— такие все красавцы и красавицы? Я не крал эту силу, и получил её не благодаря кому-то из вас! С какой стати мне отдавать вам что-либо?! К тому же безвозмездно? За Дыхание Саламандры сам архимаг Олдред Тёрнер заплатил мне вознаграждение! А ты хочешь получить заклинание царя мудрости нахаляву? Не слишком ли много ты о себе возомнил?! И вы можете хоть в десять раз больше народу привести! Мне начхать на то, кто вы, кто ваши родители и кто за вами стоит! Хотите получить что-то — как минимум предложите достойную цену!
Теперь его, да и всех остальных Посохов, наконец, пробрало.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?!
Вслед за возмущением Валентайна на меня со всех сторон полился поток оскорблений, в воздухе ощутимо запахло магией.
Вот только я сам уже был настолько на взводе, что был готов на полном серьёзе смахнуться со всеми ними сразу.
— ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! — рявкнул я, усилив звук Телекинезом так, что более слабые маги, не успевшие защититься, похватались за уши. — Это ты меня позвал! — я наставил на Валентайна палец. — Правда хочешь получить магию царя мудрости?! Хорошо, я дам тебе такую возможность. Тебе даже платить ничего не придётся. Более того, если ты так ценишь царя мудрости и его наследие, как заявляешь, то для тебя это будет вообще не сложно. Заинтересован?
По трясущимся усикам, по красному, как у рака, лицу, по развивающимся без какого-либо ветра волосам, было видно, насколько он взбешён. Будь его воля — он бы прихлопнул меня на месте. Вот только с учётом протектората Одуванчика и того, что он хотел получить от меня, ему приходилось сдерживаться.
— Говори, — процедил он сквозь сжатые зубы.
— Всё очень просто, — усмехнулся я, показывая пальцев на пол перед собой. — Просто встань передо мной на колени и скажи: “Пожалуйста”. Только и всего! Ради царя мудрости, естественно…
— УБЬЮ УБЛЮДКА! — взревел Валентайн, вскакивая с места.
Обучение в академии Башни Магии длилось шесть лет. Три младших, два старших и один высший курс. И по идее предполагалось, что к концу обучения студент сможет преодолеть первую серьёзную стену и стать старшим магом, получив пятый круг маны. Ребята вроде Карла или того же Глена, имевшие четвёртый круг на третьем курсе и пятый — на пятом соответственно, заслуженно считались выдающимися талантами, на год-полтора обгоняя ровесников.
Однако Валентайн уже был на последнем курсе, и пост председателя собрания Посохов Бин вряд ли занимал только благодаря своему герцогскому титулу. Так-то в Посохах едва ли не две трети были высокими дворянами. А потому после моего… непристойного предложения на меня обрушилось давление аж шести магических кругов. Он уже был сильнее некоторых учителей академии.
В прямом столкновении у меня не было ни единого шанса. Он мог бы банально задавить меня объёмом маны, в двадцать с лишним раз превышающим мой. Такое было не перебороть никакими техниками и заклинаниями, по крайней не с моим текущим арсеналом.
К счастью, ночь я потратил далеко не только на сон. Ну, вот сейчас и проверим, насколько удачно я спроектировал свои бум-палки.
Откинув себя назад Телекинезом, чтобы выиграть хотя бы секунду, я сдёрнул с пояса револьвер, навёл на живот Валентайна и нажал на спуск. Ударник пробил тонкое донышко гильзы, дестабилизировав замороженную зачарованием пламенную спираль. Раздался оглушительный хлопок — и в следующую секунду над столом перед Валентайном расцвёл полуметрового диаметра огненный цветок.
Эффект оказался даже лучше, чем я ожидал, а револьвер не взорвался у меня в руке — так что это можно было считать однозначным успехом. И то, что я не смог нормально реализовать систему прокрутки барабана, из-за чего повернуть его пришлось тем же Телекинезом, мой восторг ни капли не уменьшило.
Вот только Валентайн не просто так был магом шестого круга.
Он, как и все присутствующие, впервые видел револьвер и вряд ли хотя бы подозревал, что это за штука. А скрытое в патронах зачарование оставалось совершенно незаметным до самого момента активации.
Тем не менее, за краткие доли секунды, прошедшие от подрыва заряда до попадания в него пули, Валентайн смог выставить защиту достаточно прочную, чтобы остаться стоять ровно на том же месте, совершенно невредимым. Это при том что стол, над которым взорвалась пуля, превратился в тлеющую щепу, а сидящих рядом с Валентайном Посохов хорошенько так обожгло огнём.
Однако, то, что Валентайн не пострадал, не означало, что выстрел не представлял для него опасности. По поднятому им прозрачному магическому щиту, представляющему из себя тонкий слой льда, зазмеились трещины. И этот факт его быстро отрезвил, бросаться на меня по крайней мере он передумал. Хотя кипящая в нём ярость, похоже, стала лишь сильнее.
— Ты вообще понимаешь, что делаешь? — прошипел он, наставляя на меня палец. — Покушение простолюдина на жизнь герцога карается смертью!
— Смеешься? — ухмыльнулся я, наставляя на него револьвер. — Ты первый заорал, что прикончишь меня, это самооборона. К тому же в Башне Магии все ваши титулы не имеют веса. Мы — просто два студента, более того, два Посоха.
— Ты. Никогда. Не будешь. Посохом. — отчеканил Валентайн, уже всем телом трясясь от гнева.
— Ну, если я не буду Посохом — то ты не получишь вожделенную магию царя мудрости. Всё честно и логично, не думаешь?
— Этот фарс зашёл слишком далеко, — выплюнул он, — я хотел решить вопрос миром, но ты явно не собираешься идти нам навстречу. Схватите остроухую сволочь, вызнаем у него всё по-плохому!
— УБЬЮ! — рявкнул я, опережая уже нацеленные на меня десятки заклинаний и отправляя пулю из второго револьвера вертикально вверх, чтобы огненная вспышка под потолком напомнила им, что я держу в руках. — Каждого, кто ко мне полезет, ПРИКОНЧУ К ЧЕРТЯМ!
Зал собрания погрузился в максимально напряжённую тишину. Почти сорок пар глаз смотрели на меня с презрением и ненавистью, но никто не посмел первым броситься в атаку. Потому что куда громче этих эмоций сейчас в них вопил страх.
Все присутствующие были прекрасными магами и наверняка успели просчитать, что с ними будет, попади моя пуля им в руку или тем более голову. И рисковать они попросту ссались. В конце концов, вне зависимости от того, сколько у них было кругов маны, на каком они были курсе и из каких были семей, все они ещё были детьми.
Да, конечно, шестнадцать-восемнадцать лет — это всё-таки уже далеко не детский возраст. Но в данном случае речь шла не столько о возрасте, сколько об
