челюсть встает наместо.
— Я помню чудное мгновенье! — произношу во весь голос, не таясь. — Передо мной явилась ты!
Сзади в кустах раздаётся шорох и треск веток. Здесь есть кто-то ещё!
Я развернулся с саблей наголо. Готовый отразить любую атаку.
Я ожидал увидеть что угодно, но только не это. Из зарослей низкого кустарника, сплошной стеной растущего метрах в десяти от костра, покачиваясь вышла тощая девушка. Она молча сделала несколько шагов в моём направлении, покачнулась и беззвучно осела на траву.
Будучи джентльменом в любой ситуации, я кинулся ей на помощь, даже слабо представляя, что случилось.
Подбежал как раз вовремя, чтобы не дать ей завалиться на бок. Поддержал за руку. Какая же она худая!
Девчонка с каким-то странным выражением больших бледно-зелёных глаз не мигая смотрела на меня. В неверном свете пламени цвет радужки я мог и не разглядеть, но вот выражение считывал совершенно четко. Так смотрят на близкого человека, которого думали, что потеряли, но вдруг оказалось это не так. При том, что девушка мне была совершенно незнакома. Всё это порядком озадачило меня.
Я вдруг понял, что молчание как-то уж больно затянулось.
— Привет, — тихо поздоровался я. — Ты в порядке?
Девчонка быстро закивала, потом поднесла руку ко рту и что-то оттуда достав, сжала в кулаке.
— Все в порядке, Никита Васильевич.
Я хотел возразить, что я Валерьевич, но не успел, девушка бросилась мне в ноги и крепко обняв в районе коленей, быстро запричитала:
— Они всех убили! Вашего батюшку и матушку! Я хотела помешать, но не смела ослушаться. Я видела, как они… — девчонка всхлипнула и затряслась в рыданиях.
Я смотрел на неё сверху, стоя как истукан и ничего не понимая. Нужно было быстрее уходить отсюда, потому как наверняка те трое не единственные, но я стоял и смотрел…
Тугая русая коса подрагивала в такт хрупким девичьим плечам. Нужно было что-то делать, но я пока даже не мог понять, что происходит.
Странным было всё: начиная с того, что мои ноги снова ходили и заканчивая хоть и моим именем, но чужим отчеством. А про непонятных мужиков в старинных нарядах, устроивших тут массовое сожжение трупов, и вообще сказать нечего.
Я наклонился и погладил девушку по голове, стараясь успокоить.
— Всё хорошо, успокойся. Ты ни в чем ни виновата, — я попытался утешить девушку. — Расскажи, что произошло.
Девчонка перестала всхлипывать и снова взглянула на меня. Глаза на чуть вытянутом лице со впалыми щеками были точно бледно-зелёного цвета. Теперь я рассмотрел это отчетливо.
— Вы ничего не помните, господин?
«Час от часу не легче! Господин?» — пронеслось в голове.
— Кажется я ударился головой, — ответил я, оправдываясь, машинально потрогав голову левой рукой. В правой все ещё была сабля.
— Вас оглоблей саданули. Не удивительно что всё смешалось.
Девушка перестала плакать и чуть наклонилась вперёд, опершись на руки. Я только сейчас заметил, что на ней какое-то замызганное однотонное платье простого покроя. Ворот был разорван чуть ли ни до живота и сквозь образовавшуюся прореху виднелись маленькие острые груди с крохотными сосками.
Мне стало как-то неудобно, и я отвел взгляд посмотрев ниже. Подол платья весь перемазанный в земле тоже не отличался целостностью. Из-под этого грязного недоразумения торчали тощие босые ноги. Стопы, перемазанные в земле, оказались миниатюрными и узкими.
Бедолагу трясло, несмотря на то что на улице лето. Хотя чего удивительного, когда тут такое происходит.
Заметив мой взгляд, девушка подтянула ноги под себя.
— Рассказывай, — сглотнув комок, вставший в горле, сказал я.
— Вы помните, как на дом напали?
Я зачем-то кивнул, хотя ничего подобного не помнил, но понимал, что с какой-то отправной точки начинать нужно.
Да и ей, похоже, нужно было выговориться.
— В дом ворвались, выбив двери. Ваш батюшка был в столовой с матушкой. Ужинали. Я прислуживала, так как Машка была занята на кухне. Кажется, Василий Семенович сразу понял, что происходит, потому что крикнул вашей матушке что это люди Корсакова. Велел найти вас и убегать из дому. Она так и сделала. Выскочила из столовой и сразу рванула в вашу комнату. Меня он сначала хотел отослать вместе с прислугой, но потом сказал: «Лушка, подойди ко мне. У меня для тебя задание». Я сразу и не сообразила, что делать, запаниковала, заметалась. Он мне и отвесил подзатыльник, — девушка всхлипнула и продолжила: — Ваш батюшка отдал мне это, — она протянула сжатый до сих пор кулак в мою сторону и разжала пальцы.
