— Морозов! — наконец, окликнул меня из окна начальник. — Ты где ходишь? Это ты только сейчас на работу соизволил явиться?
— Работал ночью, Петр Петрович, зайду, доложу.
— Ладно, — отмахнулся тот. — Предупреждай в следующий раз.
И убрался из окошка, ловко пульнув окурок в бурьян у забора.
Я подошел к своему строению, увидел, что дверь не заперта. Рука почему-то сама нащупала то место на поясе, где должна была висеть кобура. Никогда не было такой привычки, а сейчас вот здрасьте.
Но пистолета, естественно, не было, я его сдал еще ночью. Он у меня был не на постоянном ношении, хотя в свете последних событий, думаю, надо бы разрешение выбить на постоянку. Но там тоже заморочек много, сейф нужен. А я в общаге живу. Да и на испытательном — нет, нет, не дадут.
Постоял, подумал, кто там ко мне вломился, потом понял, что, наверное, свои — среди бела дня враги в ментовку не придут.
Дернул дверь и вошел…
Глава 2
— Привет, Сан Саныч! — воскликнул Серый. — Долго спишь! А я Мухтара покормил, вольер почистил.
Я и забыл, что дал Серому ключ от кабинета, на тот случай, если вдруг я не приду вовремя (как сегодня) — чтобы он занимался собакой.
— Молодец! — похвалил я. — Как там сестра? Не спалила тебя, что поздно вечером отсутствовал?
— Э-э! Еще как спалила, — вздохнул паренек. — Понимаешь, какой закон подлости — как дома сижу, так в комнату ко мне в жизни не зайдет, как отлучился — ей понадобилось вдруг фломастеры взять на ночь глядя. Как чувствовала…
Он скорчил гримасу досады.
— Сильно ругалась? — уточнил я. — Ты нас не выдал?
— Не выдал, конечно, сказал, что с пацанами на стройку в войнушку играть бегал. Днем там рабочие — не сунешься. Разозлилась! Даже тапком меня хотела отходить по заднице, но я не дался, не маленький уже, тапок выхватил — и в форточку его.
Я присвистнул.
— Суровая у тебя сеструха, и тапок жалко.
— Да он дырявый был, второй целый дома лежит. В общем, сейчас мы с ней не разговариваем. То есть, взаимно.
Обиделся Андрей на заботу.
— Хреново, надо бы помириться.
— Да заколебала она.
— За тебя беспокоится…
— Ага, так беспокоится, что за тапок хватается. Думает, что я балбес и на все мне пофиг.
— А ты не балбес? — прищурился я.
— Балбес, конечно, — честно выдал Серый, — но не на всё пофиг. Хотя есть вещи, которые меня абсолютно не интересуют. Вот другие пацаны, к примеру, на речке, на рыбалке пропадают, или черешню хорькуют с дач, гудрон на стройке жуют, в ножички играют, по помойкам «клад» ищут, а мне как-то совсем не интересно это. Детский сад, блин… Ну я понимаю, если еще дымовуху смастерить или бомбочку из карбида. Но тоже уже надоело…
Он вздохнул. Ну прямо Онегин местного разлива, всё уже в этой жизни видал.
— Вот как? И что же тебе интересно? — спросил я, а про себя подумал, что вообще-то быстро взрослеет Серый. Главное, чтобы не в то русло не ушел…
— Как что? Вот в ментовке, то есть в милиции у вас тут, мне шибко интересно! И с Мухтаром возиться тоже. Я тут подумал, Сан Саныч, — парень опустил глаза, будто стыдился того, что будет говорить дальше. — Я это… ну… согласен стать ментом… Ну, то есть не совсем ментом, а кинологом.
— Кинолог — это совсем мент. Прям настоящий-пренастоящий.
— Ладно, чего уж теперь… — шмыгнул носом Серый. — Школу придется заканчивать.
— Ха! Погоди… А ты что? Не хотел и школу заканчивать? — насторожился я.
— Да, думал… Годик еще перекантоваться в восьмом классе и в ПТУ пойти. В школе книжки неинтересные задают читать.
— Нет уж. Придется тебе десять классов заканчивать, — авторитетно заявил я, хотя доподлинно не знал, где учат на кинологов и после какого класса.
