Закончился Съезд выборами в Центральный комитет, в состав которого входило Политбюро, в Центральную ревизионную комиссию и в Центральную контрольную комиссию.
По итогам выборов «правые» окончательно вылетели из власти — ярким представителем у них оставался Томский, которого исключили из Политбюро. Зато почти все докладчики стали новыми членами этого органа. Сталин, Каганович, Молотов, Куйбышев… Кроме них в Политбюро вошли Ворошилов, Калинин, Киров и, что стало для меня неожиданностью — Рудзутак! Теперь, получается, я лично знаком и работаю аж с двумя членами Высшего органа власти нашей страны!
По итогам съезда Иосиф Виссарионович окончательно закрепился во власти на всех ее уровнях.
Но самым удивительным лично для меня было не это, а…
— На повестке — принятие в члены центральной контрольной комиссии следующих товарищей: Артюхов, Маграмян, Воторович, Якименко, Огнев…
Да-да. Не иначе по распоряжению товарища Сталина меня включили в список кандидатов на вступление в ЦКК. И меня выбрали! Вот зачем Иосиф Виссарионович весь Съезд приезжал со мной на одной машине! Вот только зачем это ему? А главное — зачем мне?
Глава 16
Июль 1930 года
Когда завершился съезд, я догнал товарища Сталина и попросил его о приватном разговоре. Тот молча махнул мне следовать за ним, и в его машину мы вновь сели вместе. Только когда автомобиль тронулся с места, Иосиф Виссарионович повернулся ко мне.
— Ну и о чем вы хотели поговорить, товарищ Огнев?
— Мое избрание в ЦКК — это ведь благодаря вам?
Сталин не стал отрицать и просто кивнул.
— Зачем?
— Товарищ Огнев, вам поручено большое дело — создание системы, как вы ее сами назвали, контейнерных перевозок. И я хочу, чтобы вы довели его до конца. Не только теоретическую часть, но и внедрение. На местах к сожалению хватает не сознательных граждан. Даже среди партии такие есть, хоть и умело прячут свою сущность. Уверен, когда система будет разработана и начнется ее реализация, найдется много противников и откровенных саботажников. Чтобы оперативно реагировать на их противодействие, вам и даны были сегодня полномочия члена контрольной комиссии.
— Если я правильно понимаю, я смогу снимать членов партии с должностей или отстранять их от работы?
— Верно понимаете, товарищ Огнев. Советую тщательно ознакомиться с уставом партии, где сказано про полномочия вашей должности и в каких случаях они применимы. Отчитываться будете также как раньше — раз в месяц.
— Да уж. Вот это подарочек на день рождения, — прошептал я себе под нос.
Но Иосиф Виссарионович все равно услышал.
— А у вас день рождения? — спросил он и тут же задумался. — Точно! Еще в начале Съезда прошло, так?
Я кивнул. Вот память у него! Где узнал, не спрашиваю. Наверняка на меня отдельная папочка-досье уже лежит.
— Нет, ваша должность — не подарок, — фраза прозвучала двусмысленно. — А подарок вам будет. Позже.
И товарищ Сталин не подвел. Как и пообещал, сделал мне подарок. Поистине достойный главы государства, которым он теперь неформально является.
— Сереж, мы и правда будем жить здесь? — удивленно и с опаской в голосе спросила мама.
Иосиф Виссарионович подарил мне квартиру! Причем всего в двух кварталах от Кремля. Видимо, чтобы был поближе в его зоне доступа. Раньше дом принадлежал богатому купцу первой гильдии. Как мне рассказал дворник, служащий на этой улице уже больше трех десятков лет, до революции здесь жили аристократы и чиновники Его Императорского величества. В трех этажном доме было двенадцать квартир — по четыре на этаж. В квартире были высокие потолки, самые маленькие комнаты метров двадцать квадратов, и даже камин имелся в большом зале. Комнат три штуки. Естественно квартиру хоть и подарили мне, но с расчетом на всю мою семью. А нашу старую забрали, чтобы передать другим нуждающимся.
— Далековато теперь до завода будет, — вздохнул отец. Но потом повернулся ко мне и хлопнул по плечу. — Молодец. Я горжусь тобой.
Правда в глазах я заметил еще и беспокойство. Он старый партиец, пусть и бывший, понимает, что чем выше я взлетел, тем больнее может быть падать. Я и сам понимаю, поэтому шибко не рвусь к власти. Она сама меня благодаря товарищу Сталину находит.