На грязной ладони лежало что-то похожее на рыбью чешуйку зеленоватого цвета размером с пятирублевую монету. Изогнутый край утончался и заострялся, становясь чуть ребристым. Другая сторона наоборот была толще и имела в центре отверстие, куда был продернут черный шнурок.
Я смотрел на предмет в ладони Лушки и не мог понять, что это. Мое внутреннее чутьё подсказывало, что вещь очень ценная, но никаких ассоциаций в голове не возникало.
Девушка едва заметно протянула ладонь в мою сторону, словно предлагая мне взять предмет.
Я наклонился и осторожно поднял его за заслюнявленный шнурок. Было похоже, что это какая-то подвеска или медальон: что-то, что принято носить на шее. Размер шнурка был подходящим.
Видимо, Лушка заметила мои колебания и удивление, отчего заговорила раньше, чем я успел задать хоть какой-то вопрос.
— Батюшка ваш, обычно носил его на шее. Это символ Рода. Чешуйка Горного Змея. Неужели не помните?
— Помню, — как-то на автомате соврал я. — Просто удивлен почему он отдал его тебе.
— Мне кажется, он понял, что не справится с напавшими, — произнесла девчонка и снова заплакала. — Он сказал мне беречь его больше жизни. Найти вас с матушкой и передать. Я побежала искать, а в столовую ворвались наемники. Счёту я не обучена, но успела заметить столько: — Лушка немного задумалась, а потом протянула мне обе ладони с растопыренными пальцами.
— Десять?
Девушка неуверенно кивнула.
— Может больше. Я испугалась. И вас искать было нужно. Батюшка ваш строго-настрого наказал.
— А дальше что было?
— С Василием Семеновичем?
— Да.
— Не знаю, — тихо произнесла девушка и снова всхлипнула. — Я за вами бежала. Видела, как вы с матушкой из дома выскочили и в лес бросились. А за вами толпа преследователей. Наверное, столько же, сколько в столовой было. Они вас догнали. Вы с матушкой хорошо отбивались, но их было много. Я хотела выскочить на помощь, когда подбежала, но меня поймали. Кто-то, наверное, заметил, как я за вами из дома метнулась. Завалили меня. Едва успела в рот сунуть, — Лушка кивнула на болтающийся в моей руке медальон.
— Зачем в рот? — удивился я.
— Знала, что насильничать станут. А там и не найдут, и зубы стиснуть смогу, чтобы не кричать.
Я удивленно уставился на девчонку.
— Мужикам нравится, когда баба кричит. Это их подзадоривает, а так весь запал быстрее проходит. Обычно, — отрешённо добавила Лушка.
— Обычно⁈ — гнев вспыхнул и отошёл.
Что я знал об этом месте или мире? А то, что я не у себя дома теперь было ясно, как день. Как такое могло вообще случиться? Несмотря на то, что вопросов было много, я понимал: не этой тощей девчонке на них отвечать. Она и так пострадала за кого-то другого. Нет, её преданность Роду похвальна.
А кстати, кто я теперь? И как моя фамилия? Я как-то довольно быстро вжился в это тело. Принял правила игры. Стал ассоциировать себя с тем, в ком оказался.
Может быть, это потеря близких людей так сближает? Не знаю. Но одно я понимал точно: говорить, что я не тот, кого она знает, сейчас нельзя. Нельзя упустить пока единственный мой источник информации здесь. Да и для неё будет тяжело узнать, что все её близкие умерли.
Я оглянулся на разгоревшийся в полную силу костер.
— Матушка там? — спросил я и понял, что к горлу подступили слёзы. С чего бы?
— Да, господин. И батюшка тоже. Они принесли его тело вместе ещё с несколькими.
— Кто ещё?
— Я видела троих из вашей охраны и, кажется, дворецкого с экономкой.
Я подумал, что вокруг ещё могут бродить те, кто напал на дом.
— Лушка, в округе кто-то ещё из нападавших есть?
— Нет, Никита Васильевич, все в дом ушли. Только эти четверо остались.
— Четверо⁈ — я собрался и начал оглядываться. — Где четвертый?
— В кустах лежит, — как-то слишком спокойно произнесла девушка. После всех её эмоциональных рассказов
