я, разумеется, ровным счётом ничего не понимал. Так что совершенно не исключал того варианта, что малышу для того, чтобы иметь возможность существовать самому, ещё много чего не хватало.
Это могло выглядеть довольно по-садистски, но мне было интересно посмотреть, жизнеспособен ли был этот маленький монстрик.
Вторая же вещь была совсем уж наивной и детской, однако от того её влияние на меня нисколько не уменьшалось.. Мне всегда, с самого малого детства, дико хотелось себе собаку. Однако у мамы была жёсткая аллергия на шерсть, к тому же она в принципе боялась псов, даже маленьких.
Так что никакие мои просьбы и требования в этом направления никогда не удовлетворялись. А когда родителей не стало и я переехал к бабушке, уже, разумеется, стало не до домашних питомцев. И, насколько я помнил из школьных уроков биологии, лиса была близким родичем волков и, следовательно собак.
Быть перенесённым в иной мир, превратиться в неведомое нечто, а потом, воспользовавшись полученной силой, в смертельной схватке убить монстра, чтобы сделать её нерождённого лисёнка своим питомцем? Звучало вполне в моём духе.
Ну, в любом случае, попробовать спасти малыша из живота его умирающей матери мне уж точно ничто не мешало. Была только одна проблема: побочные эффекты пилюли накатывали с каждой секундой всё сильнее.
Если я отключусь, вряд ли сюда придёт какой-нибудь монстр, чтобы меня добить. Всех сильнейших чудовищ в округе я уже прикончил. Да и вряд ли Майигу, явно организовавшие мне таким образом нечто вроде экзамена, позволили бы какой-нибудь залётной твари схомячить посланного ими киллера медведиц.
Но за те несколько часов, что я проваляюсь в отключке, малёк, постепенно отравляемый мёртвым телом матери, наверняка помрёт. А я знал только один способ, как мне удержать себя от провала в темноту. Продолжать поглощать калории.
Потому со стороны выглядело происходящее, наверное, максимально сюрреалистично и даже, вероятно, мерзко. Одной рукой я осторожно, чтобы не повредить когтями хрупкое тельце лисёнка, вскрывал живот его матери. А второй продолжал отдирать от её тела куски и с жадностью закидывать в рот.
К счастью, то, что я видел его ауру и контуры его тельца, было очень большой помощью. И через пару минут копания в лисьих внутренностях я достал на свет маленькое, совершенно лысое, мокрое из-за крови и иных жидкостей, совершенно жалко выглядящее нечто размером всего в половину моей ладони.
М-да, акушер из меня вышел бы максимально дерьмовый. Если бы лиса каким-то чудом ещё была бы жива к этому моменту, моё кустарное кесарево сечение её бы сто процентов добило.
Правда, без мозга, сердца и печени, которые я уже успел сожрать, чтобы не отключиться, выжить было, мягко говоря, проблематично.
Тем не менее, поставленную цель я выполнил: малыш у меня на ладони определённо ещё был жив, я чувствовал его ауру. Так что операция, по сути, прошла вполне успешно.
Проблема была в том, что лисёнок не дышал. Его сердечко ещё билось, но тоже с каждым мгновением всё слабее и слабее. Если бы всё так продолжилось, с почти стопроцентной вероятностью он бы умер, так ни разу и не вдохнув воздух реального мира.
Тириан, вероятно, смог бы ему помочь. Но даже с моей скоростью на возвращение к горной дороге и поиск каравана ушло бы не меньше получаса. Это было слишком долго.
Сам я тоже умел оказывать первую помочь при разного рода травмах. И, разумеется, знал, как делать искусственное дыхание, в том числе и как делать его детям. Не думаю, что между человеческими и звериными детёнышами в этом плане была большая разница.
Но и тут была загвоздка. Я был банально слишком большим, чтобы как-то помочь крохе, чьё тельце было толщиной с мой палец.
Конечно, я мог просто забить. Ну, не получилось и не получилось. Мне было жалко малыша, но точно не настолько, чтобы как-то убиваться по поводу его смерти. И я тем более не был одним из тех странных людей, которые считали, что невозможное возможно, главное — захотеть. Я знал, что сдаваться — это иногда единственно правильный выход.
