— Ну, первые два антидота я уже ввёл. Теперь надо понаблюдать за динамикой.
— И что по динамике?
Сапхат хмыкнул.
— Могу загрузить вас терминами, но только боюсь, это будет неинтересно.
— А ежели по-простому?
— Ежели по-простому, динамика пока обнадёживающая. Тонус, правда, немного понижен, но для таких случаев это дело обычное.
— Можно? — кивнул я на стоящий у изголовья стул.
— Пожалуйста, — пожал плечами Сапхат.
Сев рядом с Ан, я так же, как в случае с Пао, принялся вглядываться в её барьерный рисунок. И даже за руку её взял точно так же. Рука, кстати, у Анциллы была гораздо теплее, чем у Паорэ. То ли из-за того, что, благодаря антидотам, её организм уже начал бороться с последствиями отравления, то ли из-за того, что, в отличие от миледи, «барьерное истощение» на экселенсу не действовало.
Пао оказалась права. В ауре Ан действительно обнаружились золотистые нити. Практически в том же количестве, что и у баронессы после моей «терапии» с кристаллом. Но вот в остальном, что касалось общей цветовой гаммы, их ауры существенно различались.
Паорэ в барьерном зрении представлялась мне словно бы сотканной из многочисленных нитей снежно-белого цвета, с небольшими вкраплениями алого и оранжевого. Анцилла же, наоборот, выглядела как огненно-красный цветок с немногочисленными ниточками-прожилками белого и серебристого, чем-то напоминающими попавшие на бутон снежинки или капли росы.
Ну, прямо как белая и алая розы из средневековой войны двух английских родов — белых Йорков и алых Ланкастеров, в результате которой на трон вместо них взошёл представитель Тюдоров, удачно объединивший в своём фамильном гербе оба цвета.
Как получится здесь, не начнут ли мои герцогиня и баронесса тоже, когда поправятся, воевать — этого я предсказать не мог, но всё же надеялся, что с ними, а через них и со мной, ничего подобного не случится. Пао, по крайней мере, войны не желала. Ну, если конечно судить по тому, что она говорила минуту назад, когда опять стала обладательницей кристалла…
Добавлять Анцилле энергии я не решился. Во-первых, её и так было достаточно много. А во-вторых, передавать барьер при свидетелях мне не хотелось. Поскольку подобная передача, с какой стороны ни смотреть, дело интимное, и значит чужие глаза и уши будут здесь точно лишними.
— Что будет дальше, док? — спросил, поднявшись со стула.
— Дальше мы будем вводить ей по схеме новые антидоты. График и дозировку я уже подготовил. У нас, правда, не всех пока ингредиентов хватает, но если вы разрешите использовать репликатор, я синтезирую их, максимум, за пару часов. Формулы там не особо сложные, я их ещё при Наррузе делал.
— Про репликатор можешь не беспокоиться. Разрешение у тебя, считай, уже есть. Я только сомневаюсь… — я сделал вид, что задумался. — Не лучше бы было, чтоб не мотаться туда-сюда, перевести в поместье весь госпиталь. Весь целиком, а? Что скажешь?
— Ну… эээ… — зачесал в затылке Сапхат. — Это, конечно, было бы здорово, но ведь вопрос безопасности…
— Вопрос безопасности — это моя проблема.
— И кроме того, леди Паорэ может не перенести переезда.
Я мысленно ухмыльнулся.
— А вот это мы сейчас и узнаем. Пойдём, док. Посмотрим, как там миледи…
В палату к Пао я заходить не стал. Предоставил Сапхату возможность лично и без свидетелей удостовериться, что баронесса пошла на поправку. И не просто пошла, а прямо-таки полетела. Ещё день-другой, и от её «истощения» и следа́ не останется.
В «предбанник» док вышел совершенно ошалевшим. Глаза — как два пятака царской чеканки.
— Милорд! Вы просто не представляете…
— Ну, почему же? Вполне себе представляю, — перебил я его с лёгкой усмешкой.
— Нет-нет, милорд, я не об этом. Просто… просто тот способ, который вы применили, чтобы заставить миледи снова принять барьер… Вы понимаете, если я о нём расскажу… Если я сделаю об этом доклад в столице, прямо в МедАкадемии, то…
— То за ваши здоровье и жизнь, а также за жизни тех, кто вас слушал, я не дал бы и ломаного гроша, — закончил я недосказанную доктором фразу. Правда, вероятней всего, не так, как он в действительности собирался.
