сентября 1514 года от Р. Х.
В камине весело горел огонь, давая живительное тепло. За окно была промозглая погода, уже какой день. Казалось, всё пропиталась этой холодной сыростью, даже каменные стены замка. В кресле рядом с камином сидел мужчина, лет 60. Шагах в трёх от него стоял массивный стол из дуба. На столе была расположена шахматная доска. На ней шахматные фигуры. Одни были серебряными, другие из обсидиана. Мужчина смотрел на пляшущие языки пламени.
Вот массивная дверь в помещение тихо открылась. Зашёл другой мужчина, лет 40.
— Магистр. — Сидевший в кресле посмотрел на него.
— Томас? Заходи. Что у тебя?
Тот, кого он назвал Томасом, подошёл и протянул Магистру небольшой тубус. Магистр открыл его и вытащил свиток с печатью.
— Это копия письма, которое поступило 11 дней назад в Рим, понтифику. У нас в секретариате Ватикана свой человек. — Магистр кивнул, давая понять, что он в курсе. И продолжал смотреть вопросительно. — Но там тоже копия. Сделанная с оригинала в Москве. — Вот теперь Магистр утвердительно кивнул и сломав печать, раскрыл свиток. Текст свитка был написан тайнописью. Но Магистр знал её очень хорошо. Томас всё время, пока Магистр читал документ, стоял напротив него, застыв как истукан. Закончив, он поднял глаза на своего помощника.
— Томас, ты знаешь, что здесь написано?
— Нет, Мессир. — Магистр протянул ему свиток.
— На, прочитай. Ты же входишь в высший круг посвящённых.
Томас взял свиток и стал читать. В отличии от Магистра, который весь текст прочитал, сохраняя невозмутимое выражение лица, Томас так сохранять спокойствие не мог. На нем отразились, сначала недоумение, потом шок, после растерянность. Но надо отдать должное Томасу, он быстро сумел взять себя в руки и его лицо вновь обрело невозмутимость. На губах Магистра скользнула лёгкая улыбка.
— Ну и как тебе, Томас?
— Я уверен, никто из братьев не писал этого письма.
— Я знаю, что никто не писал. Но письмо всё же написано. И не это главное, Томас. Главное, что написано в нём. А там все наши цели и наша стратегия на годы, на десятилетия и даже на столетия вперёд расписана. А о этом знает только очень малый круг особо посвящённых. Как такое могло произойти, что особо охраняемая тайна Ордена стала известна тем, кто знать о ней не мог по определению. Не должен был знать.
