Когда ты – вирусная клетка в организме социума, приходится хитрить, чтобы лейкоциты тебя не нашли. Этот урок из биологии я хорошо запомнил.
Я – клетка, я – клетка.
Такой же, как и вы.
Ничем не отличаюсь.
Сижу решаю тест… – пропел я сам себе, пытаясь разобраться в каракулях на бумажке.
Ну и что я здесь решу? Формулы какие-то, загогулины, цифры, иероглифы…
Рука самостоятельно принялась писать, отмечать ответы и проставлять галочки. Хм… Икари, опять ты самодеятельностью занимаешься? Готовился, значит? Конечно, такие как ты всегда сидят допоздна, зубрят.
Я справился с тестом за десять минут, отложил в сторону листик и принялся дальше исследовать одноклассников. Хорошо же быть заучкой, надо же.
Так, этот паренек сидит мучается, аж язык вытащил. Вот, смотри-ка, дуреха, чуть ли не плачет над задачкой. А это наверное самый крутой парень в классе? Смотри на него, сидит, нога на ногу, в тест даже заглянуть не удосужился.
– Ягами, ты собираешься тест сдавать? – выкрикнула учительница.
Парень недовольно придвинул листок к себе. Какой надменный. Нужно будет ему личико подправить.
Идем дальше, – а это кто?
У окна сидела девочка с короткой стрижкой, смотрела в окно. Листочек теста лежал на краю стола, – либо проигнорировала его, либо справилась быстрее меня. Не знаю, в чем дело, но она мне не понравилась. Слишком… пустая она была. А я ненавидел пустых. Они почти не кричат, когда их режешь. Они буквально умоляют избавить их от тягости жизни. Они не сопротивляются и лишают меня удовольствия. В тот момент, даже не видя её лица, я понял – рано или поздно, я убью её.
***
Урок закончился, Хитоми с недовольным видом собрала бумажки и передала Марине-сэнсей. После звонка большинство школьников покинули кабинет, я же развалился на стуле, изучая телефон. Требовалось срочно разобраться в новой жизни.
Рио Икари был скучен. Скучен и одинок. Почти никаких сообщений, регистрация в местой соцсети с одной фотографией на аватарке. Несколько дюжин заметок разной степени важности и с десяток номеров телефонов. И все. Даже игрушек себе не поставил. И чем же ты занимался на уроках, а, Икари? Пялился на спину Хитоми, мечтая её раздеть? Позор. Я – один из самых успешных серийных убийц в мире, самый разыскиваемый преступник в более чем двадцати странах, и вот оказался в теле этого никчемного милашки.
Я бы сошел с ума, если бы уже не был психом. Такая унылая жизнь…
Я уже начал сожалеть о своей судьбе, и даже подумывать о том, чтобы вернуться на крышу, как судьба неожиданно преподнесла мне ещё один подарок.
Презент в виде того самого Баку, которого так боялся Икари.
Глава 2
– Эй, Икари, ты почему не обедаешь? Сейчас же длинная перемена, – сказал мне Джиро, положив на свою парту завернутый судок.
– Да я, как-то… Задумался! – ляпнул я и принялся шарить в рюкзаке.
Никакого обеда в сумке не оказалось.
– Наверное, дома забыл, – пожал плечами я.
– Опять мама не завернула, да? – сочувственно произнес он. – Вот держи, я поделюсь.
Он отсоединил крышку от пластикового контейнера и разделил обед пополам, переложив часть еды на неё.
Что это, пельмени? Какие-то странные, длинные и оранжевые. В любом случае, я тесто не ем. Привык заботиться о фигуре.
Хотя, черт! Я и так худоват, да и в животе урчит.
– Спасибо, Джиро, – кивнул я.
Ага, толстяк, тебе и так хватит жрать, вон щеки какие. Хоть “мама” и не положила мне обед, (интересно какая она), палочки для еды в рюкзаке нашлись, и я принялся уплетать странные пельмени один за другим. Хрустящие… С мясом и капустой. Вкусно, хоть я такого и не пробовал никогда.
– Икари, у тебя рука болит? – спросил он.
– Нет, а что?
– Ты как-то странно держишь палочки.
Я посмотрел на пальцы, на палочки, и не понял претензии. Наверное, Икари держит их как-то иначе.
– Да, немного болит, не хотел тебе говорить, – улыбнулся я.
