Видишь, глаза мои
Два океана: любовь и верность,
Скажут без слов они
То, что тебе услышать хотелось.
Не отпусти, не пропусти,
Ведь это всё тебе, знаешь.
Нежность моя не растеряна,
На семи ветрах не развеяна,
По пустякам не разменяна,
Я ждала тебя,
Только тебя, слышишь.
Как это важно и дорого
Отыскать любовь среди холода,
Снова любить и дарить тебе
Целый мир под названием «Я».
Когда смолкли последние слова и аккорды, ещё какое-то время стояла тишина. Агнешка заплакала. Я поставила мандолу на землю, облокотив её на своё кресло. Подошла к княжне.
— Агнеша, ты чего плачешь?
— Простите, Ваше Величество. Такая сильная любовь. Что у меня слёзы сами побежали. Разве можно так любить?
— Можно, Агнеша. Придёт время и ты сама так же полюбишь. Поверь.
— А ты уже так любишь?
— Да. Уже люблю так. И именно ему эта песня посвящена.
— Это Великий Князь Московский?
— Он.
Она улыбнулась сквозь слёзы.
— Агнеша, я такая же как и ты. Живой человек. Которая тоже любит. Дышит, живёт. И хочет быть любимой. — Сказала ей. Обняла её. Она прижалась ко мне.
— Ты самая лучшая королева. Я очень рада, что нахожусь рядом с тобой. — Проговорила она.
Обнимая её и поглаживая, посмотрела на Ленку. Та улыбалась. Показала мне большой палец. Потом подняла вверх руку, сделав пальцами знак «Виктория» и закричала: «Даааа!»
Остальные все подхватили этот клич. Я оглядывала их всех. Георг улыбался, как и князь Пандольфо. Они тоже подняли вверх руки и сделали пальцами знак «Виктории». Закричали: «Да!» Вокруг нас сгрудились многие. И простые воины тоже. И мои кадеты, и княжьи ратники. Это была какая-то эйфория.
На следующий день, Митрополит, прибыв в лагерь, вызвал меня к себе.
— Александра, что это вчера было?
— А что вчера было?
— Непотребство. Бесовские пляски какие-то.
— Никаких бесовских плясок. Тебя, Владыко, не верно информировали.
— Что сделали?
— Донесли шпионы неверные сведения. Гнать тебе их надо. Всё было прилично. Люди просто веселились. Или что? Молится всё время надо? Но мы не монахи и не монашки, Владыко. Мы люди, которые хотят любить и быть любимыми. Хотят веселится, пока молодые, петь, танцевать. Что в этом плохого? Я лично ничего плохого не вижу. Подожди, Владыко. Я выполню все свои обязательства перед Русской Православной Церковью. Как возлюбленная дщёрь её. Но и ты не мешай мне формировать мой двор. Так как мои подданые, это мои подданные. Я и не потерплю вмешивания в мои дела. Я формирую сейчас свою элиту, которая будет предана мне лично. И прошу, Владыко, не надо лезть в мои дела. Каждому своё. Вам богово, мне кесарево. Я сама решу, как мне жить и по каким правилам и законам будет существовать мой двор.
Мы с ним долго бодались взглядами. Но я не опустила глаза. Я поняла, что Митрополит хотел получить полностью подконтрольную ему королеву. Да ну на фиг. Я сама с усами. Ему это не понравилось. Да флаг в руки. Ничего не сделает. А терять меня, он не захочет. Придётся ему смирится с моей независимой позицией. Я слишком глубоко влезла в саму Русскую Православную Церковь. И объявить меня недостойной у него уже вряд ли получиться. Народ просто не поверит после всего. Да ещё плюс Великий Князь, которому проще убрать Митрополита, а на его место поставить другого. Более лояльного. Варлаам всё это очень быстро просчитал. Всё же в Митрополиты дураков не избирали. Он кивнул мне.
— Хорошо, Александра. Вмешиваться никто не будет. Главное, чтобы бесовщины не было.
— Не будет, Владыко. Это я тебе обещаю. И место выделю под монастыри православные.
Он кивнул. Всё верно, куда он денется? Примет мои требования. Уже принял. Я улыбнулась, подошла к Владыке и обняв, поцеловала его в щеку.
— Благодарствую тебе, отче.
Он покачал головой.
— Ладно, дщерь наша, иди. Надеюсь ты знаешь, что делаешь?
— Знаю, Владыко. Главное не мешай мне…
Спустя пять дней, миновали Псков. Русский бастион на западе. Мощная каменная крепость. Ни один раз выдерживала осады захватчиков. Здесь мы сделали небольшую остановку. Я ходила по крепостным стенам и бастионам. Воевода Пскова с удовольствием показывал мне все и рассказывал. Митрополит отслужил службу в главном храме Пскова, Свято-Троицком соборе. Этот собор был уже третьим по счёту. Самый первых собор был построен ещё при княгине Ольге в Х веке. Он был деревянный и сгорел при пожаре в ХII веке. На его месте был выстроен уже каменный собор. В середине ХIV века свод собора обрушился. После чего, через два года на этом же месте был заложен новый каменный собор. Третий уже. Вот в нём и отслужил Владыко службу. Я помнила из нашей истории, что в начале XVII в соборе случился пожар и он выгорел. Его отреставрировали и он простоял до 80-х годов XVII века. А уже в самом конце этого же века на основе прежнего собора был возведён новый, четвёртый по счёту, который и достоял до 21 века. Но до этого ещё были века истории.
