Глава 17
– Вот где бы умыться здесь? И шуметь не хочется, может, спят еще люди. На улице только-только светать начало. Вот эта, наверное, на улицу дверь...
Прямо в дверях она натолкнулась на Вару.
– Доброе утро!
– Доброе, эта... Ты, девка, не заболела ли?
– Нет, всё хорошо. Просто растрясло меня в дороге. Меня и раньше укачивало всегда... А-апс...
У Елины аж дыхание перехватило. Чуть не ляпнула про автобус. Одна радость, что он её дурковатой считает.
– Вара, а где тут умыться можно и туалет?
– Ну, пойдем, эта, проведу.
Повел от крыльца за угол, за дом. Махнул рукой – туда, мол, дальше.
– Спасибо.
– Ты, эта, постой, девка… – схватил за руку.
Сердце у Елины в пятки ушло. Он не Шварценеггер, конечно, но крепкий мужик. А она подросток, даже смешно думать – справиться с таким.
– Ты, девка, не дури больше. Морна, эта, и в гости-та не хотела. А как не пойти, если у брата мово сын женится старшой. А как пришли – она к тебе в комнату. А ты, эта, видно, что вставала... И тряпки на морде нет – от жара которая. А отвар так и стоит не выпитый. А она за травы-та Лещихе аж половину серебрушки платила, а ты, эта, пить не схотела. Она плакала, боялась, эта, что помрёшь. Говорит, эта: так ненавидит меня, что лукарство не принимает. И вставала к тебе, я эта, слышал. Поила тебя, как ты, эта, в жару-та была... И ночью, эта, сидела до утра почитай. Дак ты не обижай её. Она щас радостная, а ты, эта, начнёшь дурить – сам тебя в приют свезу. И пропади он, эта, дом-та твой. Поняла, девка?
– Вара, я не видела отвар, честно. А то бы обязательно выпила. Ты прости меня. Морна, она очень хорошая, я никогда её больше не обижу. Правда не обижу. Прости.
– Ну, эта, ступай... Тута за углом умывалка висит.
Ночью, очевидно, прошёл дождь, было свежо и немного зябко. А умывальник порадовал. Глиняный горшок, а снизу – стержень. Почти такой – только металлический полностью – был когда-то у мамы в деревне. Нужно обязательно такой купить. Не будешь же зимой к водопаду бегать. Хотя это, конечно, большое везение, что воду не нужно таскать ведрами на стирку и прочее.
Кстати, надо бы узнать, какие здесь зимы. Долго ли снег лежит, да и есть ли он вообще. Может, здесь климат, как в Сочи, и для них снег – это радость и приключение.
За завтраком Елина с удовольствием наблюдала за сёстрами. Она не обижалась на настороженное отношение Корны. Раз Корна приезжала в деревню и видела, как не ладят Морна и девочка, то не стоит её осуждать, она за сестру переживает. А Морна разливалась соловьем – нахваливала Елинку, про тыкву рассказывала и платье.
На стол хозяйке помогала накрывать девушка одних примерно лет с Елей. Но крепкая, коренастая, с румянцем во всю щеку. Прислуга в доме. Явно не бедствовали хозяева.
Муж Корны – лысоватый крепыш, видно, что постарше жены – пытался степенно беседовать с Варой.
Рассказывал, как его купец приезжий угостил за отличный сундук стопочкой.
– Чисто огонь по горлу прокатился. И внутрю всю так славно согрела. Говорил, что с самой Рандии вёз, только для себя, ну и немного в подарок – больно дорогое вино. А я сундук ему знатный отделал. И лаку не пожалел на отделку, воду лили в него – дак не выливается. Значит, если там грузчики, допустим, в лужу уронят или в дороге под дождь попадёт – всё сухое будет. Никак иначе!
Вара вздыхал и жалел, что ему такого не попробовать.
Но в целом беседа общая была несколько сумбурна – почти все пытались говорить одновременно, рассказывали какие-то новости про общих знакомых из серии «родился, женился, умер». Спрашивали друг у друга о всяких делах домашних, теряли нить беседы и снова начинали гомонить. Видно было, что и хозяева гостям рады, и родство у них не только по названию.
На завтрак Корна выставила отварную баку, жареную курочку, от которой Елинке досталось румяное бедрышко, и к чаю – потрясающие булочки с корицей. Вот тут уж ошибиться невозможно, это была именно корица. Эту пряность Вера обожала. Когда с возрастом перестала печь просто потому, что для себя одной – как-то и незачем, а больше угощать было некого, она изредка покупала маленький пакет коричневого порошка и высыпала в красивую вазочку. И нюхала. Самый замечательный запах дома – это запах булочек с корицей.
После завтрака Кубер потащил Вару в мастерскую, чем-то ему нужно было срочно похвастаться.
Елина усадила Морну на красивую резную табуретку, расчесала гребнем и замшевым шнурком связала волосы в высокий хвост. Чтобы шнурок не болтался, вплела его в косу. Волосы у Морны темные, не сказать что сильно густые, поэтому косу она – каждый виток – чуть «растащила» в стороны, так кажется, что волос больше. Подогнула кончик косы вниз и шпилькой приколола все к затылку. Достала из горшка шпильки с канзаши и окончательно закрепила волосы. Три цветка хватило. Осталось еще два, покрупнее. Их она подарила хозяйке.
Видно было, что Корна довольна. И дело не в том, что подарка не ждала, а в том, что такого раньше не видела.
– Всё, Морна, готово. Платье одевай.
Над платьем охали и ахали еще минут пятнадцать. Служанка не отставала от Корны. Похоже, нравы здесь совсем простые. Ну, или это хозяйка такая – некичливая. Морну крутили и рассматривали так, что в конце концов и ей надоело.
