Ознакомительная версия.
– Я не планирую творить зло вашей семье. Вы стали моими друзьями, а это, вашими же словами, самое дорогое, что может быть у человека.
– Друзьями? – напрягся князь, явно желая спросить меня об отношении к его собственной дочери, но все же сдержался. – Хорошо, сейчас она выйдет. И, Владислав: я позволю вам побыть наедине; надеюсь, о благоразумии говорить не нужно?
– Поверьте, князь, в моем положении дополнительные проблемы и еще один враг нужны мне меньше всего.
Ждать пришлось минут пять. Меня что-то даже в дрожь бросило. Словно юношу перед свиданием. А может быть, так и нужно?
Настя вышла и молча стала у двери, низко склонив голову. У меня не было ни одной мысли о том, как начинать этот непростой разговор. Мало того, я даже сам не знал, что именно хочу предложить этому милому существу – дружбу или руку и сердце.
В принципе выход из сложившейся ситуации находился на поверхности, так что мудрствовать не пришлось.
– Ты когда-нибудь видела светящийся мох и мерцающие грибы?
– Что?.. – пискнула Настя, явно не ожидая такого начала.
– Это одно из чудес моих владений. Хочешь посмотреть?
Выход из тягостной ситуации оказался удачным.
– Хочу, – тихо сказала Настя, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.
Еще бы не хотеть – ну скажите, какая женщина сумеет сопротивляться приступу любопытства, когда ей предлагают посмотреть на чудо?
Спускаться пришлось по достаточно крутой лестнице, и это обстоятельство решило еще одну проблему без лишних слов. Сначала я предложил девушке руку, а когда после спуска хотел отпустить ее, она естественным жестом просунула свою кисть мне под локоть. Так что дальше мы передвигались как простая пара на самой обычной прогулке. После этого любые объяснения и оправдания выглядели бы уже нелепо.
Находившаяся перед логовищем пещера с грибницами только в последний месяц обрела своей истинный вид, а раньше это было обычное подсобное хозяйство. За два года грибницы набрали силу, а служащий сырьем для производства многих вещей мох заполонил почти все стены, подбираясь к потолку со светящимися друзами. По большому счету эти друзы были уже не нужны, возделываемые культуры давали достаточно света и для себя, и для работников. Теперь их сочетание несло не прикладную, а художественную ценность.
– Закрой глаза, – предложил я Насте перед входом в пещеру, доводя интригу до пика. Она послушно выполнила мою просьбу. Временная слепота заставила девушку прижаться ко мне ближе, и, честно говоря, просто дружить с ней что-то перехотелось. Где-то в глубине души ворчала паранойя, напоминая, что хорошо мне было и с Ровеной, но все сомнения были тут же посланы далеко и надолго. Так можно додуматься и до шизофрении, вкупе с женоненавистничеством.
– Можешь открыть глаза, – сказал я, когда мы вошли в пещеру.
– Ох… – выдохнула Настя и, по-детски открыв рот, осмотрелась.
А посмотреть было на что. Даже видя все этапы роста плантации, после ее расцвета и мне редко удавалось сдержать восхищенный вздох.
Мы стояли чуть в стороне от прямых дорожек между грядками, поэтому казалось, будто весь пол укрыт сплошным ковром светящихся шаров. Они были разного размера и отдаленно напоминали мыльную пену. Грибы мерцали слабым светом, и, время от времени, ритм мерцания сливался в удивительные по красоте волны, пробегающие по всему пространству пещеры. С чуть синеватым светом грибов, словно соревнуясь, смешивалось желтоватое сияние длинных волокон мха, свисавших со всех стен и частично потолка. Друзы кристаллов на потолке больше отражали чужой свет, чем излучали свой.
– Это как сказка, – наконец-то смогла хоть что-то сказать Настя.
Слово «сказка» вновь отозвалось холодком воспоминаний о разговоре с Богданом.
Какая уж тут романтика, если вокруг творится такая жуть, причем совсем рядом…
Девушка словно почувствовала перемену в моем настроении, и ее лицо стало строже.
– Кто она?
Чувствует Настя меня хорошо, да только собственные эмоции мешают правильно оценивать ситуацию. И все же отвечать придется. Главное, не в лоб и побольше романтики – женщины требуют фактов, но при этом слышать их не хотят. Как бы парадоксально это ни звучало.
– Мое прошлое, которое занозой будет сидеть в глубине души до конца жизни.
– Прошлое? – уточнила девушка.
– Да.
