лайнеры, ярко раскрашенные в разные цвета, с висящими под крыльями толстенькими бочонками турбовентиляторных двигателей. А под ними, примерно в полутора километрах дальше, над водой, выписывал круги маленький ярко-оранжевый с синей полосой на борту вертолётик, словно сошедший с экрана какого-то заграничного фильма — на месте хвостового пропеллера, у него было массивное широкое кольцо, в котором что-то мерцало, а привычные шасси заменяла пара загнутых вверх лыж.
Мимо «Штральзунда», негромко тарахтящего своим дизельком, пролетел, разведя волну, ещё один катер, на этот раз более привычного облика, напоминающий знакомые «Казанки» — только, кажется, с пластиковым корпусом. Подвесников у него на транце было аж два, судя по звуку и по тому, как вышел весь катерок, опираясь на одни винты, чрезвычайно мощных. На носу, синим по белому, было написано — «Клязьминец-12». В кокпите его было двое — парень, дочерна загорелый, в плавках почему-то камуфляжной расцветки, и девушка в крайне экономном купальнике. Я помахал им рукой, девушка ответила мне ослепительной улыбкой и приветственным жестом.
Ну что ж, вот я и дома?
—…у нас три два варианта, растолковывал мне мастер Валу. Первый: я самолично провожу тебя до твоего мира и прослежу, чтобы ни на входе на Фарватер, ни на нём самом, ни на выходе с него, не случилось ничего непредвиденного. Но в этом случае, тебе придётся отдать мне своё судно, вряд ли в том месте, которое ты выбрал, я смогу достаточно незаметно и безопасно завладеть другим. Второй же вариант таков: проводить тебя на «Квадранте» а потом поскорее уйти, предоставив собственной судьбе, кажется мне несколько… рискованным.
Я кивнул — глупо было бы спорить с опытным Лоцманом. Конечно, Клязьминское водохранилище вблизи Долгопрудного — не самая маленькая из подмосковных акваторий, там хватает достаточно крупных судов, тех же самоходных барж или прогулочных теплоходиков — а всё же совершать там манёвры на самой натуральной бригантине будет, пожалуй, опрометчиво. Кто его знает, какие у них, в первой четверти двадцать первого века порядки и насколько бдительно несёт службу речная милиция — но внезапное, буквально из ничего, появление такого судна, да ещё и извергающего из трубы самый натуральный угольный дым, вряд ли останется незамеченным. Нет, «Квадрант», конечно, уйдёт без помех — долго ли развернуться и сделать дугу вокруг маячного буя, ориентируясь на который мы намеревались выйти в нужную точку акватории? — но я-то со «Штральзундом» останусь, и к нам наверняка возникнут вопросы. И первое же требование предъявить документы продемонстрирует представителям властей (как бы они тут не назывались) что и документы на судно, мой паспорт и судоводительские бумажки выданы три десятка лет назад и неизвестно ещё, соответствуют ли принятым здесь стандартам? Скорее всего, они безнадёжно устарели — и объясняться по этому поводу придётся не на палубе дорки а в неуютном помещении, обитатели которого все, как один, носят униформу, а окна по странному капризу архитектора снабжены решётками.
— Кстати, а в тот, прошлый раз как вы попали на Белое море, не секрет? — не удержался я от вопроса.
— Секрет… пока. — буркнул Валуэр. Расспросами я его достал конкретно, но он воздерживался от совсем уж резких ответов. — Может, когда-нибудь и расскажу, но, извини, не сейчас.
— Ладно… я пожал плечами. — с первыми двумя вариантами ясно. А каков третий?
Не то, чтобы я совсем не догадывался, что услышу в ответ — но слова эти должны были прозвучать.
— Я могу настроить астролябию для перехода на твою Землю, и ты всё сделаешь сам — как сделал это с подачи этой мерзавки Дары. Да, это несколько рискованно, случись что, и ты попросту не будешь знать, что делать. Но я ведь не зря говорил про врождённые способности, и даже то, как ты добрался до мира Трёх Лун, а потом сумел, хоть и не имея такого намерения, подать сигнал — это, знаешь ли, дорогого стоит!
— Полагаете, мастер Валу, справлюсь?
— Если я заранее поколдую с астролябией — то почему бы и нет? Возможны, конечно, неизбежные на море случайности, но это уж как водится…
Выбор места поверг Валуэра в недоумение. 'Это же посреди материка! — сказал он, изучив развёрнутый на нужной странице атлас Подмосковья. — Наверняка полно судов, лодок, просто зевак по берегам — ты что, неприятностей ищешь, сразу, с первых же шагов?
