Комната была небольшой, но обыск мне пришлось проводить тщательно, без дураков. Через сорок минут моей добычей стала серая зеленая стройотрядовская штормовка с трудноразличимой надписью на спине, в кармане которой лежала пара тонких резиновых перчаток. Дом общежития входил в комплекс Соцгородка — возведенных в конце двадцатых годов жилых домов нового, социалистического, быта. Из необычного — в каждой комнате был рукомойник с холодной водой. В комнате Дениса раковина умывальника опиралась на самодельный шкафчик, к глубине которого жилец хранил грязное белье.
— Товарищи понятые, следите за мной, чтобы не сказали потом, что я вашему соседу что-то подбросил — полюбовавшись перекошенными от отвращения, или ко мне, или к амбре, распространившемся от грязных трусов и носков Дениса я приступил к работе. В шерстяном носке домашней вязки, особенно сильно пахнущим козлом, я обнаружил перевязанную резинкой «скатку» купюр. Под оживленное перешептывание присутствующих медработников я пересчитал и внес в протокол обыска сумму в триста пятьдесят рублей. Сумма конечно немаленькая, особенно для молодого фельдшера, но, к сожалению, ни о чем не говорящая, криминала в ней не было. Упаковав деньги в конверт я сунул руку в темноту шкафчика и начал на ощупь исследовать чуть влажную поверхность пола. Сначала мои пальцы, которыми я очень боялся ткнуться в какой ни будь осколок стекла или шприц, осторожно коснулись какой-то трубки.
— Что это? — мужчина –понятой проявил любопытство относительно природы странного предмета, извлеченного мной из-под раковины.
— Доктор, но вы то должны понять, что это? Вы же не сразу доктором стали, пацаном же когда-то были.
Цельнокатаная толстостенная металлическая трубка с вставленным в нее сзади дверным шпингалетом. Шпингалет крепился к мощной пружине, противоположным концом упертой в железную рамку, которая, с помощью банальной изоляционной ленты синего цвета, внахлест крепилась на деревянном бруске, который, при богатой фантазии можно было назвать рукояткой пистолетного типа.
— Это что за дрянь? — комендант брезгливо ткнула в эту нелепицу наманикюренным пальчиком.
— Это дамы есть ни что иное, как самодельный, однозарядный пистолет.
— Вы в своем желании порядочного юношу в тюрьму посадить и, наверное, медаль получить, или что там у вас дают, уже готовы всякий металлолом оружием записать! — прорезался гневный голос до этого молчавшего доктора — супруги доктора: — Так знайте, мы на вас заявление напишем, в прокуратуру, или куда там положено писать!
Я молча нырнул в темноту шкафчика, щелкнул зажигалкой и в неровном свете колыхающегося язычка пламени внимательно вгляделся в хлопья пыли и какого-то сора, покрывавших пол.
— Ага — я, чуть не свернув себе шею, вытянул руку и все-таки нащупал кончиками пальцев два темных цилиндрика. Катнув их по полу в свою сторону я все-таки вытащил парочку обнаруженных предметов. Облепленные пылью, на стол упали два небольших патрончика, не виданного мной ранее калибра. Сферические пули были покрыты металлом белого цвета, или никелем или хромом. Гильзы были брутального темно-зеленого цвета, а на донце было выбито «6,35 AUTO».
— Ну что, барышни, проверим, металлолом это или стрельнуть может — патрон скользнул в трубку, играющую роль ствола самодельного оружия, упершись закраинами гильзы в ее края.
— Не спорь, Люба –доктор, который муж, мягко коснулся руки доктора, которая жена, уже открывшую рот для достойной отповеди забывшему присягу милиционеру.
— Бахнет — мало не покажется. У мен у самого такой был — мужчина, бросив осторожный взгляд на меня, быстро добавил: — в раннем детстве.
— Саша, ты что такое говоришь про себя! — ахнула Люба, плохо представляя своего мужа — очкарика, бахающего настоящими патронами.
— Я тебе потом расскажу — доктору мужчине хотелось уйти от опасной темы.
— Ну может быть это и не Дениса штука, а того, кто раньше тут жил — комендант не оставила попытку обелить симпатичного жильца.
