прошлого). Не замечал на лице Павлика блеск слёз. Мальчик выглядел спокойным и даже… счастливым (каким я точно не был тогда, когда Ефремов зачитывал это своё поздравление в другой моей жизни). Да и отец сейчас выглядел по-прежнему молодым и полным сил, а не осунувшимся и внезапно постаревшим, каким я видел его в зале суда (всё же кампания красивой невесты подходила ему больше, нежели общество сокамерников). Солнцевы, как и в прошлый раз, начинали новую жизнь. Но только теперь они готовились объединить свою семью с семьёй Ивановых. А не расколоть пополам свою и без того крохотную «ячейку общества» (состоявшую лишь из двух человек).
«…А всем нам — удовольствия от работы, наслаждения от личной жизни и немного юмора, чтобы вспомнить о себе», — завершил свою речь Ефремов. Виктор Егорович и Надя подняли бокалы — к их праздничному салюту присоединили свои заполненные лимонадом стаканы и мы с Павликом. На экране телевизора зазвучала музыка: начинался «Новогодний огонёк». Я на миг представил, как встречали сейчас Новый год Елизавета и Юрий Каховские: сидели за столом рядом с живой дочерью и тоже готовились есть салаты и слушать песни советский эстрадных исполнителей. Мысленно увидел я и семейство Лукиных, собравшееся в (ставшей на несколько дней тесной) четырёхкомнатной квартире рядом с живым Фролом Прокопьевичем (в окружении бесчисленных кактусов). И подумал о том, что пусть я местами и потоптался в этой новой жизни, будто слон в посудной лавке, но привнёс в неё и немало хороших перемен: хороших для меня и окружавших меня людей.
— Ну, теперь-то можно пробовать все эти вкусности? — спросил Виктор Егорович.
Он неуверенно указал на стол (его живот при этом громко заурчал — хором с нашими животами).
Надежда Сергеевна кивнула.
— Теперь можно, — сказала она.
* * *
Ещё в последних числах декабря мы с Ивановой решили, что Дед Мороз принесёт под елку подарки только Павлику. Хотя я помнил, что уже в первом классе заподозрил: «никакого Деда Мороза нету». Мальчик не обращался ко мне с просьбой «пояснить ситуацию» с новогодними подарками. Поэтому я пока допускал, что «волшебство» не ушло из его жизни. Осень этого года Паши Солнцева сильно отличалась от той, что запомнилась мне: мальчик не сменил школу, не переехал на ПМЖ к папиной старшей сестре. А значит, добрые люди могли и не разрушить для него сказку. Я согласился с Надей: подарки от Дедушки Мороза будут — для Павлика. Узнал, что Надин сын ещё год назад тоже получал их подобным образом. Но теперь, по мнению Ивановой, Миша повзрослел — от «подъёлочных» подарков для меня Надежда Сергеевна отказалась.
Однако совсем меня без подарков она не оставила: все мужчины её пока неофициально увеличившегося семейства получили от Ивановой новые джинсы (пусть и не «фирменные»). Надя вручила нам их под звучавшую из динамиков телевизора музыку. Выдала брюки «по старшинству», но в обратном порядке: сперва Павлику, потом мне и уже напоследок — своему долговязому жениху (и всех троих «чмокнула» в щёки). Она прогнала нас в маленькую комнату переодеваться: пожелала узнать, «угадала ли с размерами». В гостиную мы вернулись в одинаковых синих штанах (будто в спецодежде). Надя сощурилась и кивнула (пробормотала сама для себя несколько фраз: «здесь немного ушью», «тут укорочу», «сойдёт»). Но я не заметил, где именно наши джинсы следовало ушить, затянуть и укоротить — признал, что Надин пошив не хуже фабричного (если не лучше).
После «Надиного» подарка мы вручили Павлику «персональный» — три набора солдатиков Донецкой фабрики игрушек. Те самые наборы, о которых в его возрасте мечтал я (некоторые потом и приобрёл, когда учился уже в четвёртом или пятом классе). Мы вручили мальчику игрушки — любовались тем, с каким восторгом он разглядывал фигурки римских легионеров, пиратов и ковбоев. При этом Пашка пока не догадывался, что «Дед Мороз» уже положил под ёлку в квартире Солнцевых четыре других набора: «Викингов», «Индейцев», «Рыцарей» и «Египтян». Все эти игрушки я в счёт своих услуг «эксперта-криминалиста» «стряс» с Юрия Фёдоровича Каховского (а тот, как я подозревал, задействовал для их поиска свою жену). Я не сомневался: Павлик обрадуется подарку. Не ошибся (даже позавидовал мальчику: у меня таких солдатиков «тогда» не было).