Я молилась. Молилась по настоящему. Просила Пресвятую Богородицу о здоровье детей, просила за Василия. Вышла из храма умиротворённая. Словно получила то, что хотела.
Потом переправились через Великую и миновали Изборск. Наконец, вступили в пределы Ливонии. Мы направлялись в Венден. На границе нас встретили ещё рыцари. Все нарядно одетые с флагами, штандартами и флажками на копьях. Их было немного, но всё же. Как я поняла, основная группа сильных мира сего, а точнее влиятельнейших людей Ливонии, ждали меня возле Вендена.
До Венденского замка, резиденции магистра Ливонского Ордена оставалось километров 50. Ехали через лес, густой такой. Я спокойно сидела на своём жеребце. Вместо кубанки на мне была диадема принцессы. Ехала рядом с каретой. Ленка выглядывала из окошечка. Вели с ней неспешную беседу. В какой-то момент бросила взгляд на Айно. Он ехал слева от меня, вместе со Степаном. Увидела, как Айно закрутил головой. Степан что-то спросил у него, он поднял руку в жесте: «Помолчи!» Я ещё удивилась, чего это он? Засада? Даже не смешно. Со мной почти четыре тысячи войска идет, вооруженного до зубов. Плюс ливонские рыцари. Но Айно продолжал крутить головой. Потом что-то сказал Стёпе. Сам выхватил лук из садаака. Быстро наложил стрелу, тетиву оттянул до уха. Водил наконечником стрелы влево-вправо, словно примеривался. Мы продолжали неспешно ехать. Степан переместился ближе ко мне. Держал круглый татарский щит наготове.
— Стёпа стрелок! — Заорал Айно и выстрелил в лесную чащу. После чего, рванул в лес, в ту сторону куда послал стрелу. Степан успел вскинуть щит передо мной, как в него, на уровне моей головы, вошла стрела с бронебойным наконечником. Даже пробила щит.
— Спасай Царевну! — Заорал Степан. Около меня моментально появилось ещё трое палатинов. Закрыли меня щитами со всех сторону. В ту сторону, куда рванул Айно, так же устремились пешие стрелки и кирасиры.
— Другую сторону тоже проверить! — Крикнула я. Весь обоз остановился. В противоположную от той куда рванули Айно и солдаты Корпуса, кинулись другие стрелки и княжьи ратники. Ко мне подскочил Ульрих. Был бледный, я даже удивилась.
— Прости, принцесса, я не оказался рядом.
— Всё нормально, Ульрих. Ты не виноват.
— Саня, что происходит? — Услышала испуганный голос Ленки. Она выглядывала из окошка.
— Обычное дело. Меня хотели пристрелить из лука. Вон у Стёпы в щите застряла. Наконечник бронебойный. На тяжёлую бронь рассчитанный. Так что голову мне, скорее всего, на вылет прострелили бы, уроды.
Выловили двоих, ещё четверых по запарке просто изрубили. Вернее, изрубили в куски двоих, одного стрелок пристрелил из ружья и одного Айно положил из лука. Того, кто в меня и стрелял, сидя на дереве. Кукушка долбанная. Двоих пленных притащили ко мне. Одного из них технично взял Айно. Догнал, убийца кинулся на него с мечом. У Айно была сабля, но он её даже не выхватывал из ножен. Ушел, скользя от удара и вырубил ударом ребра ладони по основанию шеи. Всё же не зря я их гоняю всё время и индивидуально с ними занимаюсь. Айно из злого, но в тоже время забитого эста, превратился в самого настоящего боевика. Для которого авторитетов вообще нет, кроме Царевны. Ради Царевны он порежет на ленты кого угодно, даже глазом не моргнув. Заматерел. А то, когда в первый раз его увидела, худой был, как моя смерть. И жена его, забитая девчонка, которой пользовались даже не ландсгерры, а их мелкие шакалы, как вещью. Кроме дерюги ничего в жизни не видела, жила вечно в голоде. А тут, одежда нормальная, еда. Никто не трогает. Расцвела. Родила мужу уже второго. Первая девчонка. Хорошенькая. Теперь сына. Айно был очень доволен. Он почувствовал себя человеком. Мог плевать на баронов и прочих немцев, кому раньше в глаза смотреть не мог. Его приняли в братство. По сравнению со своими родичами, он поднялся просто на недосягаемую высоту. Ну а как? Мои палатины, они уже по определению были дворяне и плевать какого рода племени они. И Айно, как и все они платили мне искренней преданностью. Не за страх, а за совесть. Я знала, что на любого из них я могла положиться полностью. Эти никогда не предадут.
