Пули пролетели мимо. Я стоял, прижавшись к стене дома и глядел на каменную стену, оставшуюся на месте моего выхода из норы. Может, вход в пещеру остался за этой стеной, а я не заметил его? Всякое может быть. Но сейчас этот проход на линии огня, поэтому соваться туда нецелесообразно.
А что, если попробовать с другой стороны? Обойти это здание с противоположной стены, но не для того, чтобы найти пещеру, а чтобы обезвредить оставшегося стрелка. Если он еще не убежал, хотя, судя по выстрелам, продолжающим звучать с улицы, там все еще продолжалась перестрелка.
Я осторожно отправился вдоль здания. Небольшие оконца, заколоченные деревянными ставнями из толстых досок, расположены на уровне человеческого роста. Внутри здания через щели в ставнях видно было мельканье чьих-то бесшумных теней, видимо, обитатели дома там прятались от перестрелки. Правильно, не выглядывайте, сидите тихо, как мышки.
Я дошел до двери в здание, и остановился в раздумьях. А что, если в доме есть коридорчик, ведущий к другой стене. Той самой, откуда можно было увидеть затаившегося второго стрелка.
Если только удача будет на моей стороне и в этой стене будет такое же оконце. Чем красться вдоль здания и терять время на то, чтобы обойти его с другой стороны, не лучше ли проникнуть внутрь и попытаться обезвредить противника выстрелами изнутри? Тем более, что это будет неожиданно.
Я коснулся двери, попробовал открыть. Заперто изнутри на засов. Но дверь оказалась закрыта неплотно, в образовавшуюся щель я смог просунуть пальцы. Ладно, есть шанс открыть.
Решив пойти этим путем, я спрятал пистолет за пояс, снова просунул руки в щель и рванул на себя. Доски затрещали, поднялась пыль, и щель расширилась еще больше.
Я просунул в щель руку, нащупал засов и поднял его. Бросил с грохотом на дощатый пол. Потом открыл дверь.
Заглянул в темный коридор, увидел, как одна из входных дверей в местные квартиры приоткрылась и тут же захлопнулась.
— Оставайтесь в своих квартирах, — громко сказал я, вспомнив свой опыт службы в СОБРе. — Не подходите к окнам и дверям. Происходит операция по обезвреживанию преступников. Уберите детей подальше.
Пошел через коридор, вглядываясь в его конец. Ага, отлично, вот и окошко, и к счастью, на нем нет ставней. Я сбавил ход, осторожно подошел ближе и оглядел узкий проход между зданиями. Никого.
Только в конце прохода, возле улочки валялся труп того мужика, которого я застрелил. Окна другого здания также заколочены. Перевернутый тазик, ведро, поленница с дровами. И ни единой живой души.
Сбежал мой клиент.
Я открыл окно, кряхтя, вылез наружу, что далось нелегко, учитывая мои габариты. Проверил здание с обеих сторон. Пусто. Пока я думал да размышлял, второй стрелок сбежал переулками.
Выстрелы вдали тоже стихли. Видимо, там преступники тоже сбежали. Или перебили всех милиционеров и теперь отправятся по мою душу? Я осторожно выглянул и увидел, что это не так.
Милиционеры и в самом деле победили. Несколько стрелков в гражданской одежде валялись на улице в лужах крови. Другие исчезли, скрылись между бараками. Милиционеры стояли над трупами павших товарищей, сняв фуражки.
Тогда я спрятал пистолет за пояс, вышел из укрытия и направился к ним. Руки держал на виду, чтобы меня тоже ненароком не пристрелили.
Не успел я подойти, как милиционеры, если это действительно были они, заметили меня.
— Еще вышел, только он сдался, товарищ Огородников! — крикнул один, нацелив на меня пистолет. — Не стрелять! Эй ты, руки подними!
Я подошел ближе.
— Вы чего, ребята? Я тоже свой, из полиции.
Одеты они были странно. Темно-синие гимнастерки, перехваченные тонкими ремнями. Фуражки с короткими козырьками, у кого-то синие, у кого-то белые. Чего ради одеваться так? Какое-то специальное подразделение, один из многочисленных экспериментов по внедрению опыта советской милиции, в том числе и обмундирования?
Ко мне подошел другой милиционер, тот самый, которого я прикрыл от выстрела. Низенький, плотненький и шустрый. Под носом густые усы, глаза серые, веселые и проницательные. Пистолет оставил в кобуре.