— Света, ты что говоришь, тут раньше Савельева жила — почему-то шепотом сказала Люба, и по лицу, изменившемуся лицу коменданта я понял, что она уже пожалела о выдвинутой версии. Очевидно, неизвестная мне Савельева была не той особой, которую стоило при свидетелях обвинять в чем-то противозаконном.
— Мы обязательно проверим ваш сигнал, уважаемая Светлана Гавриловна. Сейчас, только в протокол обыска запишу про Савельеву, чтобы не забыть.
— Нет! Ни надо ничего про Савельеву писать, я ошиблась — комендант в своей горячности даже сделала шаг вперед, как будто хотела вырвать у меня протокол обыска: — Я просто перепутала комнаты.
Я не стал дальше третировать симпатичную, хотя и враждебную ко мне женщину и сунул протокол на подпись присутствующим. Следственное действие проведено результативно, пора было выдвигаться в Дорожный отдел, а то там в камере, наверное, заскучал Денис Козлов.
— Курить будешь? — белая пачка «Шипки» из старых запасов кувыркнулась в сторону подозреваемого. Денис презрительно хрюкнул и вопросительно уставился на меня.
— А поприличнее ничего нет начальник?
— Есть, но ты не заслужил. — судя по глазам Козлова конструктивного разговора с ним сегодня ожидать не стоило и давать ему «вкусные» сигареты я не собирался.
— Я не заслужил? Ни за что задержали, вторые сутки тут у вас сижу в камере без еды и курева, и я еще не заслужил?! — Денис хорошо играл роль незаконно репрессированного, я ему почти поверил: — Выйду, всех вас посажу, сволочи. Вы моим знакомым телеграмму в Сочи дали насчет вещей?
— Телеграмму не давали, а опознание вещей потерпевшими провели, так что все с вещами в порядке, они уже обрели своих хозяев. А сейчас мы поговорим…
Денис был умный парень, и актер хороший. Сейчас он, обхватив голову руками, жалобно причитал:
— Нет, ну какие же вы гады! Мне люди вещи доверили, а я их просрал. А у вас, оказывается тут целая мафия! Как увидите у кого вещи хорошие, так сразу им хозяев находите. Суки, менты поганые. Сколько хоть за эти вещи получите, гражданин сержант? Вы не радуйтесь, я молчать не буду. Я знаете с кем знаком? Если я скажу, вы все тут со страха обоссытесь.
Я не ответил, молча выложив на сто, опечатанный и скрепленный подписями понятых, пакет с стреляющей самоделкой и патронами, как я уже успел узнать от «Браунинга».
— Что это вы мне суете? — Денис чуть побледнел, но сдаваться не собирался.
— Денис, ты вроде не дурак, поэтому я тебе говорю прямо и откровенно. Мне уже надоело по улицам с псом мотаться и наркоманов искать, а ты мой шанс перевестись в уголовный розыск. Ты для меня путевка к офицерскому званию и карьере. Поэтому на твои сказки тут никто не купится. Ты уже задержан по сто двадцать второй статье уголовно-процессуального кодекса на трое суток и от этого уже не уйти. Мне интересны твои другие кражи. Если ты мне расскажешь про них, я пойду уговаривать следователя не выходить к прокурору на твой арест. Если ты дальше будешь пургу гнать, то я с тебя больше уговаривать не буду — ты пойдешь обратно в камеру, а я побегу к нашим экспертам. До завтра они зарядят в твой самопал какой — ни будь патрон и произведут выстрел, а, следовательно, признают найденный в твоем месте жительства предмет огнестрельным оружием, то есть к сто сорок четвертой статье части третьей, тебе еще прибавят двести восемнадцатую статью. Ты меня услышал или еще раз, на русском языке объяснить?
Парень на минутку задумался, но потом опять заговорил о подброшенных ему в комнату менторских патронах и самоделках и неотвратимом для меня наказании.
— Ну значить не договорились. Вставай — я оборвал вошедшего в раж Фельдшера на середине слова, подхватил его за локоть и потащил в сторону дежурной части: — Ты же голодный? Сейчас поедешь в изолятор, там и поужинаешь, наверное, макаронами.
Бесят меня вот такие граждане, просто очень бесят. Ты ему предлагаешь «вкусную плюшку» в виде шанса до суда погулять на свободе, под подпиской, чем очень сильно повышается вероятность получить условный срок, а тебя по маме посылают и еще тюрьмой грозят.
