— Будешь Маруся?
Девочка повернула голову и кивнула. Бледно-восковое лицо ее искажал косой рваный шрам, тонкие губы разошлись в оскале, обнажив два ряда длинных и острых зубов. Нижней части подбородка у нее и вовсе не было, и позвоночная кость алебастрово белела сквозь зияющую дыру.
— Эммм… в-вот и с-славненько, — охнул Енох.
Глава 2
— Ты в этом точно уверен? — я очумело посмотрел на чёртового Еноха, — что-то я в сомнениях…
— Ты у нас главный, вот ты и решай! Не надо на меня перекладывать! — сварливо выкрутился Енох и заторопился куда-то, по одному лишь ему понятному делу.
А я остался во дворе с Марусей. Между прочим, наедине. И, между прочим — в странной деревне, где недавно совершили ритуальное убийство шести человек. Причём не просто человек, а ответственных товарищей.
Я посмотрел на Марусю. Маруся посмотрела на меня. Меня аж прошиб пот и зазнобило.
— Ну пойдём, что ли… — промямлил я непослушными губами, в надежде, что ну а вдруг она где-то по дороге потеряется.
Маруся кивнула. При этом отсутствующая часть подбородка полыхнула перламутрово-белым. Я поёжился и оглянулся. Гадского Еноха и след простыл.
— Спросить тебя, кто ты и что ты здесь делаешь бессмысленно, да? — спросил я Марусю.
Она повернула ко мне лицо. Тонкие острые зубы ощерились в оскале (улыбкой назвать это язык не поворачивается).
— Ну, ладно, — сказал я, про себя костеря Еноха на все лады. — Пока пошли, а дальше будет видно…
Маруся схватила куклу и сильно прижала к себе. Затем она спрыгнула с забора на землю. Выглядело это так, словно сверху сбросили мешок цемента (я потом посмотрел, там, на земле была вмятина, словно точно мешок с цементом со всей дури швырнули наземь).
Но маленькая девочка, даже пусть и такая, не может столько весить!
Маруся не дала мне времени на раздумья и бодро пошагала вперёд, только косички взметнулись. Я, соответственно, поплёлся сзади.
— Ну, где вы столько ходите! — набросился на меня истосковавшийся по живому общению Моня. — Сколько вас ждать можно⁈ Бросили тут меня с мертве…
Он осёкся на полуслове, внезапно узрев Марусю.
— К-кто эт-то? — выдавил он из себя.
— Да это Енох тут по случаю подружкой обзавёлся, — тут же наябедничал я и не удержался от сарказма. — Видимо, удочерить хочет.
— Почему сразу Енох⁈ Чуть что, там Енох! — сварливо маякнул прямо в воздухе передо мной Енох и тут же исчез.
Повисла тяжелая пауза.
Точнее для нас она была тяжелая, так как девочка стояла и с любопытством рассматривала натюрморт из мертвецов в круге. Ноздри её при этом хищно раздувались.
— К-как тебя з-зовут, девочка? — выдавил из себя Моня, внезапно решив поиграть в воспитанность.
— Ми-ми, — довольно членораздельно ответила Маруся и с гордостью посмотрела на меня.
— Молодец, — похвалил я.
Маруся, или как она себя сама назвала, Мими, одобрительно кивнула и переключила внимание на мертвецов в круге. Глаза её при этом загорелись красным и замерцали, примерно, как Енох в волнении.
— Даже и не думай, — на всякий случай сказал я ей. — Иначе наши пути разойдутся. Если ты хочешь идти с нами, то будешь выполнять общие правила и мои приказы.
Мими внимательно посмотрела на меня. Безэмоционально.
— Пойми, Мими, я никого возле себя не удерживаю, и ничего не заставляю. Но если кто-то решил идти со мной, то он прежде всего должен делать то, что я скажу.
Мими продолжала пристально на меня смотреть.
— Так что сама делай выбор. Или ты с нами и подчиняешься общим правилам, или мы расходимся, и дальше каждый сам за себя.
Мими задумчиво рассматривала меня, склонив голову набок. Под этим взглядом я аж взмок.
Наконец, очевидно, приняв для себя какое-то только одной ей понятное решение, Мими кивнула и сказала:
— Ы!
— Это означает согласие? — на всякий случай решил уточнить я.
— Ы! — настойчиво повторила Мими и потеряла ко мне интерес, переключившись на чашу с рыбой. Заключалось это в том, что она, пьяно покачиваясь, бродила вокруг ритуального круга и, хищно раздувая ноздри, принюхивалась к чаше с дохлой рыбой.