Но как минимум я не хотел сдаваться, не испробовав все доступные варианты. А потому сделал единственное, что ещё оставалось попробовать.
Глубоко прокусил себе кончик мизинца и, поднеся кончик когтя к беззубой пасти лисёнка, начал цедить ему в рот по капелькам свою кровь.
Разумеется, я не думал, что моя кровь — это какая-то панацея. Но благодаря ей Исма, как и я, превратилась в гибрид человека и поглотителя, обретя новые возможности и став куда сильнее, чем раньше.
К тому же теперь я знал, что поглотители были выведены на основе Закона перерождения истинного бога Катриона.
И, во-первых, «перерождение» отлично подходило к текущей ситуации. А во-вторых, сила истинного бога, воплотившего свой Закон, пусть и многократно разбавленная, должна была быть способна на настоящие чудеса. По крайней мере с точки зрения кого-то типа меня или умирающего на моей ладони лисёнка.
Станет ли малыш гибридом монстра и поглотителя, я не знал. Но у меня определённо будет время прикончить его, если что-то пойдёт не так, так что особо я не переживал.
Положил малыша себе на бедро, усевшись в позу лотоса, и, продолжив потихоньку поить его кровью, по капелькам проскальзывавшей в глотку, вернулся к пожиранию тела лисы. Несмотря на то, что побочки пилюли удалось ослабить, меня всё ещё довольно жёстко крыло. Без постоянного вливания калорий я бы точно отрубился.
Прошло секунд тридцать. Сердце малыша билось всё слабее и он никак не начинал дышать. И я бы уже махнул рукой, если бы не аура малыша, не только не начавшая гаснуть, но наоборот, показавшая признаки роста.
Отчасти это было вызвано моей кровью, бурлящей жизненной силой. Попав в желудок малыша она стремительно растекалась по крошечному телу, поддерживая его ауру на определённом уровне.
Но, с другой стороны, если это происходило, значит в организме лисёнка продолжали идти какие-то процессы. Его органы ещё были живы и старательно вытягивали энергию из любых доступных источников. А значит сдаваться пока что было рано.
Ещё через минуту, несмотря на то, что лёгкие малыша так и не сделали ни одного вдоха, я почувствовал его шевеление. Крошечное тельце на моей ладони совсем немного вытянулось, малюсенькие лапки дёрнулись, хвостик, пока что всего один, махнул в сторону.
Затем мой ноготь вдруг обхватили челюсти, пока лишенные зубов, но уже довольно сильные для того, кто ещё даже не дышал и я ощутил, как малыш начал тянуть кровь из пореза на пальце.
А спустя ещё минуты две малыш на мгновение оторвался от моего пальца и я услышал очень тихий, но всё равно вполне отчётливый писк. Кроха начала дышать.
К этому моменту я, признаться, уже вряд ли смог бы убить лисёнка, если бы он не начал вдруг мутировать в какую-нибудь страшную хреновину. Да и оставлять его посреди ущелья рядом с трупом матери мне не хотелось.
И так как первый кризис явно миновал и теперь крохе оставалось только как можно лучше и больше питаться, похоже, у меня всё-таки появился питомец.
Это, правда, не помешало мне в следующие девяносто минут закончить пировать на трупе его матери, под конец оставив от лисы размером с крупного тигра буквально только лужу крови. Я не побрезговал ни костями, ни шкурой, так как даже в них ощущал немалую долю энергии. Просто оставлять их было бы глупо.
Тем не менее, даже этого оказалось мало, чтобы нивелировать эффект пилюли. И минут через пятнадцать после того, как моя трапеза закончилась, я ощутил подступающее непреодолимое желание спать.
Но теперь, к счастью, уже можно было особо не думать о выживании малыша, всё это время продолжавшего посасывать кровь из моего пальца. И куда только влезало.
Так что долго думать не стал. Отполз чуть в сторону и прислонился спиной к почти отвесной стене ущелья, в которое спрыгнул вслед за лисой. После чего ещё раз прокусил палец для мелкого, чтобы регенерация не затянула рану, убедился, что малышу достаточно удобно лежать на моём бедре и закрыл глаза, почти сразу провалившись в глубокий сон.
* * *
Проснулся я ото того, что кто-то настойчиво дёргал меня за палец. Хотя, что это «кто-то»? Разумеется, было довольно
