во сне или видении Сары Коннор.
А дальше фантазия наложила эту картинку на Сигнайд. На те улицы, по которым я шел. На прохожих, которые попадались мне на глаза…
Я раньше и не думал, что у меня такое живое и яркое воображение. Вот только удовольствия оно мне не доставляло в данный момент, потому что на месте веселых, грустных, злых, довольных, расстроенных, счастливых и несчастных лиц я видел скалящиеся обгорелые черепа. На месте зданий — руины, на месте голубого неба — тучи раскаленного пепла…
Естественно, я понимал, что катастрофа способная уничтожить целый Мир, не оставит таких следов. Она не оставит ничего! Скорее всего будет просто короткая вспышка и все. Точнее Ничто. Ррраз, и Ничто. Ррраз, и все ЭТО превратится в НИЧТО. В голую, чистую энергию…
Но легче от этого не становилось. И чем дольше я об этом всем думал, тем мрачнее становился.
Через час, когда я уже лежа на своей койке в Серой Чайке, продолжал крутить эти мысли в голове, то понял, что такими темпами скоро сойду с ума!!! Знать, что вот-вот все вокруг будет уничтожено, что все вокруг умрут, и ничего не делать, потому, что я один это все переживу…
Кажется я начал понимать карикатурных бомжей с надписями на картонках из американских фильмов, орущих на улицах, о том, что страшный судконец светаармагеддонпотоп грядутнаступаютблизятся…
Ведь я уже и сам был готов бежать на улицу и орать, что конец света наступает. Орать, чтобы делать хоть что-то, чтобы сохранить хоть каплю своего разума…
Выходит, что они сходят с ума не тогда, когда выходят на улицу и начинают приставать к прохожим и кричать. Нет, с ума они сходят, когда молчат об этом. А кричать они начинают для того, чтобы спасти его!
Вот такой парадокс.
Видеть кого-то — в тот момент было пыткой. Лежать на койке в своей комнате было хуже пытки…
Наконец, через три часа я с ревом вскочил с койки и вцепился в собственные волосы, пытаясь болью заглушить мысли. Но помогало слабо. Я начал метаться по комнате, словно зверь по клетке. Причем зверь полоумный и совершенно бешенный. Удивительно, как можно довести всего парой слов, оброненных вроде бы вскользь.
Еще через полчаса я уже не просто метался, я бросался на стены. Я стучался головой об угол двери, разбивая в кровь кожу, но мысли уходить не желали. Становилось все только хуже.
Наконец, я не выдержал и сбежал по лестнице вниз, в кабак, ничего не замечая на своем пути, а потом и прочь из него через дверь, что должна была открываться в другую сторону.
Кажется я этой дверью кого-то не слабо зашиб, когда она соскочила с петель и вылетела наружу под напором моего безумия.
А я несся не разбирая дороги к Собору Солоса. На ходу, рефлекторно используя свои навыки и способности, проскакивая сквозь толпу, не потревожив и волоса на людях ее составляющих. Они, кажется моего бешенного бега сквозь них, даже и не успели заметить.
Добежав до двери, из которой я вышел несколько часов назад, я замер. Весь мой запал куда-то бесследно испарился. Сейчас уже были не пустые, мучающие мысли, нет! Передо мной была даже не дверь. Передо мной был Выбор! И уже совсем не тот выбор, где решаешь, с какой стороны обойти лужу, справа, или слева. Именно Выбор! Ввязываться во все это или не лезть. Ведь я все еще мог просто развернуться спиной к этой двери и уйти, постаравшись забыть про все это. Про этого гребанного Сола с его Солосом.
Но я не ушел. Я поднял руку и коснулся двери.
Я совершенно точно помню, что двери коснулся. Но и только. Дальше она распахнулась передо мной сама. Прямо за дверью стоял тот самый юноша, которого я видел утром. Но сейчас он был не в доспехах, а в одеянии служителей, только почему-то белого цвета. Все служители Солоса, которых я до этого встречал или видел, носили такие одеяния зеленого цвета. Только высшее жречество голубые. Причем, чем выше положение в иерархии, тем чище и пронзительнее цвет. Белых же я не встречал. И даже не слышал о них.
На этом отличия не заканчивались. Сейчас парень был немного ниже ростом, еще более хрупок в кости и при нем не было того несуразного меча.