— Расслабься, Васька. Если бы не этот здоровяк, я бы тоже сейчас лежал там, с простреленной башкой. Это он подстрелил тех сволочей, которые подкрались к нам сзади. Дружище, ты откуда будешь?
И протянул мне руку. Я пожал ее, причем сдавил чересчур сильно и усатый охнул от боли.
— Ох и силища у тебя, как будто тисками сдавил! Ты тоже, говоришь, из наших? Из какого отдела?
Остальных правоохранителей было четверо. Они и в самом деле немного остались, перестали целиться в меня из стволов, подошли поближе, осмотрели. Каждый ниже меня на голову.
Я еще раз оглядел их форму. Что-то здесь не так. Они ведут себя, как настоящие оперативники. Но вот только ни раций, ни телефонов, ни бронежилетов. На фуражках кокарды с гербом СССР.
Здесь что, съемки исторического фильма? Уж не артиста ли я замочил? Хотя, где тогда камеры, режиссер и вся прочая киношная братия?
— Я из Ленинского района, — ответил я, благоразумно решив пока умолчать о том, что меня отстранили и о том, что я хожу с незарегистрированной пушкой.
— Из Заречья, что ли? — спросил усатый, переглянувшись с товарищами. — Что-то мы тебя там не видели? Ты новенький, что ли? А к нам как попал?
Так, что-то здесь не сходится. Какое такое Заречье? Чтобы такое придумать? С другой стороны, надо сказать правду, потом уже разбираться, как быть дальше.
— Так, проходил мимо, — ответил я и спохватился. — Хотя нет, почему мимо? Тут один человечек бегает, я за ним гнался. Кличка Борзой, он Илюху замочил. Я его успел ранить в руку.
Диковинно ряженые полицейские опять насторожились. Их тоже смущало мое странное несоответствие.
— Подожди, это такой щекастый урод? — спросил усатый. — Да, он же как раз и пристрелил Смольянинова и Турецкого. Появился непонятно откуда, сзади, тут же открыл огонь, сразу их — наповал! Вот сучонок! Это твой кадр был? Что же ты упустил его?
— Где он? — спросил я, поглядев в сторону убитых стрелков. — И кто эти люди? Вы наркобарыг брали, что ли?
Усатый опять переглянулся с напарниками и тут из переулка вышел еще один милиционер. Возрастом постарше всех присутствующих, далеко за тридцать, наверное. Строго поглядел на всех, мои собеседники тут же выпрямились и чуть ли не встали по стойке смирно.
— Лейтенант Юшков, доложите об итогах операции по ликвидации бандформирования!
Ого, это местное начальство. Высокий, кряжистый, плотный, багроволицый, под фуражкой виднеется лысина.
Усатый, стало быть, тот самый Юшков, вытянулся в струнку. Доложил о проведении операции по уничтожению банды Шрама. Из его слов следовало, что милиционеры окружили хату, на которой бандиты устроили тайник и предложили сдаться. Бандиты оказали сопротивление и открыли огонь.
— Товарищ майор, из семи участников банды нами были уничтожены трое. На помощь к ним пришел неизвестный преступник, которого преследовал… э-э, наш коллега из Ленинского района и застрелил Смольянинова и Турецкого. Наш коллега пришел нам помощь и предотвратил нападение еще одной группы бандитов с тыла.
Лысый майор поглядел на меня.
— Фамилия и звание?
Мне вытягиваться не надо. От занятий спортом и постоянной тяги штанги и гирь у меня и так получилась королевская осанка. К тому же, перед начальством я и так никогда не робел. Это еще и потому, наверное, что я всегда смотрел на него сверху вниз, а с этой позиции трудно перед кем-то лебезить.
— Лейтенант Ломов, товарищ майор, — ответил я. — Преследовал Борзова Петра по кличке Борзой. Ранил его в руку, но он все равно ушел.
Майор успокоился. Сердито поглядел на тела милиционеров.
— Тогда действуйте, Юшков. Чего тут лясы точите? Выставить оцепление, прочесать район. Эти сволочи далеко не ушли. Их еще можно догнать по горячим следам. И организуйте перевозку тел наших павших товарищей.
Милиционеры развили кипучую деятельность и я чуток помог им. В бараке неподалеку, с простреленными окнами, стенами и дверями имелся тайник с награбленным. Что удивительно, я не обнаружил там телевизоров или дорогих смартфонов.