— Ты вилы взял? — тут же влез Моня, бросая на неё опасливые взгляды.
— Какие там вилы! — возмутился я, — чёртов Енох сбежал, сбросив на меня Мими.
— Кто бы сомневался, — ядовито хихикнул Моня.
— Между прочим, я бы попросил! — возмущённо проревел Енох, появляясь прямо из воздуха. — И за спиной обсуждать — это признак невоспитанности…
— Енох, — мстительно перебил я его словоизлияния. — Проведи Мими инструктаж, как тут у нас и что. Теперь мы с Моней сходим за вилами. И не отходи отсюда никуда!
Моня довольно захохотал, Енох что-то сварливо пробурчал, что, очевидно, означало крайнюю степень негодования, но я его слушать не стал, ибо это будет надолго.
Мы с Моней вернулись в деревню.
— Здесь все дома пустые, — пояснил я ему. — Люди исчезли, скот с хлевов исчез. Даже следов на земле нету. Только еда в печи горячая осталась и сено свежее в хлеву.
— Этого не может быть, — растерянно вякнул Моня.
— Согласен, — подтвердил я, — но это именно так и есть.
— Они не могли просто взять и испариться.
— Да? — я аж остановился и скептически посмотрел на Моню, — тогда что здесь произошло, по-твоему?
— Ну, я не знаю, — дипломатично увильнул Моня, — ты у нас главный, ты и решай.
— А на что оно мне? — задал резонный вопрос я.
— А зачем ты тогда всё это затеял?
— Возьму вилы, заберу чашу и камни и свалю отсюда.
— А Гудкову что скажешь?
— Ну… что они мертвы… — пожал плечами я.
— И он сразу же возьмёт и тебе поверит, да? — язвительно хмыкнул Моня.
Меня аж досада взяла. Как ни крути, а он прав, Гудков мне не поверит. Более того, зная Зубатова, вполне могу допустить, что эти убийства могут повесить и на меня. А если и не сами убийства, так то, что бросил трупы здесь.
Чёрт! Куда не кинь — всюду засада.
И что делать?
Решение возникло, как ни странно, в момент, когда я выбирал вилы среди наваленных скопом инструментов в одном из сараев.
— Вот эти бери! — одобрил мой выбор Моня, — у них ручка длиннее и крепче.
Я взял вилы и, на всякий случай прихватил топор.
И тут появилась Мими.
Сонно щурясь на солнце, она подошла к нам почти вплотную, так, что Моня, тоненько взвизгнув, растворился в воздухе.
И этот гад бросил.
— Ну, что тебе? — нелюбезно спросил я. Спросил, внутренне замирая. Но подавать вид, что я опасаюсь, было неправильно. Нужно сразу продемонстрировать, кто в стае главный, иначе пойдет разброд и шатание, а я этого допустить не могу.
— Ы! — сказала Мими.
— Я тебя не понимаю, — пожал плечами я.
— Ы! — настойчиво повторила Мими и поманила меня пальчиком.
Ну ладно, пойдём поглядим.
Я вышел со двора на улицу. Мими пошла вперёд, а я опять поплёлся следом.
На окраине деревни она показала на слабо накатанную дорогу:
— Ы! — сказала она и показала пальцем куда-то вдаль.
Я посмотрел в ту сторону. Но сколько я бы не прищуривался, проклятое солнце слепило глаза и рассмотреть, что там за «ы», не представлялось возможности.
— Дым, — сказал материализовавшийся сзади Моня.
От неожиданности я чуть не подпрыгнул.
— Тише ты! Так и до инфаркта довести можно! — рассерженно прошипел я.
— Дым от печи. Не костёр, а дым. Там изба, или избы, — повторил Моня, которому солнечные блики совершенно не мешали.
— Ты хочешь сказать, там деревня? — переспросил я.
— Именно так, может, просто пятихатка на отшибе, но избы там точно есть и они сейчас топятся, — сказал Моня, а Мими согласно кивнула.
— Так, — глубокомысленно сказал я, думая, а зачем мне эта деревня.
— Там можно попросить телегу и лошадь, — подсказал Моня, поняв, что я зависаю, — и перевезти трупы в город. Как доказательство. Иначе Гудков тебя сожрёт.
— Понятно, — но я таки решил сперва вернуться и забрать чашу и камни, раз Енох говорит. Авось потом пригодится всё это.
