я вас пустить не могу. Там жена и дети. На сеновале вас устроит?
— Вполне устроит.
— Вот и славно! — озарило его лицо счастливая улыбка. — А поесть и выпить я вам запросто организую. У меня такое домашнее вино — ни у кого такого нет! Для себя делал.
— Охотно верю, что для себя… — Жан-Поль мысленно продолжил: «И в себя его влил. Впрочем, неплохой показатель. Раз дегустатор живой — значит, вино не самое паршивое». — А вы уже, наверняка, всех легионеров на лица выучили? Они же одни и те же.
— А то! Одни и те же морды. Каждые три дня появляются, как их не запомнить?
Еду и кувшин с вином хозяин дома принёс в амбар на сеновал, после чего получил на руки серебряную монету и с очень довольным видом удалился.
— Жан, зачем нам это? Мы же никогда ни у кого не ночевали.
— Юля, опять ты забываешься. Если изображаешь роль служанки, то делай это качественно.
— А я не служанка, — хитро заблестели её глаза. — Я твоя подопечная!
— Молодец, — кивнул он. — Так что ты хотела узнать?
— Зачем мы тут остановились?
— Разведка.
— Разведка?
— Да. Разведка.
— Но, Жан, что мы узнаем, лёжа на сеновале?
— Уже узнали.
— Уже?! — Юля с недоумением смотрела на парня. — Что узнали?
— Дальше по дороге неподалёку располагается небольшая крепость с пограничным гарнизоном, который состоит минимум из тридцати легионеров. Из этой крепости направляют дежурный отряд на перехват нарушителей границы.
— Как? Когда ты успел?! Мы же вместе стояли и ты никуда не уходил!
— Эх, Юля-Юля… Ты слушаешь эльфов, но ничего не слышишь. Учись анализировать информацию.
— Но я слышала только то, что говорил тот пьянчуга. Что легионеры девок зажимают и их мнения не спрашивают. Я тогда подумала, что не стоит появляться на улице, пока тут находятся вояки.
— Ты услышала важное для себя, а я для себя — вот и вся разница. Ложись спать. Нам завтра вставать рано утром или скорее поздно ночью.
— Зачем?
— Узнаешь…
После ужина Жан-Поль достал карманное зеркальце из рюкзака и проверил свою маскировку. Уши жутко зудели под накладными бутафориями, но он стоически терпел.
— А можно мне?
— Что можно? — отреагировал он на вопрос спутницы.
— Зеркало, — она смотрела на предмет в руках парня, как на седьмое чудо света.
— Да, конечно, — вручил он ей зеркало. — Потом в рюкзак положишь.
Девушка вцепилась в зеркало, словно в величайшее сокровище.
— Спасибо, Жан.
Он прихватил кувшин с вином и направился на выход из амбара.
— Ты куда? — хотела было идти за ним Юлия.
— Отдыхай и за единорогами следи. Мне нужно добыть информацию.
— А меня не… — со страхом она покосилась в сторону предположительного расположения таверны.
— Если не будешь совать носа с сеновала, то нет. Тем более я буду поблизости.
— Жан, может быть, я с тобой?
— Нет, Юль. Твоё присутствие может помешать.
Вскоре он постучался в дверь дома.
— Ну чего ещё? — выглянул раздражённый мужик.
— Прости, не узнал твоего имени. Я Жан.
— Септимус я. Так что надо?
— Септимус, тут такое дело… Моя подопечная слишком юна, чтобы пить вино, а одному мне кувшина много. Разделишь со мной этот прекрасный напиток?
— Эм… — он украдкой покосился внутрь жилища, после чего громко произнёс: — Дорогая, тут нашему квартиранту помощь требуется. Вы уж без меня как-нибудь…
Он пулей выскочил на улицу и призывно махнул гостю.
— Следуй за мной. За сараем расположимся, чтобы жена не видела.
За сараем мужчины расположились с относительным комфортом. В качестве стульев у них выступали поленья. Одно широкое полено превратилось в импровизированный стол. Септимус действовал сноровисто, словно для него подобное было привычно. Из сарая он принёс два деревянных стакана.
— Я смотрю, ты всегда готов к бою с зелёным змием, — усмехнулся Жан-Поль.
— А то ж! — подбоченился хозяин дома, и ловко разлил по стаканам вино. Первую порцию он употребил почти мгновенно, словно жаждущий воду. — Хорошо! Слушай, Жан, какая нить судьбы вас привела в наши края? У нас путники редкие гости.
— Дело есть, — он слегка пригубил вино. — Да ты наливай ещё, не стесняйся.
Септимус будто и не знал такого понятия, как стеснение. Он словно только ждал команды, чтобы снова наполнить свой стакан.
— Я работаю телохранителем у купца, — продолжил Жан-Поль. — Этот хитрюга послал меня на границу разузнать, как бы половчее провезти контрабанду. И чтобы я не хитрил, отправил приглядывать за мной свою дочурку. Ясное дело, что он этого не говорил. Наоборот, сказал, мол, пригляди за дочкой, она хочет мир посмотреть. Но кто в это асед поверит?
— И то правда, — опустошил уже вторую порцию вина Септимус, и наполнил стакан в третий раз. — Так это чего выходит, ты думаешь, как границу пересечь? Гиблое это дело, парень, вот что я тебе скажу. В лесу магических оповещателей много. Стоит в один такой попасть, как из крепости за тобой отправят десяток воинов.
— Слышал о таком, — вздохнул он. — Я своему нанимателю говорил, что дело гиблое, а он мне: «Иди, Жан, да всё точно узнай! Хочешь — пути разведывай. Хочешь — взятки пограничникам предлагай». А мне ни того, ни другого не хочется, но и работу терять жаль. Платят неплохо, кормят, поят и крыша над головой.
— Ты это, парень, — наполнил уже четвёртый стакан Септимус, — не вздумай к легионерам лезть с предложением взятки!
— Почему?
— Строго у них с этим. Они друг за другом знаешь, как следят?
— Даже так? И почему следят?
— Так ведь наказания у них такие, что всех, кто мзду брал — на крест. А остальных децимации подвергнут. Вот и боятся они. Если ты к ним с таким предложением подойдёшь, то они тебя зарубят, и скажут, что так было.
— Ох, как же нехорошо… А если к главному подойти?
— Тогда он тебя на крест! — Септимус вылил остатки вина в свой стакан и с грустью посмотрел на дно кувшина. — Пусто…
— Я тебе ещё пару сестерциев дам. Скажешь жене, что я вина попросил.
— Хороший ты эльф! — расцвела счастливая улыбка на лице Септимуса. — Тем более мне тебя жаль. Если хочешь совет бывалого эльфа — беги от своего купца. Он тебя до креста доведёт.
— Так и поступлю. Только дочку ему верну, а то заявит, что я её похитил. А мне таких проблем не нужно.
— Верно мыслишь, — кивнул Септимус. Он и так был поддатым, а после вина его развезло сильнее. — Говорю тебе, парень, через границу никак не пройти! Забудь об этом.
Потратить пришлось больше пары медяков. Нутро Септимуса напоминало бездонную бочку. На халяву он немеряно пил своё вино,