Единственное, что осталось неизменным совершенно — глаза. Все такие же пронзительно голубые и наивно-восторженные. Представлять на месте этих глаз пустые черные провалы скалящегося черепа было вдвойне жутко.
— Я наверх, к Солу, — сказал я ему. Юноша только согласно кивнул и уступил дорогу. Я кинулся бежать мимо него по уже знакомому пути и знакомым лестницам. Юноша, надо признать, не отставал и бежал рядом.
Добравшись до заветной двери в книгохранилище, я решительно ее распахнул. Мелодичный звон прокатился по Собору и тут же затих.
Я вошел в помещение, а юноша в белом остался снаружи. Внутри совершенно ничего не изменилось с последнего моего визита. Даже Сол сидел все там же, на стремянке у окна и читал книжку. Правда, уже другую.
— Привет, Логин, — тем же жестом, что и утром, поприветствовал меня он. — Ужасно выглядишь, — заметил он. Еще бы — у тебя несколько клоков волос из головы вырви, тоже красивее не станешь. Волосы в отличии от всего остального, на моем теле восстанавливались с нормальной скоростью. Так что проплешины еще долго будут напоминать о себе.
— Сол, — не стал размениваться на приветствия я, переходя, сразу к главному. — Если я не должен ничего делать. То что я сделать могу⁈
— Да все, что угодно! — радостно воскликнул он, откладывая книгу и спрыгивая с лестницы. Видимо, это снова не тот вопрос, которого он ждал. — Совершенно все, что угодно! Твою судьбу Боги не видят. Ты совершенно свободен в своих решениях и действиях! Нет в этом мире никого, кто был бы над тобой властен!
— Это радует. Но все же? Что я могу с этим сделать?
— Ты можешь все: поучаствовать, попытаться предотвратить, можешь просто веселиться, не оглядываясь на окружающих и последствия, поскольку все равно они все умрут, — все так же радостно и светло улыбнулся мне он.
— Поучаствовать? — воскликнул я. Такая мысль мне даже в голову не приходила.
— Ну, да. Разве не интересно было бы взять и уничтожить целый Мир? Да еще и пережить его при этом? — развел в стороны руки. — Разве тебе никогда не приходила в голову такая мысль? Сделать что-то такое грандиозное, и что б тебе за это ничего не было! Ведь это… Забавно! — буквально добил меня этим словом он.
— Первый вариант пропускаем. Что со вторым? — ценой невероятных волевых усилий смог собрать волю в кулак я. — Тот, который «предотвратить». С третьим и так все понятно.
— Ты можешь попытаться предотвратить, — сказал он. — Иными словами… Спасти Мир! — с картинным предыханием сказал он и сложил руки лодочкой. С той же самой улыбкой на лице, с которой только что предлагал его разрушить. — Возможно, у тебя и получится, ведь тот, над чьей судьбой не властен никто, сам властен над судьбами других. А уж масштаб каждый выбирает сам!
— И как мне предотвратить разрушение мира?
— Перед тем, как предотвращать, неплохо бы узнать что именно, — задумался Сол. — Ты знаешь, что именно угрожает миру разрушением?
— Нет, — слегка начиная закипать от манеры этого парня, ответил я.
— Вот и я нет, — улыбаясь, развел он руками Сол. А у меня аж пальцы зачесались впиться ему в горло. — Но! — видимо считав с моего лица намеренье заняться членовредительством, поднял к потолку он указательный палец. — Я точно знаю, что случится это не позже, чем через два месяца!
— И как узнать? — хмуро спросил я.
— Спросить! — широко улыбнулся он.
— У кого? — проявил терпение и выдержку я.
— У того, кто уже спасал этот Мир, естественно! — радостно воскликнул он.
— А такие есть? — заинтересовался я.
— Конечно! Есть даже такие, что и не один раз!
— И как их найти? — Сол развел руками.
— Спросить!
— Кого?
— Того, кто умеет искать! — воскликнул он и звонко засмеялся. — И мне кажется, ты знаешь таких людей, — отсмеявшись, озорно прищурился он.
— Догадываюсь, — буркнул я и пошел на выход, молча, жестом прощаясь с парнем.
На выходе из книгохранилища меня встретил «белый» служитель, который и проводил до выхода из Собора.
— Не томи! — нахмурился Его Величество Герберт lll Король Ильниссы, нервно барабаня пальцами по подлокотнику своего кресла.
Напротив него,
