Над куцей линией обороны, сооруженной на скорую руку силами всего одного стрелкового взвода, стоял не прерывающийся ни на миг грохот ружейных выстрелов. Всего каких-то два часа подарил красноармейцам противник на то, чтобы зарыться как можно глубже в землю, прежде чем на позицию бойцов РККА пошел в атаку танковый взвод, поддерживаемый редким артиллерийским огнем. Увидь кто посторонний эту картину, непременно подумал бы, что вернулись времена Гражданской войны. А как могло быть иначе, если над бруствером неглубокого окопа или же из индивидуальных ячеек то и дело приподнимались характерные «пики» советских буденовок, обладатели которых вели прицельный, но абсолютно нерезультативный огонь в сторону тройки накатывающих на их позиции боевых машин, возглавляемых стареньким Рено? Ведь именно подобный танк, среди прочих, в свое время стоял на вооружении белогвардейских формирований.
Покрывающаяся всполохами от впустую разбивающихся о броню пуль, гусеничная машина успела сблизиться с оборонявшимися почти на две сотни метров, прежде чем резко дернуться в сторону и застыть на поле боя, более не выказывая признаков жизни. Предшествовало же столь странному поведению танка стаккато особо громких хлопков, что изредка перебивало своим рыком отрывистое тявканье винтовок Мосина и короткие постукивания ручных пулеметов Дегтярева. Это дало о себе знать противотанковое ружье.
Застывший, словно мраморное изваяние, боец, посильнее уперев в плечо приклад своего монструозного оружия, задержал дыхание и принялся выбирать свободный ход спускового крючка. Это в первые два десятка раз он, не имея должного понимания, как следует вести огонь из крупнокалиберной винтовки, слишком сильно «рвал спуск» на себя, что способствовало исключительно сбиванию прицела и ухода пули куда-то в сторону цели. Нынче же последняя фаланга указательного пальца, находящаяся ровно по центру крючка, с единой скорость прошла весь путь, пока сопротивление пружины не сошло на нет. Прозвучавший в ту же долю секунды оглушающий грохот выстрела, уже как-то привычно слегка дезориентировал стрелка, но ощущения от отдачи несколько доработанного маузеровского ПТР вышли куда более «приятными», нежели прежде. Если таковое слово вообще можно было применять для описания чувства, будто тебя лягнул взбесившийся ишак. Но подобную отдачу уже, хотя бы, можно было выдержать без угрозы раздробления ключицы. Это когда он впервые получил возможность опробовать германский крупнокалиберный «Танкгевер М1918», успевший повоевать еще в Империалистическую войну, прочности собственного организма хватило всего на пять выстрелов, после чего все правое плечо превратилось в один сплошной синяк практически черного цвета. Недаром солдатам исчезнувшей с политической карты мира Германской империи, составлявшим его боевой расчет, предписывалось меняться местами после каждого выстрела. Но этот немаловажный факт Александр узнал уже постфактум, отчего сердиться мог разве что исключительно на себя. Однако даже пострадавшие при первых учебных стрельбах организм и гордость не заставили его отказаться от планов скорейшего продвижения подобного оружия в войска с целью нивелирования роли именно легкобронированных машин и продвижения своих концепций танков. Правда, прежде подобное ружье требовалось привести в более приемлемый вид.
Что виделось вполне естественным, для облегчения приемки подобного оружия на вооружение, первым делом ПТР предстояло переделать под отечественный крупнокалиберный патрон. Благо таковой уже был создан для принимаемого со скрипом и скрежетом на вооружение крупнокалиберного пулемета Дегтярева. А увеличенная в размерах трехлинейная бронебойная пуля Б-30, получившая точно такое же наименование в составе нового советского патрона 12,7×108 мм, позволяла бороться с легкобронированной техникой на дистанциях до полукилометра. Схожая с ней стальная болванка, но пока еще немецкого калибра и производства, спустя четверть секунды звонко цокнула по броне двигавшегося в сторону стрелка танка, проделав в одном из лобовых листов аккуратную дырочку.
К сожалению, попадание 13,25-мм пули выглядело со стороны, куда более эффектно, нежели эффективно. Весьма зрелищно брызнув во все стороны осколками рубашки, что до поры до времени скрывали бронебойный сердечник, пуля ушла внутрь танка, никак не отразившись на продолжении его продвижения к окопу. Впрочем, учитывая тихоходность старенького телеуправляемого «Рено-Русский» и отсутствие какого-либо ответного огня с его стороны, у стрелка имелось еще немало времени, чтобы доказать свою состоятельность. Потому, открыв затвор и вложив в освободившийся от гильзы приемник новый патрон, он вновь подался вперед, дабы вдавить приклад в плечо и, выровняв дыхание, произвел очередной выстрел, резко выдохнув при получении очередного удара в плечо. На сей раз попадание оказалось «золотым». По всей видимости, пуля расколола один из траков гусеницы, которые и так-то являлись бракованными через один, поскольку, проехав еще метров пять, танк «разулся» своей правой стороной и, повернувшись левым бортом к окопу, замер из-за заглохшего двигателя.