На данный момент такое объяснение ее удовлетворило. Настя сделала маленький шажок и подняла лицо, заглянув мне в глаза. А дальше все было делом техники. Сказочная пещера и первый поцелуй – прямо диснеевская сказка. Но на краю сознания сидела занозой мысль, что это лишь грезы – мыльный пузырь, за которым поджидает злой и жестокий мир.
И все же Настя сумела хоть на несколько часов заставить меня забыть обо всех бедах. Мы гуляли по пещерам, выходили под ночное небо и даже рассматривали мою коллекцию нагинат. Она восторженно охала, но было очевидно, что это лишь нежелание огорчать меня.
Можно сказать, что я был счастлив, причем без малейших сексуальных поползновений. Это счастье было другого толка – более мягкое, без остроты и надрыва, но не менее чарующее. Будто перина, принимающая усталое тело после запредельных нагрузок. Судьба сделала выбор за меня, и это правильный выбор – с такой женой, как Ровена, при моей-то жизни, страсть выжгла бы тело и душу менее чем за год, а мне по вполне понятным причинам этого не хотелось.
Сдав Настю с рук на руки отцу, я отправился в свои покои и впервые за последнюю неделю выспался как младенец. Элбану пришлось даже будить меня, потому что новый комендант больше часа прождал в приемной.
К чести моего управляющего, он не стал вспоминать старые обиды, и на должность коменданта крепости был утвержден старшина корпуса поводырей.
С полчаса мы пялились на карты городка и окрестных гор. Затем я не выдержал и вызвал Богдана и Гурдага, потащив всех на стену.
Судя по отчетам Элбана, это было наше единственное уязвимое место. Построенная еще год назад стена до данного момента выглядела более чем надежно – она перегораживала ущелье и кроме ворот оставляла лишь широкую трубу для протекающей через долину речушки. В высоту сооружение достигало десяти метров. Поверху вместо зубцов с бойницами шел невысокий парапет, за которым было удобно работать коваям. Раньше это казалось разумным, но не сейчас.
– У кого есть какие мысли? – осмотревшись, повернулся я к советникам.
– Крепко и надежно? – больше вопросительно, чем утвердительно сказал новоиспеченный комендант.
– Богдан?
– Против некров все это не поможет. Коваи, конечно, мощные ребята, но их мало. Если некров будет пара десятков, мы выстоим, но ты сам видел, что творилось в храме… От себя могу предложить огненные артефакты на стенах с проводкой в башни. Когда некры полезут вверх, связки артефактов поджарят кое-кого, но ты сам знаешь, сколько у нас магов и как сложно сделать стационарный артефакт. Этого слишком мало.
– Ты не забывай, что маги у нас не самые крутые, – улыбнулся я. На мое хорошее настроение повлиял не только вчерашний вечер, но и родившаяся в голове идея. – Мастер Гурдаг, а вы знаете, что такое «егоза»?
– Шустрая девица? – неуверенно спросил гном. В брадарском языке это слово имелось, так что Гурдаг по крайней мере мог выдвинуть предположение.
– Наоборот, эта «девица» может преподнести любому шустряку очень неприятные сюрпризы. О деталях мы поговорим в моем кабинете. А пока дайте задание мастерам оборудовать верх всей стены сплошной клеткой из железных прутьев. Сделайте ее закрытой со всех сторон, но чтобы изнутри можно было стрелять и бить копьями между прутьями. К тому же оборудуйте наружную часть стены наклоненными вниз шипами, а то действительно некры пройдут по ней как по мостовой.
Вернувшись в свой кабинет, я быстро объяснил гному принцип обычной колючей проволоки и «егозы», причем сразу оговорил армированный вариант. Кроме того, мы обсудили огненные смеси и конструкцию стационарного огнемета.
Настроение постепенно становилось если не радужным, то уже без осадка обреченности. По крайней мере, достать нас из этой «норки» будет очень трудно даже некрам.
Готовясь к неприятностям, долина Мен загудела как пчелиный улей. В этом гуле не было панических ноток – только деловая суета. Люди верили в своего ярла, что не могло не радовать. Хотя если честно, я не мог похвастаться такой же уверенностью. И все же постепенно поддержка народа подпитывала мою веру в собственные силы.
Печальные дни остались за плечами, но не ушли в прошлое, становясь опорой для рывка к мести. Последней тягостной нотой стали похороны Олана. Как и кардинал, он уходил на костер в закрытом гробу. Пламя очистит испоганенное сектантами тело, а душа, я был в этом уверен, и так осталась без единого пятнышка. Там, наверху, будут судить по поступкам и мыслям, которые у вечно улыбающегося парня были чистыми, словно январский снег в северных лесах.
Ознакомительная версия.