Настя просто бегала из комнаты в комнату и радовалось. Ей здесь настоящее раздолье. Мало того, что сами комнаты большие, так еще и окна высокие под потолок, света полно. Ванная комната — как моя бывшая комната по размеру. На кухне есть небольшой отнорок, который используется под склад продуктов. Я когда всю квартиру осмотрел, еще подумал, не слишком ли щедрый подарок? Такой надо отрабатывать на совесть.
Первая радость схлынула, а на смену ей пришло осознание — если не справлюсь с заданием, то все это как выдали, так и заберут. И не факт, что мы сможем тогда вернуться в свою бывшую квартиру. Даже скорее всего вообще не вернемся. Значит, мне так все пути назад отрезали. Только вперед — до самого конца!
Получив столь мотивирующий подарок, я сумел закончить черновой вариант перевозок с помощью контейнеров всего за две недели. Отложил все дела в сторону. С законами хорошо хоть закончить все успел. Учебы сейчас тоже не было — каникулы. Девушки, на которую время надо тратить, опять же не завел. Катя конечно приходила поздравить с новосельем вместе с мамой и отчимом, но и все. На ее предложение погулять или сходить в кино, я ответил отказом, чем сильно расстроил девушку.
Вывел меня из «рабочего угара» Михаил Ефимович. Оказалось, он сначала помощницу отправил, мне письмо с приглашением в редакцию передать. А то телефона то у нас не было. Его и сейчас нет. Через университет тоже со мной не связаться. А той ответили, что «такие здесь больше не живут». Вот мужчина и перепугался — что со мной случилось. Знает ведь, что я со Сталиным часто вижусь. И подумал, что-либо я в «немилость впал», либо какие недруги генерального секретаря на мне решили отыграться.
Однако нашел он меня и был удивлен моему новому жилищу. Поздравил, после чего и рассказал, почему меня искал — новую статью писать надо. Он уже и во Франции успел побывать, собрал материал. Извинился перед ним, что не сообщил о переезде. И правда ведь — волнуется человек. Надо бы и с Борисом встретиться, сказать о переменах в своей жизни. Чтобы его тоже не пугать своим исчезновением. А по статье обещал выкроить время, но уже в начале августа. Вроде Михаил Ефимович отнесся с пониманием.
Уже на следующий день после встречи с Кольцовым я отправился на завод, где работал Борис. Тот обрадовался моему появлению, а когда я показал удостоверение члена контрольной комиссии, даже вызвался показать, что они с Николаем Николаевичем создают.
— Новый истребитель, — гордо показал мне макет Борис. — Полутораплан, используются наши, советские двигатели. Легкий, маневренный, а главное — дешевый!
— Ему бы еще шасси убирающиеся добавить, — хмыкнул я, смотря на элегантный и «вылизанный» самолет.
Для бипланов — просто конфетка. Нижние крылья короче верхних, от чего и назван истребитель «полуторапланом». Сам маленький, двухместный. Верхнее крыло как крыша накрывает пилота. Передняя часть, где винт, очень уж широка — встречный ветер точно должен тормозить самолет при наборе скорости. Но все равно — этот самолет чуть ли не максимум, что можно выжать из легких бипланов в нынешнее время.
— Там много мороки с механикой, — покачал головой на мое замечание друг. — Проще так оставить. И на скорости убранное шасси не так уж чтобы сильно повлияет. Проверяли в ЦАГИ.
Еще немного пообщавшись, заскочил к Поликарпову — поздороваться, да вернулся домой. Пора снова впрягаться в работу!
* * *
Илья Романович читал свежую газету, где говорилось об итогах Съезда. Какие решения приняты, куда теперь будет двигаться страна, кто из партийных работников «засветился». Последнее — особенно интересовало мужчину. Писателей в последние годы стали притеснять. Любители покритиковать власть быстро лишались финансовой поддержки. Некоторых и вовсе арестовывали, как пособников контрреволюции или распространителей этих идей. Кто просто писал «для души» тоже стали жить хуже. Партия требовала произведений, «идущих в ногу со временем». Хотите писать про природу или быт крестьян? Пожалуйста! Только не забудьте добавить, что природа — это ресурс для построения коммунизма и принадлежит народу, а крестьяне — горячо поддерживают новую политику. А если не поддерживают, значит это кулаки или скрытые контрреволюционеры. Не сделал такого упоминания? Тогда ты не писатель. Во всяком случае, не советский.