В его словах была своя правда, но я всё же настоял на своём. Не объяснять же ему, что этот конкретный участок акватории, где в числе множества яхт-клубов, базируется ещё и парусная секция МФТИ — почти идеальное место, чтобы затеряться такому специфическому судёнышку, как мой «Штральзунд»? И, что, оказавшись, по сути, в чужом, малознакомом мире на том же Белом море, откуда Валуэр достаточно бесцеремонно меня вытащил, я со своей доркой буду, как на ладони. А ведь придётся ещё и добираться до цивилизации, а потом ехать в Москву, где у меня есть — были тридцать лет назад! — хоть какие-то зацепки, а как это сделать, не имея ни надёжных документов, ни денег? Конечно, в ящичке, в каюте имеется жиденькая пачка двадцати- пятидесяти- и стодолларовых купюр, да и некоторое количество рублей тоже — но где гарантия, что за эти тридцать лет в родимом Отечестве не сменили раза три денежные знаки, имеющие хождение? Пускаться же на обмен валюты, да ещё и, не бай Бог, браться за реализацию золота и драгоценностей, и всё это, имея в кармане советского ещё образца паспорт, согласно которому мне уже шестьдесят лет, а вовсе не мои биологические двадцать восемь — означает вернейшим образом нарываться на крупные неприятности…
— Но… — я помедлил, обдумывая в который уже раз, этот третий и, вероятно, самый реальный в моём положении вариант. — ведь тогда астролябия останется у меня? Раз вас не будет здесь, чтобы забрать её с собой…
— Верно. — согласился он. — И об этом нам с тобой тоже стоит поговорить.
Он извлёк из поясной сумочки астролябию положил её на стол. Некоторое время любовался точными, тонкой работы лимбами и прочими частями механизма. Даже если не знать, какое чудодейственные функции выполняет это устройство — оно всё равно вызывает восхищение талантом и безупречностью работы неведомого мастера.
Звякнул металл. На стол рядом с первой легла вторая астролябия, и по некоторым признакам я узнал в ней прибор, вручённый мне Дарой перед идиотским (чего уж там, самому-то себе можно признаться) бегством из Зурбагана. А ведь есть ещё и третья, услужливо подсказала память, о которой Валуэр понятия не имеет — из штурманского сундучка, найденного на разбитом корабле. Она так и лежит в каюте, в подпалубном ящике, заваленная тряпками, ломаными инструментами и пустыми жестяными банками из-под моторного масла вместе с взятым с корабля оружием и содержимым «пиратского клада». Впрочем, капитанскую шпагу в нарядных, тиснёной кожи, ножнах (по виду она более всего напоминала североевропейскую валлону конца семнадцатого века) и экзотический кинжал-шпаголом я уже успел пристроить на переборку.
Мастер Валу взял в руки сначала свою астролябию.
— Как видишь — впрочем, видеть ты этого не можешь, а потому, просто поверь на слово, — настройки на ней в точности те, что необходимы для перехода на вашу Землю. Они, чтоб ты знал, состоят из двух… назовём это уровней. Первый выставляется согласно данным, внесённым в Реестр и является самым общим, базовым. Если отправиться в путь, руководствуясь только им, то попадёшь к тому маяку, по которым настройки когда-то были выполнены — в нашем случае, он находится где-то здесь…
Палец Валуэра описал несколько дуг на карте мира (она, как и атлас, и иные полезные вещи, нашлась на книжной полочке в каюте) и упёрся в россыпь мелких островов к северу от оконечности Шотландии, примерно между Исландией и Норвегией.
— Фаррерские острова. — прокомментировал он. — мыс Микинес, Холмурский маяк. Предвижу вопрос — нет, я там не бывал, и не собираюсь. Однако в реестре указан и маяк, по которому ещё лет сто назад ориентировались проходящие Фарватером суда, и даже имеется пометка, что за самим маяком наблюдают представители одной единственной семьи — должность маячного мастера, как и тайна выхода на Фарватер, передаётся в этой семье из поколения в поколение, уже не один век. Вот, я помечу точные координаты маяка прямо на карте.
Он наклонился и зачеркал карандашом.
— Вы, кажется, говорили, что такой маяк не один? — припомнил я.
— Такой — один. Есть ещё два или три, указанные в Реестре, и, как минимум, у одного смотритель тоже в курсе, за чем он, собственно присматривает. Это здесь… — палец его ткнулся в побережье Чили, возле Магелланова пролива, — здесь… (следующая «точка» была где-то на южной оконечности Суматры) и вот тут,