Получил «персональный» подарок и я. Ещё за месяц до праздника «слёзно» попросил Надежду Сергеевну не покупать мне игрушки. Поэтому мне вручили небольшой листочек с надписью «Министерство связи СССР 'Союзпечать» абонемент на…«. Я пригляделся. Надпись 'газета» оказалась перечёркнута. Поэтому прочёл: «…на журнал 'Техника — молодёжи». Увидел «крестики» под всеми цифрами, обозначавшими месяца. Выходило: мне оформили на журнал годовую подписку. Чему я искренне порадовался. Потому что опасался, что не изображу «правильный детский» восторг при виде подарка. Но меня по-настоящему порадовала возможность ежемесячно вынимать из почтового ящика журнал с интересными публикациями (в теперь уже прошлом году в «Технике — молодёжи» напечатали роман Артура Кларка!), о чём я и сообщил Наде Ивановой.
А вот для Виктора Егоровича мы с Надеждой Сергеевной приготовили «совершенно особенный» подарок: немецкую (ГДР) электрифицированную пишущую канцелярскую машину «Роботрон-202». «Слегка неновую» (купленную в комиссионном магазине, где начальствовала Зоина мама), но в хорошем состоянии. Обошлась она нам в сто восемьдесят пять рублей (плюс двадцать рублей сверху — для придержавшего её нам оценщика). Надя, услышав такую цену, едва не схватилась за сердце. Однако я сказал: «Берём». Потому что будущий «известный молодой писатель» из Великозаводска не должен был писать свои «шедевры» в обычных разлинованных ученических тетрадях (а уж «член Союза писателей СССР» — и подавно). Поэтому я бессовестно уговорил Иванову расстаться с немалой частью денег, заработанных Надей на пошиве «адидасовских» теннисок.
Мы извлекли пишущую машину из-под журнального стола (где прятали «Роботрон-202» от папиных глаз за стопкой старых газет). И предложили Виктору Егоровичу немедленно её опробовать. Отцу и самому не терпелось пробежаться кончиками пальцев по клавишам с буквами (я прочёл это желание в его взгляде). Но Виктор Солнцев не поддался искушению (сразу) — вспомнил о подарке для невесты. Виктор Егорович не удивил меня выбором сюрприза-поздравления для Мишиной мамы. Отец пошёл проверенным (многими поколениями мужчин) путём: он вручил Надежде Сергеевне маленькую коробочку с золотым кулоном (небольшим, с розовым камешком). И тут же был зацелован и затискан радостной Надей Ивановой. Надина реакция на подарок порадовала даже меня. Я подумал: «Как же мало некоторым женщинам нужно для счастья».
Переждал вспышку чувств чуть охмелевшей от бокала шампанского Ивановой; и напомнил «взрослым», что «не мешало бы» опробовать «в деле» «Роботрон-202». Виктор Егорович охотно согласился на моё предложение — бережно перенёс чудо немецкой техники на письменный стол в маленькой комнате. Вынул машинку из чехла; приласкал её взглядом, погладил клавиши руками (Наде впору было ревновать). Вынул из верхнего ящика стола лист бумаги (два из трёх Мишиных ящиков я освободил от хлама и предоставил папе в пользование). Виктор Солнцев уселся на скрипучий стул (с видом пианиста-виртуоза). Мы замерли в узком проходе около кровати. Справа к моему локтю прижался Паша; а Надежда Сергеевна стала за моей спиной, положила руки мне на плечи. Несколькими уверенными движениями отец подготовил машинку к работе.
Первого января тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, в первом часу ночи, соседи Надиной квартиры услышали те самые звуки, что отныне будут сопровождать появление на свет папиного «шедевра» (повести-сказки «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства»). А также будут сопутствовать созданию всех пока неисчислимых продолжений. По выражению лица Виктора Егоровича Солнцева я увидел, что шум электрифицированной пишущей канцелярской машины «Роботрон-202» звучал едва ли ни ангельской музыкой для его слуха. Надежда Сергеевна умилённо вздохнула (будто тоже наслаждалась «мелодией»). Павлик вздрогнул, зажмурился от резкого звука возврата каретки. А я подумал о том, что у Надиной швейной машины появился достойный соперник: теперь неочевидно, какой из шумных агрегатов наши соседи возненавидят сильнее.
Свой подарок для Мишиной мамы я извлёк из тайника, когда Надежда Сергеевна и Солнцевы вернулись в гостиную к праздничному столу.
При виде коробочки в моей руке Надя приоткрыла рот.
— Это… настоящие? — спросила она.
— Конечно…
…Найти подарок для Нади Ивановой мне помог Фрол Прокопьевич Лукин. Именно к генерал-майору я обратился с просьбой подсказать мне «нечто интересное», что порадовало бы Надежду Сергеевну. Семью Каховских этим вопросом я не побеспокоил (рядом
