жизни не держала ничего тяжелее и опаснее перьевой ручки. Но вот взгляд и манера держаться утверждали совершенно иное. Даже не будь эпизода с впечатанным в стену кретином, Сир счёл бы девчонку опасной. Явно кто-то из иной лиги.
Вряд ли клановая убийца, но, вероятно, кто-то близкий.
— Тебе лучше этого не знать, Сир. Как говорится в одной из религиозных книг: «многие знания — многие печали». Да и не задержусь я здесь. Максимум — несколько дней, — не услышать в этом пожелании не лезть в свои дела не слишком тонкого намёка на предупреждение не смог бы лишь дурак.
— Фильтруй базар, девка! — процедил решивший вступиться за «честь босса» Шрам — слишком отбитый, чтобы бояться… или слишком тупой.
Заткнув подчинённого единственным взглядом, Сирнан продолжил:
— Я тебя понял. И хочу сказать, что мне не нужны здесь лишние беспорядки, понимаешь меня, Куроме?
Пусть Сирнан и не желал связываться с этой опасной и непонятной особой, которая явно ни разу не попадала в камеру, но при том вела себя так, словно оказалась просто в гостях у неприятного соседа. Однако же положение обязывало сохранить лицо, хотя бы формально заставив ту сделать какую-либо уступку.
Брюнетка кивнула.
— Я тоже не люблю лишний шум и стараюсь избегать ненужных конфликтов. Обещаю, что не стану задираться первой.
Мужчина внутренне выдохнул — адекватная и понимает что к чему. Он до последнего сомневался. Эта Куроме по виду всё ж таки малолетка, а сопляки и соплюхи часто склонны к выбрыкам. Особенно когда чуют за собой силу.
— И у меня есть просьба: я хочу получить место рядом с окном, но не хочу поднимать хлопотную шумиху. Это можно как-то решить?
— Всё можно, — хитро усмехнулся Сир. — Но в этом проклятом городе чудеса бесплатно не появляются.
— Столица — не самое плохое место из тех, что я видела, — отзеркалила улыбку новая постоялица Центральной Имперской Тюрьмы. — По крайней мере, здесь есть место надежде, которую, она, по поверьям, пожирает. Что до платных чудес… как насчёт пятнадцати аргов в сутки? Двухъярусная тюремная койка по цене не самого плохого гостиничного номера. Предоплата на трое суток, — в девичьих пальцах блеснул жёлтым отсветом непонятно откуда материализовавшийся золотой аурей.
— Как джентльмен может отказать юной леди? — проявил нарочито неуклюжую галантность Сирнан.
— Шрам, Шило, организуйте выселение, — Сир кивнул в сторону второго зарешеченного проёма, где тоже располагались спальные места.
— Не желаете погостить в моих владениях, — взмах рукой обозначил застеленный относительно чистым покрывалом лежак, — и, пока мои люди всё подготовят, выпить стаканчик чаю?
— Почему бы и нет? — приняла его игру девушка. — Никогда не пивала чай в таком месте. Я вижу, вы не чужды печатных новостей. Не подскажите что интересного происходило в Столице за последние пару месяцев моего отсутствия?
— Отчего не подсказать?
Битый жизнью бандитский бригадир и юная государственная убийца вели свою почти светскую беседу, не обращая внимания на обстановку, взгляды, возмущённые вопли выселяемых, а затем и звуки короткой схватки.
* * *
— Сир, гадом буду, эта мелкая сука из имперских! Подстилка прогнившей верхушки! — тем же вечером, тихо (не дай боги, обсуждаемая услышит!), но экспрессивно шептал ему Мэтт, который возглавлял фракцию политических. — Мне записку передали. Тот человек лажи гнать не будет. Ты же сам видел, как Пидор с подпидорками перед ней чуть не на задних лапках танцевали! Кончать её надо, пока не перевели! — с огнём в глазах горячечно шептал революционер. — Это наш шанс отомстить имперской гадине!
— Это ваш шанс сдохнуть, — сквозь зубы сплюнул Сирнан. — Вы видели, как она двигается? Она порвёт вас, как гончая выводок котят. И что-то я не слыхал о таких легавых малявках. Уж не гонишь ли ты мне, Мэтти, фуфло? Под молотки, сучара, подвести захотел? — обманчиво ласково поинтересовался Сир.
На самом деле мужчина допускал, что его собеседник говорит правду. Но это ничего не меняло. Связываться с мутной малолетней воительницей не хотелось. И не только из-за возможных потерь.
Просто если слова Мэтта — лажа, то Сир ни за что — то есть даром, материально его заинтересовать никто не пытался — положит своих бойцов. А если революционер прав, то Сир опять же положит своих, а «в награду» получит большую вонючую кучу проблем с мстительными держимордами начальника всея столичной полиции. Демон Огр если чем и славился, то отнюдь не всепрощением.
Или, если это шпионка, смотрящего возьмёт за жопу разведка.
На что этот идиот вообще рассчитывал, подходя с такими предложениями? На то, что жёсткое сердце старого циничного бандита вспыхнет революционным, блядь, огнём жертвенности?!
Тем временем собеседник, витая в своих фантазиях, продолжал молоть языком. И как его такого раньше не прихватили? Или с воли передали не только письмецо, и правдоборец успел закинуться? Сир пригляделся к физиономии Мэтта. Слишком темно, чтобы сказать точно. Но раньше он за метлой следил значительно тщательнее.
Нет, с этими Сиру точно не по пути.
— Ткнуть ножичком снизу между досок, пока спит — и нет человечка, — тем временем продолжал страдать словесным недержанием неприятный ему сокамерник. — Есть у меня умельцы. Баба, мужик, воитель или кто там ещё — ножичку без разницы, — оскалился Мэтт. — Если робеешь, бандит, тогда не мешай. Мои сами всё спроворят. Постой в сторонке и других придержи, чтоб не лезли, значит.
— Ты меня на понт не бери, революционная харя, — нащупав спрятанное в рукаве лезвие и недобро прищурив глаза, зло ответил Сир. — Свою шоблу брать будешь!
Развивать конфликт он, впрочем, не стал. Пускай революционеров и меньше, но их костяк являлся достаточно сплочённым образованием напрочь отмороженных и довольно умелых в своём деле головорезов. Задавить-то он их задавит, но вот удержать власть с хорошо если ополовиненным числом собственных шестёрок… Нет.
Раз такие идейные — пусть сами убиваются об девчонку, неважно, из клановых она или из имперцев.
— Я тебе не сопливый молокосос с пропагандонским говном в стухшей от наркоты башке, — продолжил окончательно утвердившийся в своей позиции криминальный авторитет. — Я — деловой человек, и за красивые слова вписываться в блудняк не стану. Столько золота, чтоб я со своими передумал, у вас, голозадых горлопанов, нет и не будет. А теперь — проваливай. Считай, что я тебя не слышал.
Пытаться осуществить свои планы той же ночью