И как мне адаптироваться, если я даже есть нормально не могу? Вот как этот Икари обедает? Чавкает или причмокивает? Ковыряется в зубах?
Я переиграл множество придуманных ролей, но ни разу вживался в роль реального человека.
Раздвижная дверь класса открылась, и в кабинет вошло четверо парней. Они были старше, держались дерзко и надменно.
– Икари-кун! Вот ты где, дружище! – выкрикнул первый. – А я тебя в столовой искал!
Наверное, это и есть Баку, иначе быть не может.
Налитые злобой глазенки, широкая наглая рожа, пухлые губы, коротко подстриженные волосы. Крепкий, сбитый паренек, сразу видно, что подраться он любит. Вчетвером они окружили мой стол, отодвинув в сторону стул, на котором сидел Джиро. Толстяк лишь пискнул и опустил глаза, вот тебе и человеческая дружба.
Я заметил, как Ягами, который собирался уходить, встал у двери, сложив руки на груди и молча наблюдая. Интересно тебе, да? Ну смотри, наслаждайся.
Я засунул в рот последний пельмешек и обсосал палочку, пока они с ухмылками переглядывались, раздумывая чтобы такое интересное со мной сотворить на этот раз.
– Как тебе в женском туалете? – со смехом поинтересовался Баку. – Наверное, тебя там приняли за своего?!
Толпа разразилась мерзким хохотом. Очередное новое ощущение, – обида. Меня раньше никогда не задевали, хоть мне и было наплевать. Теперь мне их насмешки совсем не нравились.
– Баку, чего ты к нему прицепился? Отстать от него. – Послышался тихий голос со стороны окна.
Девочка с короткой стрижкой. Она нацепила лямку рюкзака и собиралась уходить, но почему-то вступилась. Теперь мне удалось увидеть её лицо, – серьезный взгляд карих глаз, пухлые губы, которые она сейчас недовольно поджала, тонкие брови, что сошлись на переносице в гневе. А она не так уж плоха, мне даже понравится её убивать.
– Миса, отвали, а? – рявкнул на неё один из хулиганов. – Мы сами разберемся.
Да, Миса, иди своей дорогой, эти гопнички лишь моя забота.
– Так что, Икари? Пойдем прогуляемся. – Другой хулиган взял меня за локоть, отрывая от стула. – Или нам задать тебе прямо здесь? У всех на глазах?
– Икари-чан, малыш… – Баку наклонился ко мне. – Ты же знаешь, что Хитоми только моя. Я с тебя не слезу, как и обещал. А перемена у нас длинная...
Вот оно что. Икари знал, что после урока над ним опять будут издеваться. Пережив потрясение от Хитоми, трепку и унижение, он понимал, что травля не закончится и ему предстоит терпеть этот ужас каждую перемену. Он этого не хотел.
Что ж, я – совсем другой фрукт. С шипами. Мне даже нравилось, то что происходит. Ведь меня не должны обвинить, в случае чего, правда? Только вот, что мне делать?!
В школе, как в тюрьме. Слабину давать нельзя. А в тюрьме я бывал. Там главное – заявить о себе, чтобы потом не лезли. Сразу же. Здесь, конечно, ситуация иная, – моя репутация уже подмочена, но что поделать.
Я медленно поднялся и попытался убрать руку парня, что схватил меня за локоть. Безрезультатно, он просто был старше и сильнее меня. Что же, будем играть по-другому.
– Тряпка-кун, чего застрял, пошли уже! – Загоготал задира.
– Да, Горо, тащи его в туалет, мне как раз нужно отлить! – поддержал его Баку. – Тряпка нам пригодится!
Вот в чем вся правда: у каждого человека есть невидимый психологический барьер. Он удерживает индивидуума от совершения действий, которые считаются непозволительными в нормальном обществе. Его сложно прогнуть, и практически невозможно сломать. К примеру, боксеры, которые днями напролет лупят грушу, помимо тренировки ломают эту невидимую стену. Отпускают себя, чтобы рука не дрогнула в бою. Поэтому мы так часто слышим, как в уличной потасовке какой-нибудь боксер проломил сопернику голову. Он смог переступить барьер.
У таких как я, барьера нет совсем. Мы не понимаем разницу между поеданием мороженого и ударом ножа в живот. И то и другое одинаково вкусно. Человеческая жизнь и боль не важнее мучений комара под ладонью.