Но радоваться первой победе было ой как рано, ведь на ходу оставалось еще двое противников. Да и имитирующие огонь вражеской артиллерии мощные взрывы заранее заложенных тут и там зарядов, поднимавшие в воздух десятки килограмм земли, даже не думали утихать, заставляя бойцов РККА нырять на дно окопа или, как минимум, втягивать голову в плечи, когда сверху начинал обрушиваться очередной «земляной дождь». О том, что теперь постоянно приходилось отплевываться от скрипящего на зубах песка и протирать глаза от забивающей их пыли, можно было даже не упоминать. Однако прекращать стрельбу из-за подобных мелочей, никто даже не думал, тем более что результат оказываемого сопротивления был, что называется, налицо. Потому противотанковое средство ротного уровня продолжило работать в прежнем темпе.
Выбрав себе очередную жертву, Геркан постарался прицелиться в выпирающий прямо посередине носа «шишак» броневого щитка прикрывавшего картер дифференциала трансмиссии английской танкетки. Ох как ему было нехорошо от осознания того факта, что эти выкидыши сумрачного английского танкостроительного гения все еще вполне могли прописаться в РККА, даже не смотря на уже приложенные им усилия. Вот и приходилось ныне на личном опыте демонстрировать их ущербность и несостоятельность. Так что определенная надежда на отказ от танкеток в существующем виде имелась. Повезло, что понимание их общей негодности зародилось в голове у Ворошилова еще до их встречи на заводе и тот, как смог, притормозил процесс.
Выпущенная из ПТР пуля, как на заказ, угодила точно в намеченную цель, отчего танкетка, еще несколько секунд поскрежетав пытающимися перемолоть бронебойный наконечник шестернями, встала, более не выказывая признаков жизни. Так-то, учитывая ее слишком тонкую даже в лобовой проекции броню, та же крупнокалиберная пуля Б-30 вполне могла представлять для нее угрозу даже на вдвое большей дистанции. Дело оставалось за малым — попасть в небольшую машину. Про ее более тонкую бортовую и кормовую защиту, можно было даже не упоминать. Ту спокойно дырявили с дистанции в 200 сотни метров бронебойные пули даже обычного винтовочного калибра. К тому же, будучи весьма юркой на дорогах с твердым покрытием, попавшая на несколько раскисшее осеннее поле танкетка мгновенно растеряла всю свою прыть, выдавая не более 12 км/ч, отчего превращалась в великолепную мишень. Хотя, справедливости ради, следовало отметить, что сейчас она ползла еще медленнее из-за ограничений существующей аппаратуры дистанционного радиоуправления. Впрочем, столь же легкой мишенью стал для «оператора противотанкового ружья» следовавший с отставанием еще на полсотни метров танк Т-18.
Вполне естественно, что заметно более крупный, нежели танкетка, первенец отечественного серийного танкостроения, также, как и вся остальная техника, управляемый по радио, смог переварить аж два десятка влетевших в него крупнокалиберных бронебойных пуль, прежде чем остановиться, не доехав до линии окопа чуть более трех десятков метров. С одной стороны, это был неплохой показатель в его пользу, поскольку в боевой обстановке атакующая лавина танков, несомненно, должна была состоять из более чем одной машиной, да вдобавок ведущих огонь на подавление из имеющегося вооружения. С другой стороны, дела с наличием противотанковых пушек в РККА пока что обстояли весьма скверно, а полковая трехдюймовка и вовсе не имела в боекомплекте бронебойного снаряда. К тому же, последующее изучение усаженных внутрь боевых машин чучел, имитировавших членов экипажей, показало, что тот же издырявленный Т-18 представлял собой самый натуральный склеп. Прорвавшиеся через лобовую броню бронебойные сердечники столь сильно изодрали помещенные в танк манекены, что располагавшиеся на их местах в реальности люди должны были бы погибнуть задолго до того, как сама боевая машина вышла бы из строя в силу полученных повреждений. Заодно это позволило наглядно продемонстрировать собравшейся ради такого зрелища высокой комиссии весь недостаток исключительно противопульного бронирования всей имевшейся на вооружении Советского Союза бронетехники. Включая только-только разрабатываемые перспективные тяжелые танки, почти не отличавшиеся по уровню защиты от легких.
