бесполезно. Вон, рванёшь бегом к деревьям, а фермеры тебе дробью по ногам... Будешь знать, как бегать!"
Оглядев в монокуляр окрестности, Агей не мог не признать, что действительно маловато кустарника вокруг. Деревья тоже стояли не сильно густо, так что подобраться скрытно почти невозможно. Ещё раз посмотрев на пленных товарищей, Агей осторожно вернулся к старику, который лежал на земле, сложив руки за головой и глядя в небо, пробивающееся через листву. Амин сидел на заднице, засунув палец в рот.
Присев рядом, Агей рассказал старику об увиденном.
- Ну, я же сказал, - невесело усмехнулся старый джигит. - Тут, без вариантов. Даже будь у меня винтовка с хорошим прицелом, ни хера бы я не сделал. Подстрелил бы пару-тройку, а остальные разбежались бы. Но убивать их, так просто, я не хочу, Надо, чтобы все они, гады, живыми у нас в руках оказались!
- Так, как же быть?
- Пока расслабься. Надеюсь, к ночи до границы не дойдём, и им ночёвку устраивать придётся. Вот тогда уже будем серьёзно прикидывать возможности. А может, ещё большой привал сделают, но в более лучших, для нас, условиях...
Отойдя ещё дальше в заросли, почти на вершину холма, пообедали.
- Жратвы у нас мало, - сказал старик. - На завтра только, кое-как, хватит. Но я надеюсь, уж завтра, мы как-то с этими делами разберёмся.
Пообедав, Агей напросился в наблюдатели.
- Ладно, - сказал Седат. - Я отдохну тогда, а ты следи за ними. Как они соберутся в путь, сразу говори. И, главное, будь максимально осторожен! У них не должно быть ни капли подозрения, что их кто-то преследует! Пока что, мы справляемся - видишь, как они беспечны! Надо, чтобы и дальше так было. Чтобы сегодня ночью они уже представляли, что они ложатся спать у себя дома, на своих перинах.
Сказав это джигит недобро ощерился...
Следующий час Агей провёл лежа на животе, пристроившись возле сломанного дерева, наблюдая в монокуляр за врагами.
Разумеется, главным образом он следил за красоткой Альльной, от которой у парня просто дух захватывало. От её передвижений Агея бросало то в жар, то в холод, а между ног волновало приятное возбуждение. Когда девушка присела на берегу озера и наклонилась к воде, то парню показалось, что он заметил, как в декольте платья девушки мелькнула её белая грудь. От этого зрелища, парня охватила такая приятная истома, что он свалился на бок и вытянулся на земле...
"- Вот это я дал, - со стыдом подумал парень. - Кончил от одного вида этой девицы..."
В голове вдруг высветилась единственная трезвая мысль за день:
"- А может, я идиот? Может, это просто, у меня гормоны играют? Увидел единственную за последние месяцы смазливую девку и уже возомнил, что это Знак Судьбы. А на самом деле - она обычная, тупенькая деревенская девчонка. А я - ещё более тупой идиот!"
Осторожно приподнявшись и снова посмотрев в монокуляр на девушку, Агей чуть не застонал от того, как хорошо была эта Альна. Между ног опять возникло приятное оживление...
Парень вдруг вспомнил про огромное количество золота, лежащего под водой, в прибрежных скалах далеко на востоке. Наверняка, его доля там весьма немалая. Сейчас же, он был готов отдать всё это золото только за то, чтобы просто обнять эту девушку. Хотя бы на минуту!
Он снова лёг на спину и, глядя в небо с облаками, задумался.
"- Нет! - думал Агей. - Всё это не просто так. Это сама судьба свела нас! И имя-то у неё какое - Альна! Агей и Альна! Как ни крути, а это звучит, мать вашу!"
Парень понимал, что родственников девушки, за то, что они сотворили, надо наказать. И вряд ли красавица бросится в объятия тому, кто будет среди тех, кто накажет её родных. Тогда... Как же быть?..
Надо найти выход!
"- Эх! - думал Агей. - Поговорить бы об этом с Седатом, но он вряд ли поймёт мои чувства и окончательно решит, что я хлюпик, размазня и дебил. Хотя... Наверное, он и так давно знает это. Нет! Лучше бы такое с Колянычем обсудить"...
Вспомнив про друга, Агей чуть не застонал от стыда. Приподнявшись, он приник к монокуляру и быстро нашёл друзей. Они, по-прежнему, сидели отдельно от фермеров, втроём, со связанными за спиной руками. Добер лежал на спине, словно неживой. Вилен сидел на коленях, с грустным видом глядя в землю. Коляныч же лежал на боку,