Но все же эта должность, по крайне мере, сейчас, в семидесятые, не офицерская. Тям у Серого есть, это видно и сейчас, и по прошлой-будущей жизни. Его уровень вообще-то и повыше будет, чем простой кинолог. Выучиться ему надо…
Сам того не замечая, вдруг мысленно я и себе планку задал. До этого момента как-то особо не задумывался — пересижу собачником оставшихся два года и свинчу на вольные хлеба. А теперь? А что, если и эти два года использовать с пользой? Можно как-то по службе продвинуться… Чего время терять?
Я напряг мозги и попытался ковырнуть память Сашка, уж он-то должен разбираться в ментовских передвижках по вертикали, как-никак закончил высшее ведомственное. Но в памяти всплыли (от Сашка, или, может, я и сам это знал) лишь такие перспективы.
В милиции все зависит от должности. Если ты следователь или инспектор розыска, то выше старшего инспектора тебе не подняться. Можно вообще всю жизнь просидеть на должности старшего инспектора. Чтобы пробиться наверх — это нужно стать начальником подразделения. Например, того же следствия или уголовного розыска. Но у нас в Зарыбинске горотдел небольшой, и начальников подразделений совсем нет. Есть только Кулебякин — начальник всего-всего разношерстного отдела. Получается, что если мне приспичит двигаться дальше, то это уже в область нужно. Ну нет, не согласен… Оставить Мухтара? Но, как ни крути, в Зарыбинске мне роста нет, разве что, если только Кулебякин на пенсию уйдет. Опять же, там много претендентов на его кресло — Антошенька, например. Кто поставит начальником простого кинолога? От таких мыслей я пришел к выводу, что карьеру мента в этой жизни мне делать пока совсем не хочется, да и возможности нет. Но червячок засел. Семечко проросло. Комарик укусил…
Все эти мысли пронеслись буквально за несколько секунд, и я продолжил разговор:
— Сестра-то что, больше про Мухтара не спрашивала?
— Не-а, говорю, же — разругались вдрызг. Ни про что и не спрашивала.
— Надо, значит, чтобы она знала, что тебе не все равно, что некоторые важные в жизни вещи ты ценишь, — задумчиво пробормотал я. — Ты же сам бы хотел, чтобы она в тебе разглядела, — я поводил рукой, как будто в живот к нему залез, — вот это вот. Нужно дать ей понять это…
Андрей только фыркнул.
— Как? Ты опять придешь и замолвишь за меня словечко? — Серый вопросительно чесал нос. — Вот только сеструха почему-то начинает дергаться, когда тебя видит. Будто суеверная и черного кота увидала. Ты же ей ничего плохого не делал, Сан Саныч.
— Нет, конечно, женщинам я делаю только хорошее, — я постарался ухмыльнуться, как самый обычный человек, который ничего такого ни про кого не знает.
— Вот и я не пойму, чего она так?
— Переубедим ее… Я про тебя, имею в виду… — я задумался и принялся искать взглядом непонятно что. — Но тут надо что-то поавторитетнее моих слов… О!.. Придумал! Мы тебе благодарность от начальника ГОВД выпишем. Или грамоту. Похвальный лист? Диплом? Как там это называется? Грамота, скорее всего…
— Грамоту? — сверкнул глазенками парень. — Ух ты! У меня пока нет ни одной грамоты. Класс! Ну, то есть, ей понравится. У нее лично много грамот.
Он поскреб макушку, чуть поразмышлял и, немного сникнув, спросил:
— А за что грамоту? За просто так? Это же не по-настоящему… Неинтересно.
— Как это не по-настоящему? — стал загибать я пальцы на руке. — Ты осуществляешь кормление служебно-розыскной собаки — раз, помогаешь с ведением документации — два! Чего смотришь? Да, да, помогаешь с бумажками! Табличку с рационом ты же составлял? Во-от… В отсутствие инспектора-кинолога выполняешь его обязанности на базе, так сказать, как сегодня, например, это — три. Ну и помогаешь в дрессировке и натаскивании Мухтара, вернее, будешь помогать, как договорились — след мы так еще и не проложили, но авансом зачтем — и это четыре. При таком раскладе ты не только грамоту заслужил. Тебе медаль положена.
Тут я, конечно, немного загнул. Это на меня частые беседы с начальством так плохо влияют. Но это сработало.
— Ого… — восторженно пробормотал Серый. — Лучше грамоту, я ее на стену повешу. Вот сеструха гордиться мной будет. А долго ждать эту грамоту?
— Недолго, сиди здесь. Я скоро, все разузнаю и вернусь… Читай пока книжку по дрессировке.