— Но почему, милорд?! — изумился Сапхат. — Ведь это же… Это же целый переворот в медицине.
Я покачал головой.
— Переворот перевороту рознь, док. Мысль, что кристаллы власти можно использовать для излечения безнадёжно больных глазах любого их обладателя просто крамольна. Мало того, подобная мысль — это, с их точки зрения, самое тяжкое преступление против власти и общества, государственная измена и подрывание всех и всяких основ. Добровольно отдать орден власти какому-то левому чуваку, а самому остаться и без кристалла, и без энергии, и без власти — да за такое даже барона или архистратига не пожалеют, а уж обычного доктора из провинции просто сотрут в порошок вместе со всеми, кто просто под руку попался. Так, надеюсь, понятно?
— Понятно, милорд, — понурившись, ответил Сапхат.
— Ну, вот и отлично. Преград для перемещения персонала, оборудования и больных больше нет, можно приступать к переводу.
— Согласен, милорд. Можно. Но только вот транспорт…
— Транспорт я выделю. Столько, сколько потребуется.
— Ясно, милорд. Приступим прямо сейчас…
Глава 11
О том, что южане, лишившись во время ночного штурма командующего и понеся значительные потери, начали покидать лагерь, мне донесли ещё до визита в реанимацию к Пао и Ан.
— Шестнадцать скрут-пушек я им железно расколошматил, — уверял Гас, ссылаясь на данные с беспилотников. — По остальным визуального подтверждения нет, но думаю, им тоже досталось. А без скрут-пушек этим архаровцам у нас делать нечего. Замок они не возьмут, под стены мы их не пустим.
— А что по живой силе?
— Оценочно от ста пятидесяти до двухсот безвозвратно, раненых сотен пять-шесть, не меньше. Я бы с такими потерями раз двести подумал, а не послать ли эту операцию к демонам? Только людей зря положишь, а задачу хрен выполнишь.
— Понятно. А сколько тогда у нас безвозвратных?
— Ты не поверишь. «Двухсотых» у нас только четверо.
— А раненых?
— Раненых двадцать шесть человек, — нахмурился «третий». — Но все, в основном, легко. Да ты и сам видел, к доку всего троих привезли. И это, знаешь ли, радует.
— Радует, что троих?
— Радует, что всего, — уточнил напарник.
— Ладно, — махнул я рукой. — Давай тогда сделаем так. Как здесь освобожусь, перекинь меня на челноке поближе к их лагерю. Сам хочу на всё посмотреть.
— Понял. Один пойдёшь?
— Нет. С собой возьму Калера, Лурфа, Дастия, Шадеса и… ещё четверых. Но тех подберу на месте, из пятой-шестой команды, кто посвободнее.
— Ясно. Тогда буду ждать, как освободишься…
Вообще говоря, идти самому в разведку необходимости не было. Однако и в том, чтобы не идти, а вместо этого маяться возле госпиталя в ожидании, когда девчонки придут в себя, тоже не было никакой пользы. Док прописал обеим что-то восстановительное-успокаивающее и сообщил, что как минимум, сутки им нужен полный покой, а раздражители-визитёры могут и подождать, никуда теперь эти дамы от господина барона не денутся.
Вот, собственно, я и решил прошвырнуться пока к месту последнего боя и лично проверить, что там и как.
Нашу уже сработавшуюся во время штурма команду Гас переправил к лагерю южных на челноке. Правда, в самом лагере шаттл, ясен пень, не садился, а выгрузил нас тинах в пятнадцати к северу. Полтора-два часа спокойного хода, если не слишком спешить.
Мы, впрочем, торопиться не собирались. Вытянулись цепочкой и медленно потрусили по рассветному лесу. Минут через сорок к нам присоединились четверо бойцов из группы поддержки. Рельсотронов, жаль, ни у кого уже не имелось — энергетические «вундервафли» выработали свой ресурс полностью, волей-неволей пришлось возвратиться к старым добрым «карамультукам». Зато с разведкой и связью всё оставалось по-прежнему — зашибись. Дроны и рации работали как положено, антиэлектрические пояса держали РЭБ-оборону успешно, трое отправленных в боевое охранение «рейнджеров» докладывали, что противник в их зоне ответственности не обнаружен.
